Стальной король - Юлия Латынина

Крыша барака рухнула внутрь, стены сверху поросли желтой иссохшейся травой. Посреди комнаты с рухнувшими перегородками красовалась глубокая сурчиная нора, а над норой, вытянув лапки, стоял сурок. Было удивительно, что сурка еще не поймали и не съели.

Денис подмигнул байбаку, тот опомнился и дернул в нору.

Денис подошел к задней стене барака, присел и осторожно нажал рукой на первое снизу бревнышко. Бревнышко неожиданно подалось, открывая глубокую и влажную щель в фундаменте. Щель, наверное, была зэковской захоронкой, в которую добытчики черного золота прятали от шмона свои нехитрые припасы. Щель эту разведал в детстве сам Денис, и знали о ней немногие- Ваня Салкин, который сейчас жил где-то в солнечном Казахстане, да зампред «Чернореченсксоцбанка» по прозвищу попугай Кеша.

Денис сунул руку в щель. Захоронка была совершенно пуста.

Загородный дом отдыха «Квадратное», состоявший на балансе «Чернореченсксоцбанка», ничуть не напоминал те облезлые объекты соцсферы, некогда принадлежавшие заводам, фабрикам и министерствам, а ныне мирно догнивающие вокруг городов и весей России.

Бетонный забор вокруг «Квадратного» был обтянут новенькой колючей проволокой, с железных врат свисал глазок фотокамеры, и у проходной будки «Квадратного» молчаливо и неподкупно высились два омоновца с автоматами.

На стоянке перед домом отдыха грустил черный «опель», а в «опеле» сидел зам. начальника УВД Петраков. Он был, по обыкновению, пьян. Денис, сопровождаемый бдительными взглядами охранников, зарулил на стоянку и подошел к Петракову.

— Привет, — осклабился мент, — далеко путь держишь?

— Так, мимо ехал, — сообщил Денис. — А ты что тут делаешь?

— А у меня спецзадание, — сказал Петраков, — Никишина не пускать. Чтобы он никого опять по роже не двинул.

На сиденье рядом с Петраковым лежала бутылка водки, и у Черяги было такое чувство, что этой бутылке недолго придется лежать с полным горлышком.

— А у меня сложилось такое впечатление, что он мэра не зря обидел, осторожно сказал Черяга, — тот ведь его вроде как кинул?

— Всех кидают, — сказал Петраков, — но не все в ответ бьют по морде. У нас Миша Никишин вообще оригинальный человек. Он когда дом строил, свою старую мебель на помойку выкинул. А мебель еще классная была, тут же набежали шахтеры и стали по домам растаскивать. Так Миша ужасно оскорбился. Приказал воров посадить. А все остальное сжечь.

— И посадили?

— На пятнадцать суток, — сказал Петраков.

— И как же они к тебе после этого?

— А что ко мне? — усмехнулся зам. начальника УВД. — Благодарили. Я им из дома суп носил. А они суп последний раз из крапивы варили. Так что когда погромы начнутся, меня побьют в последнюю очередь. Супчик припомнят.

И Петраков сграбастал бутылку с сиденья. Пил он быстро, маленькими глотками, и бутылка вздрагивала в его слегка трясущихся руках.

— Что ж ты с этого места не уходишь? — спросил москвич.

— А куда уходить-то? Самому суп из крапивы есть? Да и потом, знаешь — уж лучше я на этом месте, чем последняя сволочь. Я хоть… супчик принесу.

— Почему Извольский велел убрать Луханова? — спросил Черяга.

— По дурости.

— А кого надо было гасить?

— Не скажу, — процедил сквозь зубы Петраков. Он был сильно пьян, но от долгой привычки владел собой хорошо.

— Почему?

— За Лухановым не хочу. Опротивел он мне еще при жизни. Ну я понимаю, если кто вор и ворует. Профессия у него такая. А этот мало того, что ворует, так еще и в грудь себя бьет. «Я, — грит, — за народ». Ты хоть в грудь себя не бей! А он не может. Если не бить в грудь, так и красть будет нечего.

— А при чем тут ты?

— Мы все тут при чем, — заявил Петраков, — ясно? И ты при чем. У меня «опель», а у тебя «мерс». Ты «мерс» на свою зарплату покупал. А теперь на нашем материале хочешь себе карьеру сделать? В Москве ты начальника округа побоишься тронуть, а здесь ты готов хоть на мэра наехать? Молодец против овец…

Петраков замолчал и внезапно спросил:

— Ты мимо вокзала проезжал?

— Нет. А что?

— Там ОМОН стоит.

— Как — ОМОН?

— А так. Поставили вчера опосля истории с Луханом. По личному распоряжению господина мэра.

— Т. ты хочешь сказать- что Извольский своего добился? Что шахтеров сгоняют с рельс?

— С чего ты взял, что шахтеров сгоняют с рельс?

— Ну как же… ОМОН… Петраков сумасшедше осклабился.

— ОМОН, мой дорогой, поставлен на рельсах затем, чтобы охранять и защищать товарищей пикетчиков от всех мыслимых и немыслимых опасностей. Потому как расстрел товарища Луханова произвел на наш доблестный и храбрый пролетариат совершенно неожиданное действие, и вышеупомянутый пролетариат драпанул с рельс в невероятном количестве. Но как только товарищ мэр гарантировал бастующим полную неприкосновенность, плотные ряды пролетариата тут же снова сомкнулись…

В голове Дениса что-то смутно забрезжило: так мертвый и заржавевший мотор, воткнутый в розетку, потихоньку и со скрипом начинает проворачиваться. Он раскрыл было рот, — но в этот миг у ворот быстро затормозил светлосерый «БМВ» с эскортом, на пыльную землю вслед за своими ребятками выпрыгнул Негатив.

— Ты чего здесь стоишь, как бедный родственник? — сказал Негатив, подходя к следаку. — Заходи, коли пришел.

— А это твой дом?

— Банковский, — ответил Негатив. — Да ты заходи, здесь все дома мои.

Денис дождался, пока вор сел обратно в «БМВ» и проехал сквозь ворота усадьбы, а затем долго стоял, опершись на капот и вдыхая вечереющий воздух. С Петраковым они больше не разговаривали. В дом отдыха проехали еще две или три машины, исключительно с братвой, и затем — белый микроавтобус с девочками.

В микроавтобусе Ольги не было, но минут через пять после приезда микроавтобуса из ворот особняка выехал темно-синий «форд», сопровождавший Негатива, — и через полчаса вернулся с девушкой.

Предчувствия Дениса, подсказывавшие, что ему не стоит идти в особняк, вполне оправдались во втором часу ночи: треснул одинокий выстрел, вылетело окно, и до Дениса донесся пьяный гам и женские крики. Гулянка, судя по всему, в бывшем горкомовском доме отдыха шла еще та. Не хватало только, чтобы в родное ведомство отписали, что следователь прокуратуры Денис Черяга не только ездит с ворами на стрелки, но и гуляет ночи напропалую в бандитском притоне.

Денис сидел у ограды до трех ночи, ожидая Ольгу, а в три часа охранники шуганули-таки его, и он уехал.

Вор в законе Премьер обедал в излюбленном ресторане в окружении немногочисленных, но хорошо сплоченных друзей, когда официант доложил, что его ждут снаружи.

Премьер спустился и увидел у дверей ресторана темно-зеленый «брабус» Извольского в сопровождении серого «БМВ». Извольский сидел на заднем сиденье «брабуса», и это было весьма удивительно. Потому что если Извольский ездил с водителем, то тогда он ездил на представительской иномарке, а если он ехал на «брабусе», то за рулем был он сам.

Впрочем, присутствие Извольского на заднем сиденье объяснялось довольно просто: нога директора была замотана белым бинтом, а костюм выглядел так, словно его пропустили через стан холодного проката.

— Установили личность парня, который в меня стрелял, — сказал Извольский.

— Это который сварился?

— От которого сварился остался миллиметровый слой между листами, — ровным голосом произнес Извольский, — там не то что отпечатки пальцев, там из ДНК горячий прокат получился. Нет, другой. Некто Александр Хмаров, шестьдесят девятого года рождения, место жительства — город Чернореченск. Его задержали на шоссе.

— Я тебе сказал, что Негатив на тебя сезон охоты откроет?

— Он утверждает, что переговоры с ним вели вчера утром. До сегодняшней разборки и до того, как стреляли в Луханова. Насколько я понимаю, вчера у воров еще не было ко мне претензий?

— И кто именно вел переговоры?

— Мэр.

— Я тебе объяснял?

— Я понял.

— И что же ты от меня хочешь?

— Око за око, а за зуб — два зуба, — сказал директор.

— А что я с этого буду иметь?

— Мисина. Как мы и договаривались.

— Э нет. Мисина я уже имею. Мисин- за пикетчиков. Это как с трусиками на базаре. Проданный товар возврату и обмену не подлежит.

— Сто штук — устроит? Премьер усмехнулся.

— Я не киллер с Украины.

— Двести тысяч.

— Четверть «Стилвейл».

Steelwhale, Ltd была одна из фирм, продававших ахтарский металл за рубеж. Зарегистрирована «Стилвейл» была на Каймановых островах, и единственным ее владельцем был Извольский.

Извольский колебался мгновение.

— Это не цена одной головы, — сказал Извольский. — Это цена забастовки. Ты снимаешь шахтеров с рельс и получаешь четверть «Стилвейл».

— Согласен, — сказал Премьер.