Изумрудное пламя - Джулия Грайс

– Но Оррин…

– Иди к повозке, Маргарет уже, наверное, ищет тебя. Я обещаю попробовать.

* * *

Впереди был долгий и трудный день, начало его не предвещало ничего доброго. Оррин не собирался отступать: мальчишка будет связанным следовать за повозкой, а когда привыкнет к своему положению и они минуют территорию сиу, можно будет приучить его делать кое-какую работу – помогать управлять волами, ходить за водой, Оррин найдет чем его занять.

Они наскоро позавтракали. Оррин пошел проверить, крепка ли веревка и надежно ли привязан мальчишка к заднику повозки.

– Это его больное место, – горестно сказала Маргарет Эмеральде. – Иногда он стегал рабов кнутом, когда фактически бить их было не за что. Был один человек, почти белый, которого Оррин особенно невзлюбил… О, как это было ужасно. Но я думала, что он станет другим в Калифорнии. Я очень надеялась, что он изменится, когда перед глазами не будет чернокожих рабов. Мне казалось, что он такой злой оттого, что мы бедны и не можем позволить себе ничего…

Эмеральда положила на тарелку немного еды и налила только что надоенного молока, чтобы отнести завтрак Тимми. Она не знала, как сообщить ему о случившемся, но Тимми слышал повышенные голоса родителей и все понял. Он лежал на спине на груде одеял. На щеках его горел лихорадочный румянец.

– Как его зовут? – требовательно спросил он.

– Как зовут? – Эмери замешкалась. – Я не знаю, Тимми. Он индеец и не понимает нашего языка.

– Я думаю, он понимает язык жестов. Мэйс рассказывал мне об этом языке. Индейцы не умеют ни читать, ни писать, ни говорить на других языках, но они могут объясняться жестами. Понимаешь? Вот это значит бизон. – Он приложил к голове руки, изобразив рога. А вот это, – он изогнул палец, – месяц.

– Ну тогда ты сможешь поговорить с ним, если Мэйс покажет тебе еще некоторые символы. – Эмеральда взглянула на мальчика. Это была его самая длинная речь за последние дни. – А теперь, Тимми, прошу тебя, выпей молоко. Это самое лучшее молоко, оно от нашей Босси. Попей, ты такой худой.

– Я не хочу молока, я хочу выйти и посмотреть на индейского мальчика.

– Ну, Тимми, я не знаю…

– Ты ведь, наверное, захочешь его нарисовать, Эмери, правда?

– Я… Я не знаю. А ты хочешь, чтобы я его нарисовала?

Эмери не доставала альбом с тех пор, как с Тимми случилось несчастье.

– Эмери, прошу тебя! Я хочу, чтобы ты нарисовала его портрет. Я буду показывать его друзьям, когда мы приедем в Калифорнию. И… Я так хочу выйти посмотреть на него. Ему столько же лет, сколько мне? Он выше меня? У него есть томагавк? А у него есть на голове шляпа из перьев?

Эмеральда вымучила улыбку.

– Нет, он почти наг. У него нет перьев, и он даже немного меньше тебя.

– Меньше? – Тимми удивленно поднял лицо.

– Ну да. Я думаю, ему лет девятью Он… – Эмери осеклась, решив, что Тимми еще слишком мал, чтобы понять, что глаза у его ровесника-индейца, который метался в траве на другом конце прочной веревки, привязанной к их повозке, полны далеко не детской ненависти.

– Я хочу его видеть, Эмери, Пожалуйста. Не могли бы вы с мамой вынести меня из повозки? Хотя бы на минуту-другую. Я хочу на воздух. Думаю, моя нога не очень пострадает. Я закрою глаза и затаю дыхание, а вы будете нести меня очень осторожно, и тогда, может быть, она не будет так болеть.

– Тимми, Тимми, ты действительно этого хочешь?

– Да, – сказал он, – обещаю, что со мной ничего не случится.

Однако, видно, боль была нестерпимой, когда Эмери и Маргарет стали выносить его из повозки, – мальчик побледнел и весь покрылся испариной. Наконец они уложили Тимми на одеяло позади повозки.

– Эй, мальчик! – тихо окликнул его Тимми, превозмогая боль и пристально глядя на пленника.

Маленький индеец взглянул на Тимми, и их глаза встретились.

– Как тебя зовут? Меня – Тимми Уайлс. Это мой отец привязал тебя, но не вини его, он, наверное, скоро тебя отпустит. Ты ведь сможешь найти дорогу домой? Мэйс Бриджмен говорил, что вы умеете ориентироваться по звездам и солнцу, читать следы, как мы читаем книги. Ты ведь меня научишь после того, как моя нога заживет?

Поначалу Тимми говорил запинаясь, но постепенно его речь становилась все более уверенной.

– Знаешь, я хочу, чтобы ты посмотрел рисунки Эмери. Она как-то нарисовала мою лошадку Ветерок, и он получился как настоящий…

Оставив Тимми наедине с молчаливым индейцем, Эмери пошла помогать Маргарет принести воды. Каково же было ее изумление, когда она вернулась и застала индейского мальчика сидящим на корточках возле Тимми. Он чертил на земле большим пальцем нога, так как руки его были связаны.

Тимми радостно посмотрел на них.

– Эмери, мама! Он сказал, что его зовут Перо, что-то вроде этого. Я думаю, что для имени это слово не очень подходит, но что поделаешь…

– Перо, – повторила Эмери, – по-моему, очень хорошее имя. Тимми, тебе пора возвращаться, отец сказал, что мы скоро тронемся в путь.

– О Эмери, мама! Я так хочу поговорить с Пером. Может, он поедет со мной в повозке? Он ведь не тяжелый.

– Нет, Тимми, – ответила Маргарет. – Отец не разрешит. Понимаешь, Перо – раб.

Тимми нахмурился.

– Мне жаль, сынок.

– Но ты не переживай, – вмешалась Эмери, – впереди остановка на обед, и мы снова вынесем тебя из повозки. Если ты согласишься потерпеть…

– Конечно, конечно. – Глаза Тимми затуманились при воспоминании о той боли, которую ему пришлось пережить.

Маргарет и Эмери внесли его в повозку, и он покорно лег.

– Эмери! Как Ветерок? – спросил Тимми еле слышно.

– Прекрасно! Жан и Боб заботятся о нем. Берегут его для тебя.

– Наверное, он забыл меня.

– Он вспомнит, как только увидит тебя.

– Я никогда не смогу кататься на нем, Эмери. Моя нога никогда не поправится.

– Наверняка поправится, – заверила она его, – не сомневайся. Если ты будешь следовать советам Бена, пить молоко…

– Молоко не поможет, не надо мне лгать. Я знаю, Эмери. Мою ногу хотят отрезать, ведь правда?

– Отрезать ногу?! – Эмеральда пришла в ужас оттого, что Тимми знал о такой возможности. – Кто тебе это сказал? Твои родители этого не допустят.

Она не смогла выдержать пристального взгляда Тимми и отвернулась.

– Отрежут. И они согласятся.

– Нет! О Тимми, давай поговорим о чем-нибудь другом. Не думай об этом. Ты поправишься, и Бен так считает.

– Бен лжет. И ты лжешь. – Тимми отвернулся и тупо уставился в стену.

Эмери испугалась мрачной уверенности мальчика.

– Но, Тимми… – начала она.

– Уходи, Эм, уходи. Отец хочет ехать, ты сама сказала, а я хочу побыть один.

Эмери ничего не оставалось, как только выйти из повозки.

Глава 13