Звезда Вавилона - Наталья Солнцева

– Нелли познакомила вас со своим отцом?

– Конечно. Я же говорил, что бывал у них в гостях… Профессор полностью погружен в свою археологию или как там называется его наука… Искусствознание! Он вообще не от мира сего.

– А его молодая жена?

– Они женаты около года, насколько мне известно. Мы с Нелли расстались раньше, так что я ее мачеху воочию не видел, не сподобился. Нелли не скрывала негативного отношения к ней, и я ее понимал. От такого мезальянса за версту несет скандалом. Женщина, которой нет и тридцати, выходит замуж за больного старика…

– Любовь не замечает различий в возрасте.

– Любовь! – нервно хохотнул он. – Чудесное словечко вы подобрали. Сейчас молодые-то вступают в брак по расчету… Я вас умоляю!

– Нелли что-нибудь рассказывала вам о своей родной матери?

– Нет, почти ничего. Она боготворила мать, но молча. У нее в гостиной стояла фотография в рамке из оникса. Красивая женщина. Нелли как-то обмолвилась, что они с братом рано потеряли маму… Она умерла.

– От чего?

– Болела, наверное…

– О второй жене профессора Нелли упоминала?

– У него была и вторая? – удивленно вскинул брови Олег. – Первый раз слышу. Честно…

ГЛАВА 20

Соня непрерывно плакала, ее отпаивали каплями, даже вызывали врача. Митя на три дня закрыл «Буфет». Работать там было некому: тетя Нюся и та слегла с давлением. Виданное ли дело: прямо в клубе убили девушку, Марину Капранову, которая никому не причинила никакого вреда, слова кривого не сказала. Так гардеробщица и заявила приехавшим вчера вечером в «Вертикаль» оперативникам.

– Ну, не совсем в клубе… – поправил ее Митя.

– Буквально на пороге черного хода! – стояла на своем пожилая дама. – Это я, старая перечница, виновата! Я ее на улицу-то вызвала! Велела к черному ходу идти… Господи, спаси и помилуй! Грешная моя душа…

Сыщик из убойного отдела налил ей воды в граненый стакан. Тетя Нюся не могла удержать стакан в руках, – они дрожали.

– Да вы успокойтесь, успокойтесь. Никто вас не обвиняет. Скажите, кто вам звонил? Вы узнали голос?

– Нет… нет, сынок… ты уж прости меня, бестолковую…

– Голос был мужской или женский?

– Не буду врать… не знаю… Хриплый и будто издалека доносился…

– Глухой номер, – зло отрезал второй оперативник, помоложе. – Номер-то мы пробьем, но звонили, похоже, из автомата. Там же, во дворе.

– Я подумала, это кавалер ейный, Маринкин… – всхлипывала гардеробщица. – Так и передала: иди, мол, к черному ходу, ждет он тебя… Выходит, на верную смерть послала!

Она залилась слезами.

– А почему преступник позвонил именно вам? Почему не самой Капрановой?

– Начальство наше запрещает девчонкам пользоваться мобилками за работой. И правильно. Вы же их знаете, молодежь-то! Начнут болтать без умолку, все на свете позабудут. Какое уж тут обслуживание? А наш клуб печется о своих посетителях.

– Значит, убийца был осведомлен о здешних порядках?

– Это ни для кого не секрет. Бывало, надо отойти по срочному делу, и нипочем не дозвонишься ни до Сони, ни до Маринки! Приходится просить кого-нибудь, чтобы позвали. Мне ведь гардероб покидать нельзя. Не да бог, одежду чью-то украдут… потом не расплатишься. У меня пенсия мизерная…

– Но в тот раз вы дозвонились.

– Дозвонилась, будь оно неладно! – Тетя Нюся покаянным жестом прижала руки к груди. – Девчонки иногда брали трубку – украдкой, чтобы Митя не заметил. Нарушали приказ. Небось и вы не всегда начальство слушаетесь…

Она высморкалась в большой носовой платок и добавила:

– Жалела я Маринку. Видела: сохнет девка, сама не своя ходит. Наверняка влюбилась. А тут ее на свидание кто-то вызывает! Дай, думаю, позвоню, а вдруг это ее судьба? Ответит – хорошо; не ответит – попрошу ребят, чтобы позвали. Я обычно так всегда делала…

– Судьба, – вздохнул оперативник.

– За что ж он ее? Вот зверюга! Чистый душегуб!

– Кому вы давали номер своего сотового?

– Да он на доске объявлений написан, рядом с Митиным – для удобства наших гостей. Вдруг кто-нибудь забудет перчатки, шарф, зонтик или еще какие вещи. Народ-то нынче рассеянный. А я в клубе с раннего утра и допоздна, до последнего человека. Когда все разойдутся, я убираюсь, полы мою… Городской-то телефон у Мити в кабинете заперт, а мой всегда при мне…

От того, что она причастна к гибели Марины, гардеробщица страшно разволновалась. Лицо ее распухло от слез, она держалась за сердце и дышала, как паровоз.

По всему выходило, что не позвони она на мобильный девушки, та осталась бы жива. По крайней мере, на некоторое время.

Все это представлялось Мите страшным сном или каким-то ужасным реалити-шоу, где людей жестоко разыгрывают, и вся страна с болезненным любопытством наблюдает за их реакцией. Но мертвое тело Марины, над которым склонился судмедэксперт, выглядело очень натурально. Истерика Сони тоже… И сердечный приступ, который в конце концов свалил тетю Нюсю… Врачу пришлось срочно делать ей укол.

По обрывкам фраз криминалистов, по их взглядам и вопросам Митя сделал вывод, что убийца оказался достаточно ловок. Возле черного хода его никто не заметил, потому что публика пользовалась парадным. Через парадное выходили подымить курильщики, подышать свежим воздухом те, кто слегка перебрал спиртного, и просто романтические парочки – любители полюбоваться зимним небом, вечерними огнями. В то же время у черного хода было натоптано: именно этим путем входили и выходили сотрудники клуба; сюда, на задний двор, выносили мусор; через эту дверь разгружали ящики с посудой, бутылками и продуктами… В общем, следов хоть отбавляй.

Также Митя догадался, что «тяжелого предмета», которым неизвестный дважды ударил девушку по голове, милиционеры не нашли.

– Скорее всего, камень… – донеслись до него слова эксперта. – Тут у мусорки полно битых кирпичей. Кто-то вынес после ремонта. Проще всего взять и…

«Какой ужас! – думал Митя, поводя плечами от холода. – Совсем недавно Марина улыбалась, украшала елочными игрушками зал, ходила, дышала… а теперь лежит на снегу, неподвижная и бледная, с черной кровью в волосах… и невозможно поверить, что никогда уже не поднимется, никогда не заплачет, не засмеется…»

Его тоскливые мысли накладывались на унылые и страшные в своей обыденности фразы:

– У меня такое впечатление, что камень был чем-то обернут…

– Чем?

– Пакетом, например… Точнее скажу позже…

– Убийца унес его собой?

– Похоже… Решил выбросить где-нибудь подальше отсюда…

– Пакет должен быть в крови…

– В темноте не видно…

У Мити заболела голова, как будто его тоже огрели обломком кирпича. Бедная Марина, чем она прогневила своего ангела-хранителя? Внезапно ему пришел на ум Апрель. Сегодня парня в клубе не видели…

Митю об Апреле не спрашивали, и он совершенно забыл о нем. Соня тоже промолчала, хотя…

«Что? Ну что? – взывал сам к себе администратор. – Допустим, сохла Маринка по Апрелю, но он-то был к ней равнодушен. Зачем ему убивать девушку? Бред! Бред… Заикнись об этом ментам, мигом ухватятся, состряпают дело и посадят парня… Каково потом жить с сознанием, что из-за моих слов страдает невиновный? Лучше держать рот на замке, как Соня… Впрочем, та пока просто в шоке, ничего не соображает… Зададут конкретный вопрос, скажу, куда деваться. А не зададут…»

* * *

Побеседовать с Никодимом Петровичем не представлялось возможным, к нему все еще не пускали посторонних. В коридоре больницы Астра столкнулась с Раисой Ракитиной. Та ее не узнала, прошла мимо с безучастным видом.

– Раиса, здравствуйте!

Жена профессора приостановилась, обернулась. Она была гладко причесана, одета в серое шерстяное платье, в руках – сумка с фруктами, больничный халат.

– Вы меня помните? Мы с вашим мужем смотрели слайды… – Астра приблизилась и дружелюбно улыбнулась. – Как Никодим Петрович? Ему лучше?

– Немного… У него совсем пропал аппетит. Я принесла его любимые мандарины и виноград, а он не взял.

– Надо медсестре отдать. Я тоже пришла его проведать! Но меня не пустили.

– Он не хочет никого видеть, – покачала головой Раиса. – Совершенно убит горем. Оплакивает дочь…

Астра уже побывала в академической библиотеке и узнала, когда туда пришел Никодим Петрович. Заведующая читальным залом сама искала для него материалы в архиве. Времени у профессора было достаточно, чтобы убить Нелли. Как бы цинично ни выглядело подобное допущение, следовало проверить и его.

– Вы домой? – спросила она у Ракитиной.

– Да… куда же еще…

Астра увлекла ее к лестнице, ведущей вниз, на первый этаж.

– Мне нужно с вами поговорить.

– О чем?

– Вы знаете, что Леонтий подозревает в убийстве вас?

Казалось, это известие ничуть не удивило молодую женщину. Она повернулась и подняла на Астру измученные глаза. По-видимому, она мало спала.

– Вы ведь не интересуетесь книгами моего мужа! – вырвалось у нее. – Вы не собирались ничего строить. Я сразу поняла… Это смешно! Зачем вы приходили?