Молчание ягнят - Томас Харрис

— Ничего страшного, Барни, — улыбнулся Лектер. — Я уже почти закончил, спасибо.

Барни поправил одеяния больного и, положив носилки на пол, откатил их вглубь фургона.

— Барни.

— Да, доктор Лектер?

— Ты долгое время хорошо относился ко мне. Спасибо.

— Не стоит.

— Когда у Сэмми будет просветление, передай ему привет и до свидания.

— Конечно.

— Прощай, Барни.

Громила-санитар открыл дверь и позвал полицейских:

— Берите носилки, парни. Давайте опустим их на землю. Аккуратнее.

Барни сам закатил носилки в самолет, где заранее были убраны три ряда кресел по правому борту. Второй пилот прочно привязал их к креплениям на полу.

— Он что, так и будет лежать весь полет? — хмыкнул один из полицейских. — А резиновые подштанники ему натянули?

— Придется тебе попридержать свою водичку до самого Мемфиса, приятель, — усмехнулся другой.

— Доктор Чилтон, можно сказать вам кое-что? — спросил Барни.

Они стояли возле самолета. Ветер гнал по взлетной полосе пыль и мусор.

— Эти парни совсем ничего не знают, — вздохнул Барни.

— В Теннесси нас уже будут встречать опытные санитары из психиатрической клиники. Теперь они за него отвечают.

— Думаете, они смогут обращаться с ним правильно? Вы же его знаете — его можно запугать только скукой. Это единственное, чего он боится. От физических наказаний никакой пользы не будет.

— Я никогда этого не допущу, Барни.

— Вы будете там во время допроса?

— Да. А вы — нет.

— Я мог бы полететь вместе с ним и вернуться, всего на пару часов опоздав на дежурство, — предложил Барни.

— Это уже не ваша забота. Я буду там и сам покажу, как с ним нужно обращаться.

— Пусть они будут повнимательнее, — проговорил Барни. — Он только и ждет удобного момента.

Глава 30

Кларис Старлинг сидела на краю гостиничной кровати и мрачно смотрела на черный телефонный аппарат, по которому минуту назад говорила с Кроуфордом. Волосы были еще растрепаны после короткого сна, на плечи накинут фэбээровский курсантский халат. Глядя на нее, можно было подумать, что ей только что нанесли удар в солнечное сплетение.

Прошло всего три часа, как она разговаривала с доктором Лектером, и два, как они с Кроуфордом закончили составление списка характеристик, по которым нужно было проверять обращавшихся в клиники транссексуалов. И вот за то короткое время, пока она спала, доктор Чилтон умудрился спутать все карты.

Кроуфорд ехал за ней. Нужно быть готовой. Нужно думать о том, чтобы быть готовой.

К черту! К ЧЕРТУ! К ЧЕРТУ! Ты убил ее, доктор Чилтон. Ты же убил ее, сукин ты сын. Лектер наверняка знает больше, и я могла выудить из него все до последнего слова. А теперь все пропало, все пропало. Все коту под хвост. Когда труп Кэтрин Мартин выловят из реки, я сделаю все, чтобы Ты увидел его. Клянусь, Ты все у меня забрал, скотина. Но нужно же что-то делать. Нужно срочно что-то предпринимать. Немедленно. Но что? Что я могу сделать прямо сейчас, в эту минуту? Ну, во-первых, нужно привести себя в порядок.

Ванная. Несколько кусочков дорогого мыла, тюбики с шампунем и лосьоном, нитка с иголкой — все, что отличает хороший отель.

Шагнув под душ, в брызгах воды Кларис вдруг увидела себя восьмилетней девчонкой, приносившей матери полотенца, шампунь и мыло, когда та убирала номера в мотеле. В мотель часто прилетала ворона, которая вечно воровала все самое яркое, что лежало на уборочной тележке матери. Она долго сидела на дереве и смотрела в окно, выжидая удобного момента, чтобы потом молнией влететь в номер и выхватить из тележки что-нибудь блестящее. Иногда, испугавшись, она могла оставить на чистом белье темное пятнышко помета. Однажды кто-то из уборщиц швырнул в ворону горсть извести, испачкав черные перья белыми, как снег, точками. Бело-черная ворона всегда зорко следила за Кларис, ожидая, пока та отойдет от тележки, чтобы отнести в ванную мыло и шампунь. Вспомнилось, как мать, стоя в дверях ванной мотеля, говорила Кларис, что ей нужно уехать и пожить немного в Монтане. Как потом она присела на край кровати и взяла дочь на руки. Кларис до сих пор помнила бело-черную ворону. Интересно, почему она подумала о ней именно сейчас? Рука вдруг сама собой поднялась, отгоняя назойливую птицу, и словно для того, чтобы как-то оправдать этот невольный жест, она откинула назад упавшие на глаза волосы.

Кларис быстро оделась. Брюки, блузка, легкий свитер, тупоносый револьвер в наплечной кобуре, несколько запасных обойм. Сверху — жакет. В том месте, где о подкладку терлись обоймы, швы немного разошлись. Нужно спешить, нужно спешить. Она взяла нитку с иголкой и наскоро сметала разошедшийся шов. Пистолет чуть оттопыривался под курткой. Где-то она слышала, что некоторые агенты вшивают в низ куртки шайбы, чтобы растянуть складки. Нужно будет обязательно попробовать… В дверь постучал Кроуфорд.

Глава 31

По богатому собственному опыту Кроуфорд знал, что гнев делает женщину уродливой и отталкивающей. Злоба перекашивает ее лицо, заставляет забывать о растрепанных волосах, размазанной косметике и незастегнутой молнии. Все малопривлекательные черты тут же выпирают наружу и бросаются в глаза. Открывшая дверь Кларис Старлинг выглядела вполне нормально, хотя наверняка была переполнена гневом.

Кроуфорд понял, что сейчас может узнать много нового о ее характере.

Из номера пахнуло паром и запахом мыла. Кровать была аккуратно застелена покрывалом.

— Ну, что скажете, Старлинг?

— Я скажу «черт бы все это побрал», мистер Кроуфорд. А вы что скажете?

— Здесь через дорогу уже открылось кафе, — кивнул он. — Пойдемте выпьем по чашечке кофе.

Для февраля утро выдалось на редкость теплым. Солнце, все еще низко висящее над горизонтом, играло красноватыми бликами на окнах психиатрической клиники. Кроуфорд и Старлинг, каждый погруженный в свои мысли, молча прошли мимо. Джефф медленно ехал следом на полицейском фургоне. Тихо потрескивала рация. Один раз загудел телефон. Джефф открыл окно, протянул Кроуфорду трубку, и тот быстро дал кому-то какие-то указания.

— Можем мы привлечь Чилтона за чинение препятствий расследованию? — спросила Кларис.

Она шла чуть впереди, и Кроуфорд заметил, как ее руки непроизвольно сжались в кулаки.

— Боюсь, что нет.

— А если она погибнет из-за него? Что, если своими действиями он спровоцировал ее смерть? Боже, как мне хочется вцепиться в его поганую рожу… Извините… Прошу вас, разрешите мне остаться, мистер Кроуфорд. Не отправляйте меня обратно в Академию.

— Хочу сказать вам две вещи, Старлинг. Во-первых, если я и буду продолжать привлекать вас к этому делу, то не для того, чтобы вы вцепились в поганую рожу Чилтона. И второе, если я разрешу вам остаться, вас просто-напросто отчислят из Академии. Или, по крайней мере, оставят на второй год, Академия никому не делает поблажек. Так что могу гарантировать вам только то, что вы останетесь курсантом.

Кларис опустила голову.

— Наверное не очень-то вежливо с моей стороны спрашивать у начальства такие вещи, но скажите, вы сами сейчас очень рискуете? Сенатор Мартин ведь может испортить вам карьеру?

— Старлинг, через два года мне так или иначе нужно уходить в отставку. Таков закон. И поймай я сейчас хоть самого дьявола, это все равно ничего не изменит.

Всегда очень сдержанный в своих желаниях, Кроуфорд вдруг почувствовал, как ему нестерпимо захотелось показаться мудрым, знающим все тонкости жизни стариком. Поэтому он говорил осторожно и только о тех вещах, которые знал наверняка.

— Это время — самое тяжелое для вас, Старлинг. Используйте его правильно, и вас можно будет считать закаленным бойцом. Нужно пройти труднейшее испытание — не позволить гневу и злобе помешать вам мыслить. Здесь и решится, сможете вы в будущем командовать людьми или нет. Людская глупость и честолюбие поставили вас в это положение. Чилтон оказался самым настоящим идиотом, и теперь его поведение может стоить Кэтрин Мартин жизни. Но, возможно, еще не все потеряно. Мы — ее шанс на спасение. Скажите, Старлинг, какая температура у жидкого азота в химической лаборатории?

— Что? А, у жидкого азота… где-то минус двести по Цельсию. Чуть выше — и он уже закипает.

— Вам приходилось замораживать в нем что-нибудь?

— Конечно.

— Так вот, сейчас я хочу, чтобы вы точно так же заморозили свое отношение и все чувства к Чилтону. Держите в голове только полученную от Лектера информацию и заморозьте чувства. Сосредоточьтесь на главной цели, Старлинг. Только это сейчас самое важное. Вы приложили все силы, чтобы получить от Лектера сведения, вы дорого заплатили за них, но все же добились своего. Теперь нужно использовать их. Сейчас они точно такие же ценные — или наоборот, никуда не годные — как и до того, как в это дело влез Чилтон. Просто, скорее всего, нам уже не удастся узнать от Лектера ничего больше. Так что думайте только о том, что сказал вам о Буйволе-Билле доктор Лектер, и заморозьте все остальное. Человеческую глупость, ваш гнев, Чилтона — заморозьте все. Когда у нас будет время, мы найдем способ натянуть на уши Чилтону его поганую задницу. Но сейчас отбросьте все это в сторону. Так, чтобы оно не мешало вам видеть перед собой главную цель. А ваша главная цель, Старлинг — это жизнь Кэтрин Мартин. И поиски Буйвола-Билла. Сосредоточьтесь на цели. Если вам удастся это сделать, то вы будете мне нужны.