Хвост для счастья не помеха (СИ) - Кожина Ксения

— Мариярх вернулся из дворца, — хрипло, со стоном сожаления выдавил он. — Говорит, князь тебе какую-то записку передал. Вроде содействия просит.

— И где он? — голова соображала плохо. Тело требовало продолжения банкета, а не бежать куда-то сломя голову.

— Князь или мальчишка? — дыхание демона участилось.

Я закусила губу, чтобы не сорваться и не впиться в другие, но не менее желанные губы демона. Все же в том, что Кел чувствует меня есть свои плюсы и минусы.

— Мариярх.

— Дразнится, — демон тряхнул головой, прогоняя наваждение. — Увидел твоих новых шэсов и теперь дразнится. Меняет форму с одной на другую и хохочет над обижанными мордами лисов.

Я хохотнула, представив себе эту картину и потерлась носом об мужскую грудь. И Келеавина люблю, только скажу об этом немного позже, когда буду уверена, что его противный характер исчез навсегда.

За запиской мы пошли втроём, решив оставить Аниту с Дрейком наедине. И даже успели полюбоваться картиной убегающего лисёнка, от разъяренного княжеского сына. Маринка лишь задумчиво смотрела им вслед, положив морду на лапы. Потом поднялась с травы, потянулась и посеменила к нам. А подойдя выплюнула под ноги обслюнявленную записку. Только головой покачала, нагибаясь за ней.

— Что там? — первым не выдержал Рэйн, разрушая затянувшееся молчание и с тревогой заглядывая в мое окаменевшее лицо.

— Анджело пропал.

Новая встреча с князем была тяжёлой. Он снова изменился, словно и не лечила его. Бледный, сгорбленный, с потухшим взглядом Ганс больше всего напоминал вернувшегося с того света покойника. Лишь на мгновение в его глазах появился огонек, когда я вошла, но тут же потух. Наш ранимый художник сбежал из дворца, оставив записку, что собирается путешествовать по миру. И действовал умело, не хуже киношных разведчиков. Стража князя не смогла даже определить направление, по которому он отправился.

Не смогла и я.

Противная лисица решила, что одного демона и одного сына князя в шэсах ей достаточно. Как мысленно я не умоляла, она осталась глуха к моим просьбам. Я смогла только пообещать Гансу присмотреть за Анджело, если он встретиться на моем пути.

Дворец покидала совершенно разбитой, не обращая внимания на странные переглядывания Рэйна с Келом. Эти двое спелись и кажется понимали друг друга без слов. А в доме эсы, я подхватила на руки Мариярха, снова обернувшегося лисенка, чтобы дразнить старших лисов и отправилась искать Аниту с Дрейком. Настроение уговаривать их не было, как и советовать что-то, поэтому я поступила немного грубо, попросту приказав без объяснений причин оставаться в столице, пока я не вернусь за ними. Мое решение приняли без пререканий и кажется даже облегчённо выдохнули, поняв, что вдали от меня не нужно скрывать свои отношения.

А через час я покинула и город, оставляя столицу княжества лесных лисов далеко за спиной.

Равновесие.

Кто-то находит: шанс на жизнь, шэсов, новый дом, ожившую плодородную землю. А кто-то теряет двоих сыновей и остаётся в одиночестве в огромном каменном дворце, без надежды однажды увидеть родную кровь.

Точно так же, как мир демонов потерял Келеавина, а мир лисов подарил его мне.

Вечное равновесие, каким бы проклятым оно не казалось.

Глава 12.1*

Первые дни прошли в бешеной скачке. Мужчинам хотелось убраться от столицы, как можно дальше и быстрее. Я не следила за дорогой, погруженная в свои мысли. Мне было плохо. Душевная боль намного хуже физической, потому что не проходит со временем. Никак не могу избавиться от чувства вины, что царапает острыми когтями изнутри. Не помогают ни объятия любимых на вечерних посиделках у костра, ни наблюдение за Мариярхом, выбравшим себе Мейрика в качестве развлечения. Кажется княжеский сын даже смирился со своей ролью и больше подыгрывает мальчишке, чем злится на самом деле.

Мы уже достаточно отдалились от столицы, но темп не снизили. Безжизненная земля давно сменила зелёный покров, а города стали появляться все реже, сменившись полупустыми деревнями. Хвосты молчали, а мне не хотелось заезжать к оборотням. Был риск, что на таком расстоянии я просто не смогу почувствовать шэса, но нежелание снова причинять кому-то боль было сильнее. Рэйн с Келом по очереди пополняли запасы еды, отправляясь в деревни по одиночке. Я больше не боялась за них, зная, что в любой момент могу почувствовать неладное. Да и оборотни были благосклонны, потому что сначала их земля оживала, а после появлялся кто-то из шэсов и просил немного еды. Мы не пировали, но и голодными никогда не оставались. Если шэсы узнавали, что храм на территории поселения ещё действует, то приводили ко мне одного из служителей, чтобы поставить метку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Все было просто и… одинаково.

До тех пор, пока одна шустрая лисица не подкатила носом к моим ногам бутылку с чем-то мутным. Потом сбежала, но только за тем, чтобы вернутся с какими-то тряпками в пасти. Я и глазом моргнуть не успела, когда на месте лисицы появилась совершенно обнаженная Маринка. Так и сидела с открытым ртом, пока подруга одевалась.

— Выпьем, — предложила она, протягивая ошеломлённой мне открытую бутылку.

Глотнула и резко закашлялась, из-за охватившего рот и горло пожара.

— Мне сказали, что это самое крепкое пойло, которое есть в этой деревне. Я так поняла, что это штука типо нашего самогона, смешенного с вином.

Часто задышала открытым ртом, а после сипло выдохнула:

— А чем закусывать тебе не сказали?

— Неа. В нынешней ситуации обойдёмся и так. Не будем портить крепкий алкоголь закусками, — и тоже приложилась к бутылке. Широко распахнула глаза, продышалась открытым ртом и выдавила: — И правда крепкое. Не обманули.

— Ты давно оборачиваешься? — осторожно поинтересовалась, принимая назад тару.

Я не любила алкоголь, ограничиваясь одним бокалом вина на праздники, но иногда могла позволить себе вот так напиться, сидя на кухне с Маринкой и запивая жизненную неудачу. Случалось нечасто и я не видела в этом ничего плохого. Да и мужчины мои, кажется, не были против. Я сидела на покрывале, недалеко от нашей стоянки, пока Кел с Рэйном занимались лошадьми, а Мейрик гонялся на перегонки с Мариярхом.

— Ещё до отбытия из столицы получилось. Увидела, как мальчишка оборачивается и тоже попробовала, когда никто не видел.

— И не призналась, — резюмировала я.

— Стыдно было, — честно созналась подруга. — Знаешь, я же даже не понимала, что хорошо, а что плохо. Желание остаться с тобой было настолько огромным и больным, что затмевало все. Мне кажется, что если бы понадобилось кого-то убить, чтобы ты была рядом, я бы пошла и на это.

Маринка замолчала, а я не знала, как на это реагировать, разве что сказать правду.

— Я не злюсь, Марин. Уже не злюсь. Мы обе с тобой попали и если кто и виноват, то я. Не смогла понять, что с тобой происходит неладное, из-за контакта со мной. То есть не со мной, а духом, но в общем… Я должна была заметить, но была слишком погружена в свои мысли.

— Ну уж нет! Виновата твоя хвостатая, что притащила нас сюда и точка! — воскликнула подруга и с надеждой добавила: — Мир?

— Мир, — согласилась я. А потом за «мир» мы выпили.

А потом ещё раз и ещё, пока Маринка рассказывала, как ее выкручивало изнутри от желания быть рядом, завладеть мной и ни с кем не делиться. Даже на сделку с Мейриком она пошла потому, что тот обещал навещать меня только по острой необходимости.

В голове уже шумело, земля крутилась перед глазами, а местное пойло отбавилось только наполовину.

— Поделишься? — спросила Маринка, смотря не на меня, а на двух лисов, скачущих вокруг стоянки. Почему-то чем больше мы пили, тем дольше ее взгляд задерживался на оборотнях. И мне кажется, я знаю даже на ком именно.

— Да не чем, Марин, — я прикрыла глаза, представляя перед собой лицо полудемона. — Анджело мне понравился, а я умудрилась выгнать его из дома.

— Сам ушел.

— Да какая разница! Один в мире, где ненавидят демонов. В своих дурацких шляпах, прикрывающих рога. Я даже не знаю, умеет ли он что-нибудь ещё, кроме рисования. Как он будет жить, где? А если его раскроют и убьют?