Гром гремит дважды. Дракон (СИ) - Криптонов Василий Анатольевич

Я приблизился к аппарату, проследил взглядом провод. Обычная телефонная вилка. Одно движение — и прощай, громогласный слуга внешнего мира… Я подавил искушение.

— Слушаю, — буркнул в трубку.

— Вы согласны принять звонок за ваш счёт?

Пожалуй, я был прав насчёт трущоб.

— Валяйте.

— Соединяю. Звонок из исправительного заведения номер семнадцать, Шужуань.

— Постойте… Что?! Откуда?

Было поздно. Девушка из трубки пропала, уступив место другой. Знакомый голос с режущим слух акцентом заставил меня сжать трубку. Я слышал, как скрипит и трещит пластик. Ещё чуть-чуть — и трубке конец, я просто передавлю её посередине.

— Из тюрьмы, Лей, — сказала Наташа. — Наконец-то я попала на тебя, а не на твою маму. Надеюсь, у неё всё в порядке.

— Ты, тварь, — услышал я собственный голос, звучащий до странного спокойно, так спокойно, что за ним ощущалась назревающая буря. — Надо быть о… — Я осекся и перешёл на русский. — Nado byt’ oherenno smeloj, chtoby pozvonit’ mne.

Наташа выдохнула в трубку. Что-то слышалось в этом звуке. Он дрожал, прерывался. Слёзы? Отчаяние? Облегчение?..

— Значит, мне это не приглючилось. — Она тоже перешла на русский язык. — Господи, безумие какое-то…

— Чего тебе нужно? — резко спросил я, всё ещё на родном языке. — Ты знаешь, кто я. Знаешь, что я могу. То, что ты до сих пор жива — это мой подарок, которого ты нихрена не заслужила.

Я говорил быстро, резко. Если вдруг (вдруг!) с Наташей что-нибудь случится в тюрьме, возможно, кто-то прослушает запись этого разговора. Однако расшифровать беглый русский вряд ли сумеют. Всё равно, конечно, не следовало так рисковать… Но я ничего не мог с собой поделать. В отсутствие возможности сломать шею этой твари.

— Знаю, — кротко сказала она. — Я — сволочь. Я этого и не отрицаю. Если ты следил за моим процессом, наверняка знаешь, что я отказалась от…

— Следил за процессом? — перебил я. — Ты правда думаешь, что до такой степени мне интересна? Да я плевать хотел, где ты, и что с тобой. Видел таких, как ты, тысячи раз. Ты либо сдохнешь в тюрьме, либо выйдешь и сторчишься до смерти. Вот тебе два пути на выбор. Третьего нет и не будет, что бы тебе ни брехали на ваших наркоманских собраниях, которые ты наверняка посещаешь — ну, эти «двенадцать шагов» и прочая хрень. Ты там что, уже доползла до восьмого?

— Я не буду отвечать на агрессию, Лей, — тихо сказала Наташа. — Если хочешь кричать на меня — подожду.

— Ну разумеется. За мои деньги — любой каприз, да? — усмехнулся я.

— Я хотела с тобой встретиться.

— Чего ты хотела? — Я ушам своим не поверил.

— Встречи. Ты можешь приехать ко мне? Это недалеко. Я узнавала, встречу могут разрешить. Мы будем говорить через стекло, как в кино. — Наташа напряжённо рассмеялась. — Господи, у меня до сих пор чувство, будто я вляпалась в какой-то голливудский блокбастер…

— Смешно? — холодно спросил я, перейдя опять на китайский.

— Нет. Просто защитная реакция. Я не прошу, чтобы ты понял меня и простил. Но ты должен сознавать, что я — живой человек. И цепляюсь за жизнь, как могу. Я благодарна тебе за то, что ты не сделал того… Того, чего не мог не сделать. Когда я осознала, как близко была смерть, я…

— Ты, похоже, что-то перепутала. Я не священник, и у меня нет ни малейшего желания выслушивать исповеди раскаявшихся торчков. Забудь этот номер.

— Нет, Лей, — вдруг повысила голос Наташа, — не забуду! Потому что я хочу хоть чем-то возместить…

— Ты ничем и никогда не сможешь возместить. Закончим на этом.

— А я уверена, что смогу, — настойчиво говорила она на своём небезупречном китайском. — Ты верно заметил — меня могут прикончить в любой день. Здесь… непросто таким, как я. Но прежде, чем это случится, я хочу тебе кое-что объяснить.

— Мне не интересно.

— Ты никогда не задумывался, почему я появилась у тебя под носом? — будто и не услышав, продолжила Наташа. — Честно, я не знала, что ты говоришь по-русски, и до сих пор не понимаю, как… где ты этому научился. Что это — онлайн-курсы? Учёба по обмену? Или на самом деле ты — пропавший без вести сибирский подросток, бежавший в Китай и сделавший себе пластическую операцию? Не знаю, да и знать не хочу. Однако это ты должен был насторожиться, услышав мой акцент и увидев моё лицо. И если не насторожился сразу — сейчас ещё есть время исправить ошибку. Я появилась рядом с тобой неслучайно. Хочешь узнать, почему — придёшь. Это важно. Всё, у меня вышло время.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Звонок оборвался. Я ещё минуту стоял, прижимая к уху трубку, и смотрел в бежевую стену гостиной. В ухо, обгоняя друг друга, летели резкие гудки.

— Лей?

Я вздрогнул, обернулся. Кингжао в домашнем халате пристально смотрела на меня.

— Всё хорошо?

— Да. — Я положил трубку.

— Что-то насчёт Ниу?

— Нет. Всё в порядке. Иди к себе и отдохни, мама.

Я заставил себя подойти к ней, провести рукой по плечу.

— А ты? — спросила Кингжао. — Ты как будто неделю не спал.

— А у меня есть ещё дела, — улыбнулся я. — Отъеду ненадолго.

* * *

Несмотря на дикую усталость, о сне не могло быть и речи. Я принял душ, переоделся, выпил крепко заваренного чаю. Позвонил Джиану. Безотказный и беспрекословный Джиан. До чего ж тебя жизнь довела…

— Сколько ехать? — спросил я, упав на заднее сиденье.

В последнее время привык ездить сзади. Уж не знаю, почему. Может, хотел одиночества.

— Если карта не врёт — за час должны добраться, — проворчал Джиан. — А что мы там будем делать? Мне не нравятся тюрьмы.

— Мне тоже, — сказал я и зевнул. — Вот и взорву её к чёртовой матери.

Джиан, выворачивая на дорогу, покосился на меня.

— Шучу, — уточнил я на всякий случай.

Мало ли. От меня всего можно ожидать.

— Да мне-то… — Джиан дёрнул плечами. — Как скажешь, так и будет.

В дороге я всё-таки немного подремал, но на пользу это не пошло. Голова не стала ясной, наоборот, наполнилась туманом. Когда машина остановилась, я проснулся и долго, старательно тёр глаза.

— Как я выгляжу? — посмотрел на Джиана.

Джиан окинул меня критическим взглядом и с подлинно цюаньской откровенностью сказал:

— Как кусок дерьма, который долго били.

— Выпить ничего нет?

— Выпить?! С собой?

— Н-да, извини, что спросил.

Джиан — это не Гуолианг, мир его праху. Гуолианг не отважился бы на такое дальнее путешествие без бутылки или фляжки за пазухой.

— Ладно, — сказал я. — Жди. Надеюсь, я не надолго. Потом — домой и обещаю, что буду спать до утра. Может, даже до послезавтрашнего…

В прошлой жизни, в случае надобности, в тюрьмы я пробирался быстрее. На всех этапах достаточно было показать удостоверение, иногда — сказать пару слов. И все двери открывались, все шлагбаумы поднимались. Теперь же мне, подростку, приходилось долго и мучительно объяснять «взрослым дядям и тётям», что я пришёл сюда не просто так, поиграть, а повидать заключённую.

Процедуры заняли час. Хорошо хоть пистолет я с собой не взял — оставил в машине. Однако разрешение на ношение оружия выложить забыл и передал его вместе с документами одному из сотрудников службы безопасности. Тот долго и с интересом его изучал, потом смерил меня взглядом.

— Телохранитель?

— В отставке.

Видно было, что мужику до смерти хочется меня «прощупать». Выяснить, в чём подвох. Но это было вне его должностных полномочий.

— Проходи, — показал он мне на дверь, на которой виднелся след от таблички. — Кабинка номер восемь. Сейчас её приведут.

Кивнув, я прошёл туда, куда сказали. Из десяти кабинок заняты были только две. Пожилая женщина с воли разговаривала с совсем ещё девчонкой, судя по виду. Наверное, с дочерью. Они «держались за руки» — через стекло. Как отражения друг друга, с разницей в пару десятков лет. Говорили тихо, слов я не разобрал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В шестой кабинке болтали две девушки одного возраста — лет двадцати пяти. Эти даже хихикали. Наверное, был повод. Я прошёл мимо, сел на стул в восьмой кабинке, посмотрел на эбонитовую массивную трубку. С той стороны поцарапанного стекла была такая же, будто зеркальное отражение моей.