Прерванная игра - Дмитрий Сергеев

Но и на этот раз я уступил ради Итгола: ему нужно, чтобы я ничем не выделялся из массы добродетельных и счастливых земтерян.

В среднем на планете ежедневно заключалось по нескольку тысяч браков, точнее - помолвок. Будущим молодоженам представлялся месячный срок на размышления. Обычай этот, видимо, был давним пережитком - женихам и невестам раздумывать не над чем; все земтеряне и земтерянки одинаковы.

Мне выпала очередь первым выбрать невесту. У них существовало полное равноправие: одна пара соединялась по выбору жениха, следующая-по выбору невесты.

Я не в состоянии был окинуть взглядом длиннющий строй красавиц - все скроены на одну колодку. Разрез глаз, широко и красиво поставленных, прямые носы, пушистые длинные ресницы, просвечивающие мочки ушей, антрацитовый блеск зрачков, глубина и зыбкость радужной оболочки, матовая синева белков-все как есть абсолютно одинаковое. Будто только что сошли с конвейера. Красота, пущенная в тираж. Неповторимой ее не назовешь.

- Ну, что же вы,- поторопили меня.

Чиновников было трое. Мне пришла спасительная мысль.

- На счет три-четыре выбрасывайте пальцы, кто сколько захочет,попросил я всех троих.

Они не сразу поняли, чего я добиваюсь от них, но мне все же удалось растолковать.

- Три-четыре,- скомандовал я.

Они выбросили по пять пальцев. Плюс моих два. Получилось семнадцать.

Я отсчитал от начала шеренги семнадцатую.

- Либзе,- назвалась она.

- Олесов,-сказал я.

На ее пышной груди красовались три поперечные полосы: синяя, зеленая и красная. Легко запомнить.

Моя методика пришлась по душе остальным: каждый очередной жених и невеста заставляли чиновников выбрасывать пальцы. Большого разнообразия в числах не получалось; чиновники всякий раз выкидывали по пять.

* * *

По старинному обычаю жених и невеста во время испытательного срока обязаны встречаться ежедневно и непременно в присутствии родственников или же друзей. Так что теперь мне редко удавалось побыть одному, а Итголу сложнее стало навещать меня. Мысленно я проклинал свою невесту и ее окружение.

На несколько часов мне удалось избавиться от Либзе и ее приятелей. Предчувствие не обмануло: Итгол ожидал меня в квартире.

Посреди комнаты на полу стоял громоздкий металлический ящик. "Уж не свадебный ли подарок?"-подумал я.

- Завещание каменного века,- сказал Итгол с довольной улыбкой.- Мне удалось похитить контейнер. Попробуйте сами разобраться, что к чему. Я должен уйти.

Он явно был чем-то озабочен, куда-то спешил, Я уверен, будь у него чуточку свободного времени, он помог бы мне, подсказал бы, что я должен делать с этим контейнером.

Оставшись один, я заперся, чтобы случайно не нагрянула Либзе. Внутри металлического ящика лежали документы, сброшюрованные в объемистый том. Оттиски сделаны на тонких и гибких пластинках из непрозрачной синтетики. Прочность у них была чудовищная. Язык, на котором составлены документы, не знаком мне. Еще там находилась небольшая гладкостенная капсула. Ощупывая ее, я случайно надавил потайной клапан, и она раскрылась. Упакованный в ячею, оклеенную мягким защитным слоем, лежал странный прибор. Он состоял из проволочного колпака и ремней. Точнее, не ремней, а голубоватых лент, внутри которых просвечивали гибкие металлически сверкающие нити.

Помимо колпака в капсуле лежали полупрозрачные кремово-желтые пластины, составленные из множества пустотелых шестигранников - будто пчелиные соты. В щель между стенками вложен белый листок, похожий на пригласительный билет. Я развернул его--едва не вскрикнул.

"Инструкция",-прочитал я знакомое слово.

Здесь же был пояснительный рисунок-схема: человек в странном облачении, похоже, в том самом проволочном колпаке, который лежал в капсуле. Колпак напялен на голову, голубые ленты-постромки притягивали к затылку комплект ячеистых пластин.

Я прочитал инструкцию:

"Гибкий шлем из оплетки (№ 1) надеть на голову, хомутик (№ 2) застегнуть на груди. В двуклинный штепсель ('№ 3) на ферродиске (.№ 4) поместить рожки кондуктора (№ 5) и нажать пуск (,№ 6).

Никаких пояснений, зачем это нужно, не было.

Я примерил колпак и сбрую, застегнул хомутик, поместил рожки кондуктора в двуклинный штепсель на ферродиске, и-будь что будет!-надавил пуск.

КАМИН НА КАРСТЕ

Со мной решительно ничего не произошло. В ушах раздавалось потрескивание и тихие размеренные щелчки. Стены комнаты, где я сидел, заволоклись туманом.

...Туман понемногу рассеялся - выступили очертания других стен, длинного стола, колонн. Я одновременно и поразился этому и считал, что так и должно быть. Мелкие заклепки на выходном люке-двери были до чертиков знакомы мне, хоть я никогда не мог видеть их прежде.

Я даже знал, что увижу, если обернусь назад.

Оглянулся и в самом деле увидел именно то, что ожидал : висящий в воздухе диск, изрешеченный пустотами - в них вспыхивали и гасли разноцветные огни, и ссутуленную спину человека. Более того, я знал: этот человек угнетен и подавлен. Обычно он никогда не сутулился.

"Кто он?-поразился я.-Почему его спина и затылок так знакомы и родны мне? Я впервые вижу его".

Но тут же изнутри пришел ответ:

"Это мой дядя Виктор - старший мантенераик на планетоиде Карст".

"Что за чушь? Какой еще планетоид?"

"Обыкновенный - обслуживания линей, главная пристань шлюпов".

Я мельком глянул в зеркало и нисколько не удивился, увидав вместо себя мальчишку, остриженного наголо, в точно таком же проволочном колпаке, какой напялен на мне. Мне даже казалось - я и есть тот мальчишка. У него было смышленое лицо и недетские печальные глаза. Он нисколько не походил на меня, каким я был в его возрасте.

"Я-это я, а не он,-мысленно произнес я чужим мальчишеским фальцетом,он там, в ящике".

В воображении возник металлический ящик-тот самый, в котором на Земтере обнаружили мой труп; но ящик виделся мне совсем не во льдах и не на Земтере, а в тесном холодильнике-каюте, освещенной голубовато-льдистым светом. И это был вовсе не мой, не мальчишкин, труп, а его.

Ощущения и мысли все время путались, я не мог разобраться: кто же я на самом деле и чей труп находится в ящике?

Немного спустя я полностью вжился в чужой образ - стал сознавать себя мальчишкой.

* * *

Я шагал длинным коридором. Две линии плафонов тянулись вдоль обеих стен, синеватый свет рассеивался в нагретом воздухе. У меня была определенная цель, я знал, куда иду.

Изредка мне еще удавалось разделять навязанный мне чужой внутренний мир и свой: я замечал, что походка у меня чужая, несвойственная мне, и привычка вскидывать голову слегка набок, когда нужно посмотреть вдаль,тоже не моя.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});