Анубис - Вольфганг Хольбайн

Грейвс смотрел на Могенса как актер, ожидающий аплодисментов.

— Впечатляюще, — буркнул Могенс. Что соответствовало действительности, правда, относилось не к фиглярству Грейвса. — Как ты это обнаружил?

— С помощью древнейшего и самого верного союзника науки, — ответил довольный Грейвс. Могенс доставил ему удовольствие, подарив вопросительный взгляд, и Грейвс добавил: — Господина случая.

«Должно быть, за этим проходом и находится то, что Том назвал „святая святых Грейвса“», — подумал Могенс.

Он удержался от того, чтобы пуститься по поводу занимавшей его мысли в дальнейшие расспросы, но задал вопрос, который подспудно не давал ему покоя, с тех пор как они спустились вниз:

— А где Мерсер и другие?

— У них выходной, — ответил Грейвс. — Сегодня воскресенье, и они уехали еще до рассвета, чтобы провести этот день в Фриско. Но я-то думал, что тебя не слишком интересуют ни компания новых коллег, ни вульгарные развлечения, которым они предаются.

Могенс предусмотрительно пропустил это замечание мимо ушей и повел рукой в сторону открывшегося прохода приглашающим жестом, который Грейвс, однако, проигнорировал. Могенсу стало не по себе при мысли, что придется первому протискиваться в узкую щель и темный коридор за ней, и даже его природная любознательность ученого, все набиравшая силу, ничего не могла тут изменить. Он был исследователем, археологом и не должен бы бояться проникать в незнакомые места. Но он боялся.

Могенс подавил свой страх, еще раз глубоко вдохнул и прошел в темный ход. Грейвс следовал за ним на таком малом расстоянии, что Могенс затылком чувствовал его дыхание. Вдруг Грейвс — совершенно бессмысленно! — оттеснил его и пошел дальше первым:

— Подожди минутку!

Могенс послушно остановился и попытался внутренним чутьем угадать контуры и детали своего нового окружения. Грейвс отошел на несколько шагов и громко завозился где-то впереди. Минутой позже Могенс уловил чирканье спички, и внезапно вспыхнул яркий ослепляющий свет карбидной лампы.

В ее сиянии Могенс увидел стену из метровых тесаных камней, возведенную почти без стыков. В отличие от гробницы, здесь не было ни росписи, ни рельефов. Проход имел в высоту хороших шесть футов и был таким узким, что Могенс невольно задался вопросом, как здесь удается протиснуться Мерсеру с его внушительной тучностью, не говоря уж о том, что в узенькую потайную дверь он вообще не пролез бы. Он задал вопрос вслух.

— Ты первый, кто видит эти туннели, Могенс, — ответил Грейвс, обводя лампой пространство, и зашагал вперед по проходу. Лампа была настолько сильной, что ее луча хватало шагов на двадцать пять-тридцать, после чего он блекнул. По крайней мере, на этом отрезке Могенс не видел ничего нового, кроме гладких стен из ровных серо-бурых тесаных глыб.

— Ты не показал это Мерсеру и остальным? — изумился Могенс. — Почему?

— Потерпи еще немного, — сказал Грейвс. — Скоро поймешь сам.

Могенс недовольно скривился, но расспрашивать дальше не стал. По всей видимости, Грейвс решил доиграть до конца свою глупую пьесу. И все-таки на один вопрос, который занимал Могенса с тех пор, как он встретил Мерсера, Хьямс и Мак-Клюра, он получил ответ. Ему стала понятнее неприкрытая неприязнь к нему Хьямс. Она была археологом и, по словам Мерсера и самого Грейвса, одним из лучших в стране — и все же не ей Грейвс доверил самую сокровенную тайну этого места, а позвал постороннего человека, который к тому же хоть и работал в смежной области, но египтологом явно не был. Всякий на ее месте почувствовал бы себя уязвленным, а ученые — такой народец, который особенно чувствителен ко всему, что задевает их самолюбие и тщеславие.

— Осторожнее! — предупредил Грейвс, поводя лампой. — Тут впереди будет немножко труднее.

Прямо перед ними, очевидно, обвалилась часть свода, и обломки тесаных плит образовали баррикаду из каменных глыб, щебня и мелкой крошки; ее островерхий край поначалу показался Могенсу непреодолимым. Однако Грейвс в хорошем темпе направился прямо на него, проворно нагнулся, чтобы не пораниться о торчащие из потолка неровные острые осколки плит — что само по себе уже выдавало, как часто проходил он этот путь, — и в следующее мгновение просто исчез. С ним пропал и свет.

Могенс испытал короткий, но острый приступ паники, когда его обступила тьма, похожая на вал липкой черноты, но свет появился снова, раньше, чем страх окончательно овладел им.

— Ну, давай же, Могенс! — голос Грейвса звучал глухо. — Только смотри, куда наступаешь.

Могенс нагнулся под нависающим обломком и, сощурившись, глянул через неровную щелку в куче строительного мусора, заблокировавшую проход, откуда пробивался яркий свет.

Здесь поход доктора Мерсера наверняка был бы окончен. Лаз наверху оказался настолько узок, что Могенс поразился, как Грейвсу, который был выше его и много шире в плечах, удалось перебраться по нему. Могенсу стало не по себе при виде этой расселины между нагромождением камней и нависающей скалы. Был бы он один, не раздумывая, вернулся бы. Но перед Грейвсом он не мог ударить в грязь лицом, так что он опустился на карачки и пополз.

Щель оказалась еще уже, чем он предполагал, и ко всему этому Грейвс все время держал лампу так, что свет едва не ослеплял его, и приходилось на ощупь с неимоверным трудом проползать каждый сантиметр. Твердая скальная порода сдирала кожу на его затылке и царапала по плечам, так что совет Грейвса оказался как нельзя кстати. И хотя спуск был не более двух метров, и Могенс вскоре смог встать на ноги, однако, когда он поднялся, не только его руки были ободраны, но и рубашка висела клочьями, и брюки на правом колене разорваны.

— Не обращай внимания! — беззаботно сказал Грейвс. — Когда мы завершим все здесь, сможешь обеспечить себе лучшего портного в стране. — Он наконец-то опустил лампу, так что Могенсу уже не надо было беспрерывно мигать, чтобы стряхнуть выступавшие слезы, и указал в глубь туннеля. — Идем. Уже недалеко. Но не могу тебе обещать, что впереди не встретятся маленькие препятствия.

И то, и другое оказалось чисто субъективной оценкой, как Могенс вскоре выяснил, и к тому же далекой от истины — по крайней мере, по его собственным меркам. Проход становился все менее преодолеваемым. Кучи щебня и каменные глыбы, частью разбитые, частью выпавшие целиком, преграждали путь. Повсюду валялись мелкие обломки и зияли ямы, иногда в метр глубиной, иногда мелкие выбоины, но так вероломно объявлявшиеся, что приходилось внимательно смотреть, куда ступать, чтобы не провалиться или не переломать ноги, что здесь, внизу, было бы чревато тяжелыми последствиями. Им уже не приходилось пролезать через стискивающие грудь щели, однако не раз и не два ползти на локтях и коленях и заниматься отчаянным скалолазанием. В этом мрачном месте Могенсу не представлялось возможным определить путь, который они уже проделали. Возможно, это было всего лишь пятьдесят-шестьдесят ярдов, но, когда они снова остановились, ему показалось, что они прошли не одну милю.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});