В деле только девушки - Наталья Александрова

И ей, как любому миротворцу, досталось с обеих сторон. Жанна кричала, что уж она-то, Катя, действительно вечно бездельничает, Ирина – что ее позиция всепрощения приводит к тому, что все садятся ей на шею… Только после вмешательства Сергея Леонидовича подруги устыдились, и в квартире наступило временное перемирие.

Жанна отправилась в свою нотариальную контору, а Катя с Ириной и профессором продолжили наводить порядок, заодно пытаясь отыскать злополучный посох.

С первой задачей они более-менее справились. Через два часа в квартире был если не полный порядок, то его подобие. Но отыскать посох им так и не удалось. Все, хоть сколько-нибудь на него похожее, они немедленно тащили для опознания Сергею Леонидовичу, но профессор снова и снова отрицательно качал головой.

– Катька, не иначе ты его выкинула! – заявила Ирина, когда все африканские сувениры были осмотрены.

– Да ты что, – вскипела Катерина, – чтобы я выкинула хоть что-нибудь, принадлежащее Валеку? Никогда!

Катя снова вспомнила о своем похищенном муже, и на глазах у нее выступили слезы.

– Наверное, этот посох украли те, кто перерыл квартиру, – проговорила она упавшим голосом.

– Для этого они должны были знать, что это за посох, – напомнил ей Сергей Леонидович. – А этого не знает никто, кроме меня и вашего мужа.

– Может быть, они его пытали, и он под пыткой рассказал им? – в ужасе предположила Катерина, но тут же возразила сама себе:

– Нет, он ни за что не выдал бы им тайну. Валек такой мужественный, такой героический…

Вдруг она вскочила и заявила не терпящим возражений голосом:

– В жизни каждой женщины наступает момент, когда она должна взять судьбу в собственные руки и отстоять собственное счастье! Я не могу сидеть и ничего не делать! Я должна быть достойна своего героического мужа!

– И что же ты собираешься предпринять? – осторожно поинтересовалась Ирина.

– Я пойду в офис этой фирмы, как она называется? «Аргамак»!

– Но мы там уже были сегодня…

– Вы – это одно, а я – совершенно другое.

– Что ты хочешь этим сказать? – Ирина явно обиделась.

– Да нет, ничего такого. Просто я гораздо больше заинтересована в результате, меня он непосредственно касается. Кроме того, когда вы там были, вы ведь еще многого не знали: ни о том, что Валек похищен, ни о посохе. А вдруг я найду там что-то важное, что-то связанное с его похищением? Ведь фотографию мне передал человек из этой фирмы, значит, они имеют ко всему этому отношение.

– Кстати, о фотографии, – задумчиво проговорил Сергей Леонидович. – Мне кажется…

Однако обе они были так заняты своим разговором, что не обратили на него внимания.

– Катя, – взывала Ирина к здравому смыслу подруги, – посмотри на себя в зеркало! Ты со своими разноцветными волосами слишком заметна!..

– Если надо, я побреюсь наголо! Чтобы спасти Валека, я готова на все! Если нужно сделаться незаметной, я не только побреюсь – я готова раздеться догола, чтобы меня не узнали!

– Уж тогда тебя точно узнают!

– Это почему же, интересно?

– По фигуре!

Наконец Катя признала, что брить голову и раздеваться – действительно не самый удачный способ стать незаметной, и согласилась ограничиться темным тренировочным костюмом и трикотажной шапочкой Валентина Петровича, под которую убрала свои разноцветные волосы. Надо сказать, даже в этом маскировочном костюме она выглядела более чем заметно. С другой стороны, Ирина дала ей понять, что одну ее все равно не отпустит, а вдвоем им будет не так страшно проникать на территорию противника. Короче говоря, через полчаса подруги были готовы выступить в поход. Профессор Померанцев, о котором обе совершенно забыли, только качал головой, отчаявшись отговорить их от этого рискованного предприятия.

За дверью квартиры гражданки Юрченко, проживающей на улице Счетовода Косточкина, царила могильная тишина. Капитан Матросова решительно нажала кнопку звонка, но никто не отозвался. Дом был так себе, средней паршивости, весьма потрепанный и с обвалившейся штукатуркой. Насчет подъезда несведущий человек мог бы сказать, что он знавал лучшие дни, но Александра наметанным взглядом сразу же определила, что этого не было. Никогда не лежала на этих ступеньках малиновая ковровая дорожка, не стояли на подоконниках горшки с цветами и в будочке не сидела строгая консьержка. В этом лифте отродясь не было зеркала, и сам лифт всегда двигался с ужасающим ревматическим скрипом, постанывая изредка, как живой, так что особо чувствительным пассажирам хотелось соскочить на длинном перегоне и подтолкнуть лифт, как хороший хозяин помогает лошади, везущей в гору тяжелый воз.

Дом был не очень старый, лет тридцати. Для домов это не возраст, у японцев вон, говорят, и по семьсот лет дома стоят. Но при надлежащем уходе.

А в этот дом въехали в свое время развеселые очередники, радостно принялись таскать неподъемную мебель, немедленно сломали лифт и ободрали стены острыми углами шкафов. На следующий день они захламили балконы разной дрянью, которую бог знает зачем притащили с собой из старых коммуналок, закупорили насмерть мусоропровод, а их детишки расписали стены всевозможными граффити. Не слишком разнообразными, надо признать, главным образом на тему «Светка – дура, а Петров – козел». Далее все матом, причем с орфографическими ошибками.

Если бы в этом доме имелась нормальная дворничиха, которая следила бы за чистотой и хоть изредка появлялась в подъезде с ведром воды и шваброй, все еще можно было бы привести в божеский вид. Но та сильно пьющая особа, которая числилась здесь на ставке дворника, считала, что за ее скромную зарплату можно совсем ничего не делать.

За дверью квартиры номер девятнадцать, где проживала гражданка Юрченко, по-прежнему никто не подавал признаков жизни. Другой бы человек признал свое поражение и ушел несолоно хлебавши. Но не Александра Матросова. От нее не так-то просто было отвязаться. Она нажала на звонок и не отпускала его минут пять. Потом прислушалась и удовлетворенно улыбнулась: в глубине квартиры послышалось какое-то движение, что-то уронили, чей-то голос чертыхнулся, и наконец в прихожей послышались неуверенные шаги.

– Кто? – спросил хриплый голос.

– Горэнерго! – прощебетала тоненьким голоском капитанша Матросова и скроила перед глазком самую приветливую физиономию. – Показания вашего счетчика снять нужно.

– Я вам сама скажу, – протянула женщина за дверью.

– Никак невозможно, вы можете что-то напутать. Не положено, в общем!

Дверь приоткрылась, и Александра юркнула в щель быстрее мыши. Она примерно представляла, кого увидит перед собой, поэтому не очень удивилась. Перед ней стояла крупная полная тетка в несвежем халате и тапочках на босу ногу. Однако халат был шелковый, хоть и поношенный, тапочки с кокетливыми розовыми помпонами, а из-под халата виднелась кружевная ночная сорочка. На голове у тетки было нечто, здорово напоминающее разоренное гнездо аиста, разумеется, без птенцов. Под глазами расплылись пятна черной туши.

– Полиция! – строго сказала Александра, тщательно прикрыв за собой дверь.

Тетка охнула и испуганно стала разглядывать ее удостоверение, как афишу коза – долго и бестолково. Вряд ли ее не совсем сфокусированный взгляд сумел выхватить хотя бы фамилию гостьи. Подойдя ближе, Александра потянула носом и уловила стойкий запах перегара. Все ясно, тетя заливает горе спиртными напитками.

– Что пьете-то, портвейн? – поморщилась она.

– Коньяк, – обиделась тетка. – Армянский, между прочим.

Это вселяло надежду. Если тетка пьет хороший коньяк, а не бормотуху, стало быть, она не совсем опустилась, и можно будет разжиться у нее кое-какими сведениями о Лысом Ленчике.

Квартирка была маленькой однокомнатной, в комнате застенчиво белела неубранная постель. Значит, хозяйка просто спала, оттого так долго и не открывала. На кухне было относительно чисто. То есть, конечно, на полу стояли пустые бутылки, но немного, всего штуки три, цветы на подоконнике не засохли, и пыль на них была максимум двухдневной. Немытой посуды в раковине тоже было не слишком много. Александра огляделась и поняла, что беспорядок в квартире свежеприобретенный. Не то чтобы хозяйка – хроническая неряха, просто несколько дней у нее все из рук валится и делать ничего не хочется.

– Нигде от вас покоя нет, – вздохнула гражданка Юрченко, грузно плюхнувшись на стул, – вот и домой явились. Трудящемуся человеку нигде невозможно уединиться.

– Долго спите, – не утерпела Александра, – на дворе белый день.

– Не ваше дело, – буркнула хозяйка. – Человек, может, с работы. Что-то я не разглядела, в каком вы чине, как звать…

– А вы глаза-то умойте, – предложила Матросова. – А то запухли совсем, не смотрят.

Тетка поскребла пятерней волосы и помотала головой. Александра решила не тянуть кота за хвост и взять быка за рога, времени мало. В следующую минуту она выложила перед теткой на стол фотографию Севы Шрама. Та наклонилась и тут же отпрянула, как будто увидела змею.