Аромат жасмина - Наташа Данн

Рассел закинул ногу на ногу.

— Ну что ж, я весь внимание.

— Последние двадцать четыре часа мы с Дэвидом Бэнксом трудились не покладая рук, чтобы прийти к этому. — Мэдисон ткнул указкой в цветную иллюстрацию того, как теперь будет выглядеть квартал.

Рассел прищурился:

— Какого дьявола тут нарисовано, и не тот ли это злополучный дом, от которого я пытаюсь избавиться?

— Он самый! — картинно взмахнув указкой, подтвердил Мэдисон. — В нем-то и заключена вся изюминка. Здание прекрасно вписывается в ландшафт, и поэтому вам не придется сносить его, чтобы осуществить свой проект.

Рассел встал и подошел ближе к стенду:

— Давай дальше.

Обрадованный тем, что не встретил возражений с самого начала, Мэдисон быстро заговорил:

— Как видите, это весьма эстетически выигрышное сочетание нового и старого сообщает проекту творческое начало, придает ему необычность. Кстати, учитывая настроение общественности, направленное против перемен, это будет весьма удачный ход.

— Ну да, а как насчет этой Каллауэй? Как она впишется в сию радужную перспективу?

— Очень просто. Идея состоит в том, чтобы убедить ее бросить бесполезную борьбу и подписать договор о том, что она позволяет произвести небольшую перестройку принадлежащей ей недвижимости.

— Ты хочешь сказать, что мы должны стать партнерами с этой ненормальной особой?

Мэдисон предупреждающе поднял руку:

— Сначала выслушайте меня. Во-первых, вам не придется производить уплату за отказ от права на имущество и тому подобные выплаты. Во-вторых, у вас уже есть предприятие, доказавшее собственную прибыльность. «Сандиал-Хаус» стоит под номером первым в организации бизнес-ленчей, прочих такого рода мероприятий и держится на этом месте в рейтинге уже не один год. К тому же этот ресторан — весьма привлекательное место для туристов. Зачем же терять такой лакомый кусок?

— Но…

— Принимая во внимание значительное количество не занятого пока в квартале офисного пространства, вы бы могли рассматривать «Сандиал-Хаус» как средство привлечения потенциальных арендаторов: всегда хорошо, когда в обеденный час есть где перекусить.

По появившемуся в глазах Рассела блеску Мэдисон без труда догадался, что тот уже подсчитывает прибыли.

— Не знаю, не знаю, — протянул бизнесмен. — Такое революционное предложение… А что вы думаете по этому поводу? — Он не спеша повернулся к Макки-старшему.

Взглянув на отца, Мэдисон был поражен выражением его лица. Непроницаемая маска. «Ну скажи же что-нибудь, папа, поддержи меня!»

— Мм… — осторожно протянул Макки-старший. — Мне еще надо разобраться, на что вы тут намекаете, и вообще…

В этот момент дверь распахнулась и на пороге появилась Бланш:

— Мистер Макки, Дэвид Бэнкс на третьей линии.

Мэдисон бросил на нее раздраженный взгляд:

— Я же сказал, что занят. Перезвоню позже.

— Вам бы лучше сейчас с ним поговорить. — Выражение лица секретарши не обещало ничего хорошего.

Мэдисон, вздохнув, извинился перед присутствующими и, подойдя к столу, взял трубку.

— Дэвид? Что-то случилось?

Прижав трубку к уху, Мэдисон слушал с выражением полного недоумения.

— Когда? Но я не издавал никаких документов. Я был в Тусоне!

Послушав еще с минуту, он медленно перевел взгляд на отца.

— Спасибо. Я тебе перезвоню.

Нервно бросив трубку на рычаг, Мэдисон обернулся к отцу, с трудом сдерживая закипавшую в нем ярость:

— Думаю, ты знаешь, как некое требование о принудительном отъеме собственности попало в муниципалитет, не так ли, папочка?

— Видишь ли, сын, я как раз собирался тебе сказать. Ты был занят, уезжал из города, а я просто хотел помочь…

— Черт… — Мэдисон ударил кулаком по столу. Он едва удерживался от того, чтобы сгоряча не сказать всего, что крутилось у него на языке.

— Подождите-ка минуту, — неожиданно вмешался Стентон. — Мы говорим о «Сандиал-Хаус»?

— Именно о нем, — прорычал Мэдисон.

— Ну полно, не сердись так на своего старого папашу. — Рассел усмехнулся. — Зато теперь все проблемы позади, и пусть городские чиновники сделают свою работу. Они снесут это старье и освободят нам площадку, а вредная малышка Каллауэй уйдет в историю.

— О да! Вот уж прессе будет где разгуляться, — язвительно заметил Мэдисон. — Представляю заголовки на первых полосах газет: «Местный Голиаф обездолил беспомощную мать и ее маленького сына». — Он невесело рассмеялся. — И это будет только начало. Потом вам придется сражаться с Обществом охраны старины, с многочисленными женскими организациями, с органами опеки и, наконец, с Ассоциацией мелких предпринимателей — все это не считая стычек с соседями этой женщины, которые будут стоять за нее горой.

Рассел, побагровев, вскочил и повернулся к Макки-старшему:

— Не надо было мне тебя слушать! Твой сынок повредился умом, вот что я скажу тебе! А ты! — Он снова принялся буравить взглядом Мэдисона. — Я никогда не прощу тебе того, что ты сделал с моей дочерью и со мной, разорвав помолвку в самый последний момент! Негодяй! Ты меня уже однажды одурачил, и больше дурачить себя я не позволю. Ты на меня больше не работаешь! И знаешь, что я тебе скажу? Я рад, что ты не мой зять!

Внезапно Рассел побелел как полотно, глаза его неподвижно остановились на двери.

Встревоженно обернувшись, Мэдисон увидел Викторию.

— Боже, как ты сумела войти так незаметно?

— Если бы вы не ругались, как мальчишки на школьном дворе, тогда, возможно, больше бы обращали внимания на то, что происходит вокруг, — ледяным тоном невозмутимо сообщила Виктория.

В комнате повисла неловкая тишина.

— Ладно, мне давно пора было это сделать, да уж лучше поздно, чем никогда, — все тем же спокойным тоном продолжала гостья. — А ты, отец, сядь!

Рассел в растерянности посмотрел на дочь и медленно опустился на диван.

— Для начала, да будет тебе известно: Мэдисон не разрывал помолвку. Это я отменила тогда нашу свадьбу.

— Что? — Брови Стентона поползли вверх.

Мэдисон попытался вмешаться, но Виктория только отрицательно покачала головой:

— Помолчи, сейчас не время.

Она снова заговорила, и Мэдисон не мог удержаться от тщеславного чувства удовлетворения при виде того, как на глазах меняется выражение на лице Рассела. Когда Виктория поставила последнюю точку в своем рассказе, ее отец продолжал сидеть неподвижно, уронив голову на руки. Прошло несколько жутких секунд, прежде чем он заговорил, а вернее, простонал:

— Послушай, Виктория, неужели я такой скверный отец, что ты не могла сказать мне сразу все как есть? Разве ты не знаешь, что для меня превыше всего счастье моего ребенка? Твое счастье значит для меня больше, чем все остальное в этом мире! — Он тяжело вздохнул и мрачно уставился в пол.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});