Украинское движение: краткий исторический очерк, преимущественно по личным воспоминанием - А. Царинный

Иудейская коммунистическая партия, которая вот уже семь лет правит Россией, всегда имела и имеет свой украинский отдел. Украинские большевики — Шумский, Савицкий, Затонский, Гринько, Касьяненко, Скрынник и другие — с самого начала играли в большевичестве некоторую роль. Но отношение к «украинству» центральной иудейской власти менялось в связи с обстоятельствами, не совсем для нас ясными. Сначала оно было благоприятным: большевики усвоили себе всю украинскую терминологию, Южную Россию называли «Украиной», малорусский народ — «украинским»; даже объявили Украину отдельной «Украинской Социалистической Радянской Республикой» (УСРР), в которой официальным языком признавалась «мова», и возглавили ее румынским болгарином Раковским.

В 1920 году большевики в отместку за участие Петлюры в польском наступлении беспощадно расстреливали «украинцев», но оставляли неприкосновенной вывеску «УСРР». Мир с Польшей в Риге заключала якобы не только Российская Советская Республика, но и «Украинская Радянская». Приблизительно в июне 1921 года случилось что-то такое, вследствие чего приказано было устранить «мову» из присутственных мест и заменить ее тем русским воляпюком, который употребляла советская бюрократия во всех остальных частях России. С весны 1923 года большевики опять возвратились к украинизации. В. В. Шульгин в своей интересной статье «8-е января» (Новое время. 17. 02. 1924. № 843) говорит о ней так: «Вот уже, кажется, год, как большевики украинизируют Украину по-настоящему: бюрократия обязана пользоваться галицийской тарабарщиной, чиновники зубрят ее, проклиная, но не смея ослушаться, а в гимназиях и школах несчастные русские дети подвержены той же пытке» — и пробует объяснить, почему это делается. Он полагает, что украинизация вводится правящим иудейством для того, чтобы закупить ее и расположить к себе вождей украинства и таким образом удержать их от погромной проповеди. Такое объяснение неправильно. Во-первых, в распоряжении большевиков наготове имеется радикальное средство прекратить погромную проповедь любого человека — это его расстрелять. В Большевии сотни раз расстреливали за подслушанное шпионом или чекистом произнесение на улице слова «жид». Во-вторых, вожди украинства, как Грушевский, Винниченко, Петлюра, Порш, Ковалевский, Мартос и прочие, всегда были в достаточной степени закуплены и за совесть дружили с иудеями и служили им. Многие из них были с иудеями в родственных связях: у Винниченко жена иудейка, Порш родился от иудейки и т. д. Притом вожди эти не настолько влиятельны и популярны, чтобы могли побуждать к погромам или удерживаті от них народные массы. Погромы стихийны, как доказывает это многотысячелетняя история иудеев, и в них всегда бывают виновны сами иудеи. Наконец, чем объяснить, что, по сведениям польских газет, с 15 июля 1924 года объявлена опять дезукраинизация: вместо «мовы» вновь вводится русский язык как официальный? Вероятно, это распоряжение имеет связь с тем стремлением большевиков к централизации управления Россией, о котором говорил недавно в публичном докладе возвратившийся из Москвы польский посол Дашинский. Нужно поэтому думать, что и отношение к украинцам-«вождям», и смена украинизации дезукраинизацией или наоборот — вытекают из каких-то других побуждений и соображений иудейской политики, а отнюдь не из страха перед погромами. Иногда эти тайные пружины обнаруживаются. Например, сами «украинцы» признались, что Юрка Тютюнника большевики впустили к себе потому, что он выдал «архив», на основании которого «повстанчество было ликвидировано на Украине», как самодовольно отмечает ОГПУ. Михаила Грушевского большевики решили впустить, очевидно, в связи с так называемым профессорским процессом. Как-никак предназначался к ликвидации Николай Прокопьевич Василенко, известный ученый и публицист, один из столпов украинства, член Украинской Академии наук, только потому не занявший место ее президента, что его избрание не было утверждено советской властью. Как раз в это время большевики были признаны со стороны Италии и Англии законными правителями России и ожидалось подобное же признание со стороны ряда других меньших держав. Для подслеповатых глаз Европы нужно было как-то затушевать готовящееся преступление. И вот советская власть пригласила М. С. Грушевского устроить так, чтобы Украинская Академия наук вместо выражения соболезнования и сочувствия своему несчастному, обреченному на гибель сочлену обратилась с приветствием к его палачам. Бывший цесарско-королевский профессор Львовского университета, всосавший в себя начала подлой австрийской политики, пошел на такую гнусность. В «Новом времени» от 25 марта 1924 года (№ 874) появилось следующее известие: «Торжественное заседание Украинской Академии наук в Киеве с участием профессора Грушевского приняло резолюцию с выражением приветствия советской власти. Совпадение этой резолюции с предстоящим в Киеве же профессорским процессом вызывает среди населения весьма нелестное отношение к украинцам». Так отблагодарил М. С. Грушевский Н. П. Василенко за ту пространную статью в «Киевской мысли», в которой Николай Прокопьевич с пылом доказывал, что кафедра русской истории в Киевском университете после В. В. Антоновича и П. В. Голубовского должна преемственно перейти только к М. С. Грушевскому как достойнейшему из учеников В. В. Антоновича. Что касается смены украинизации дезукраинизацией или наоборот, то, по нашему мнению, она объясняется общими колебаниями правящего иудейства, которое никак не может решить, что ему выгоднее и удобнее: управлять ли Россией, расчлененной на ряд более крупных и мелких республик, или Россией централизованной. Если население тяготится навязыванием ему тошнотворной «мовы», особенно в школе, то это весьма мало беспокоит иудеев, так как одна из основных задач их правления — делать жизнь подвластного им христианского населения как можно более невыносимой и всячески издеваться над его чувствами. Они верят в то, что применяемый ими террор всегда и везде вывезет. Поэтому в клокочущей ненависти к иудеям всей толщи населения Южной России не может быть сомнения. Но это не относится к «украинцам». Мы не раз отмечали выше, что «украинцы», как одна из социалистических сект, всегда склонны были объединяться с иудеями. Среди галицийских украинцев такое настроение существует и в настоящее время. Недавно еще автор статьи «Wśród ucraińców» («Среди украинцев») в серьезной польской газете «Dziennik Poznański» (от 24.02.1924, № 46) писал об этом явлении следующее: «Весьма знаменательно, что украинцы придают мало значения жидовской опасности, угрожающей их существованию и их народной культуре. Города и села Восточной Малопольши ожидовливаются ужасающим образом. Жиды скупают недвижимость из рук русских и польских мужиков. Они же составляют огромный процент среди крупных землевладельцев. Все это, однако, не привлекает внимания украинцев, между тем как самые симпатии, притворно выказываемые им жидами, должны были бы вразумить украинских агитаторов и дать им понять, в чью пользу они в конце концов работают». Поясним, что Восточной Малопольшей принято теперь в польской печати называть Восточную (русскую) Галицию, и добавим, что, по газетным известиям, иудеи овладели даже такими финансовыми украинскими учреждениями в Галиции, как Земельный банк и «Защита земли». Виднейшие представители украинского движения в Галиции в данную минуту — Владимир Загайкевич, Грыц Тершаковец, Лев Бачинский и даже каноник Куницкий, — по общим отзывам, весьма благоволят к иудеям. В теперешнем польском сейме украинские послы почти постоянно блокируются с иудеями.

В Большевии «украинцы» как будто начинают отходить от напущенного на них иудеями угара и пробуют представлять себе вещи в их настоящем виде, а не в иудейском освещении. Для иных из них это прозрение кончается трагически. Был «украинец», широко известный в Киеве, Харькове и в Полтавской губернии. По профессии он был адвокат и одно время состоял в Киеве юрисконсультом юго-западных железных дорог. Потом он перенес свою деятельность в Харьков. Мы говорим о Николае Ивановиче Михновском. Это был непримиримый «самостийник», считавший все русское для себя чуждым и издавна мечтавший об украинской государственности. Когда в 1917 году в Полтаве происходили выборы во Всероссийское учредительное собрание, он стоял первым кандидатом по так называемому «самостийныцькому» списку № 11. Продолжительное время Н. И. Михновский укрывался от большевиков на Кавказе, но, когда началась в 1923 году «украинизация по-настоящему», он вернулся в Киев. Насмотревшись досыта на то, что сделали иудеи с ненькой-Украиной и как они проводили украинизацию, он повесился, оставив краткую предсмертную записку: «Я предпочитаю повеситься, чем быть повешенным жидами». Этими словами произнесен смертный приговор «украинской идее», которая потеряла всякую привлекательность даже для такого корифея украинства, как Мыколa Михновский, после того, как ее запачкали и огадили иудеи.