Не жизнь, а роман! - Юлия Викторовна Меллер

качестве извинения за неудобства, об этом помнить не след!

Спрятавшись ото всех в коридоре, уводящем в подвал, она прижалась к холодной стене спиной и, прикрыв глаза, подумала, что нет смысла обижаться, кроме как на себя же. Не девочка уже, полностью вверять себя мужчине и из кожи вон лезть, чтобы получить одобрение! Понятно, что поначалу ошалела от эмоциональных качелей, но надо бы себя поберечь и не липнуть больше сердцем к мужчине. Это больно, когда не получаешь равнозначного ответа.

Поняв, что слова и поступок Бертрана ранили её потому, что она слишком раскрылась перед ним, Катя успокоилась. Теперь она могла холодно подумать о мотивах рыцаря. Его вояки для него дороги, они годами плечом к плечу скачут по полям, сражаются, рискуют. Забота о них понятна, ведь и сама она первым делом побеспокоилась о помогающих ей женщинах.

Плохо, что он не дал ей объяснить значимость приготовленных ею сладостей, отвратительно, что вместо приветствия она услышала приказ из его уст, но никто не учит владетелей тактичности, особенно по отношению к зависящим от них людям.

Кате не впервой терпеть несправедливое отношение. Сыновья частенько после невнимания отца срывались на ней, капризничая, говоря что-нибудь обидное, как будто проверяя её на прочность, словно бы показывая: вот какие мы гадкие, и ты уйдёшь от нас, как папа! Она не сразу это поняла, сердилась на детей, но потом догадалась и научилась перетерпевать детские бури зла, которые заканчивались словами: «Мама, ты всегда будешь рядом?»

Вытерев длинными рукавами набежавшие слёзы, она глубоко вздохнула. Ну что, в самом деле, разнюнилась? Вспомнились родители Бертрана. Сложно представить, сколько Матильде пришлось пережить, чтобы ужиться с таким козлом, как её муж, и добиться того, что он ставит её во главе всех своих интересов! Огромный человеческий труд лежит в основе их брака. Катя попробует так же воспитать Бертрана, вот только с оговорками, и своё сердце она оставит при себе.

Было немного грустно от своего решения, но ощущение правильности помогало. Она здесь ненадолго, за ней придут, и самое лучшее, что она может сделать для своего спасителя, это наладить его жизнь во всех смыслах, а для неё это будет своеобразное приключение, почти роман!

«Да, средневековый роман!» — уже с улыбкой подумала Катюша, размечтавшись по возращению написать об этом мемуары для своих будущих невесток.

Глава 9

Перемены в замке

Совершенно успокоившись, она занялась делами. Упаковка для сладостей ещё не готова, и действительно надо что-то придумывать. Вскоре дно квадратных плетёных коробов закрывалось полотном, на него щедро сыпали крахмал и выкладывали квадратики лукума, потом снова ткань, крахмал, лукум и закреплённый за стенки короба промежуточный этаж из лыка, чтобы новый слой не придавливал нижние. Портить даже не самую качественную ткань было расточительством, но деваться было некуда.

Как только на освободившиеся столы расставили еду, Бертран принялся нахваливать поданные блюда и рассказывать, что он успел сделать во время поездки. Самой потрясающей его новостью было, что он нашёл новый корабль, который строили для одного сеньора. Заказчик умер, не успев полностью выкупить его.

— Мастер Джордано ухватился за возможность поскорее спустить корабль на воду, чтобы родственники покупателя не наложили на него лапу! — пояснял Бертран.

— А если эти родственники потом докажут, что корабль всё же принадлежит им? — заволновалась Катя.

— Не-е, корабль им принадлежать никак не может, поскольку был внесён только залог и все остальные платы просрочены, а вот затормозить его продажу они могли бы, но тут появился я! Так что я тоже внёс первый взнос и нам надо скорее загружать судно, чтобы выйти в море.

— А если у нас потом отберут корабль из-за просроченных сроков выплаты?

— Пусть попробуют отнять! Корабль-то уже будет у меня! Милая, я всё же надеюсь, что мы сумеем расплатиться, а если нет, то снова отправлю его куда-нибудь.

— Но есть ли у тебя толковые люди? — не на шутку обеспокоилась она.

— Ну-у, — протянул Бертран, замечая, что многие прислушиваются к его беседе с женой, — я сам поеду, — и столько гордости в этих словах!

— Ты?! — воскликнула сеньора, вложив в маленькое слово массу эмоций: удивление, недоверие, даже отчаяние! — Но, Берт, ты же сам видел, как тяжело чужеземцам, а там ты сам им станешь! — попыталась пояснить свою недоверчивость, видя, что муж рассердился.

— Не веришь в мои способности? Сама путешествовала, а я, значит, не смогу?!

— Хорошо, — отступила от скользкой темы, — но кто останется здесь вместо тебя? Я не управлюсь с твоей службой!

— Ха! Конечно, не управишься! Сюда едет мой сын, Леон.

— Неожиданно, — растерянно пробормотала жена.

— Катрин, ты умная, надеюсь, что ты поладишь с моим мальчиком.

— По приезде ты отказал мне в уме… — прорвалась досада.

— Не стоит, — обрубил Бертран и Катя замолкла.

Он ещё ей что-то рассказывал, она отвечала, спрашивала, уточняла, и всё было по — прежнему. Ему было приятно общаться с нею, видеть живой интерес к делам и слышать её одобрение. И ночью ему было хорошо с женой. Он скучал и старался показать ей это, делая всё так, как ей нравится.

Рано утром, открыл глаза, думая, как всегда, увидеть её сидящей за новеньким столиком и устраивающей ему завтрак «для двоих», но Катрин куда-то вышла.

Немного повалявшись на странно мягких подушках и белом белье, застилавшем всю поверхность кровати, он поднялся. Жены не было, и в душе разлилось сожаление. Об этих утренних моментах он мечтал не меньше, чем о ночных ласках. Они неожиданно для него стали символом его женатого положения. Возможность лениво задержаться в постели, наблюдая за тихой суетой волнующей его женщины, потом не торопясь насладиться её приветственной улыбкой, что была приятнее солнышка, и приступить к завтраку, который она заботливо готовила для него. Он хвалил, а она снова улыбалась и смотрела на него так хорошо, так сладко, что его сердце замирало или вместо равномерного стука выписывало какие-то кренделя.

Катрин оказалась в большой зале и сидела, как положено, во главе стола, рядом с его пустующим местом. Увидев его, она пожелала ему доброго дня, немного посидела с ним и вскоре ушла по делам, провожаемая его задумчивым взглядом.

Всё было хорошо между ними, но что-то не так. Её не в чем упрекнуть, но на сердце муторно, как будто он случайно сломал что-то хрупкое и прекрасное или потерял нечто важное.

Всё-таки все женщины — ведьмы, не зря церковь предостерегает от их влияния! Почему ему душно и не хватает воздуха, видя, как она уходит? Он же