На крючке (ЛП) - Кристен Каллихен

- Если ты был хорош в обоих видах спорта, то как смог выбрать?

Длинные пальцы Дрю переплетаются с моими, удерживая мою руку в теплом, крепком захвате. Он не открывает глаз, когда говорит:

- Некоторые вещи ты просто знаешь.

Я прочищаю горло.

- Я завидую тебе. Я никогда не была ни в чем уверена на 100%,- за исключением Дрю и того момента, когда впервые его увидела. Но я не говорю этого. Я просто убираю свою руку от его руки, и он позволяет мне это, будто знает, что сейчас я нуждаюсь в некой свободе.

- Не слишком завидуй, - говорит парень, кривясь. – Знать, чего ты хочешь, и иметь это - две разные вещи, - его глаза фокусируются на моих, и это ощущается как удар кулаком в живот. - Лучше бы у меня было то, чего я хочу, чем то, что просто знаю.

Я первая отвожу взгляд, а затем ерзаю на своей половине дивана, поворачиваясь и скрещивая ноги.

- Ложись.

Он косится на меня, немного хмурясь, словно на самом деле не хочет двигаться.

- Еще что-то?

Хватая свое пальто, я складываю его у себя на коленях.

- Головой сюда.

Брови Дрю приподнимаются, а его выражение лица - смесь усталости и замешательства, от чего я начинаю смеяться.

- Что ты думаешь, я с тобой сделаю?

- Не знаю, - говорит он, опускаясь на диван. - Но я надеюсь на лучшее.

- А как же доверие? - говорю я, драматически вздыхая.

Его голова ложится на мои скрещенные ноги.

- Я только что рассказал тебе кое-что о себе, то, что не знает никто из живых, Джонс. Не думаю, что мое доверие может быть еще более очевидным.

Я наклоняюсь к нему так, что наши лица оказываются в дюйме друг от друга. Его слова для меня как укор. Мои руки опускаются на плечи Дрю, осторожно и легко нажимая на них, а пальцы на ощупь находят кожаный шнурок вокруг его шеи. Я провожу вдоль него, наблюдая, как покалывает его кожа от моих прикосновений. Когда достигаю подвески, то провожу по отполированному дереву большим пальцем.

Все это время Дрю наблюдает за мной, его взгляд настороженный, уязвимый. Но когда парень начинает говорить, кажется, что он специально открывается передо мной.

- Это кусок дерева от косяка входной двери дома моих родителей, - его ресницы прикрывают глаза, скрывая затаившуюся в них боль. - Таким образом, я всегда ношу с собой кусочек моего старого дома.

Дерьмо. Он медленно вырезает свое имя у меня на сердце. И это больно. Я хочу нагнуться над ним и укрыть его тело своим. Но щеки парня краснеют, а шея на секунду напрягается, словно он сожалеет о своем признании.

Я кладу свою ладонь на подвеску, прижимая дерево к его твердой груди. И когда наконец могу говорить, справившись с нахлынувшими эмоциями, то произношу:

- Сейчас я буду массажировать твое лицо.

- Мое лицо? - повторяет он, словно я предложила поковыряться своим пальцем в его носу.

Я сдерживаю смех.

- На лице человека еще больше нервных окончаний, чем на руках, - опуская руки на его плечи, я растираю их, постепенно перемещаясь к шее. Ему это нравится, и его тело расслабляется на диване.

Веки Дрю трепещут, словно он хочет их закрыть. Мои руки перемещаются к его челюсти, а затем ослабляют напряженность у парня на лбу.

- Все в порядке. Закрой свои глаза.

И когда он закрывает, я легонько пробегаю подушечками пальцев по его лицу, ощущая его сильные, четкие черты. Странно, но я всегда считала, что привлекательность Дрю основана на его внутреннем свете, умении держаться в обществе и эмоциональной яркости. Но, Боже, как же он красив.

По сравнению с моим лицом, состоящим сплошь из кривых линий, его - это бриллиант, где резные линии и углы сливаются словно грани. Его нос ровный и длинный, расширенный немного по центру, лишь придает парню индивидуальности. Выделяющиеся скулы четко устремлены к его рту, этому вечно улыбающемуся, прекрасному рту. Сейчас его губы расслаблены и выглядят немного надутыми. Челюсть правильной формы и абсолютно симметрична как и щеки.

Сильно и жестко надавливая, мои пальцы проводят линии по его лбу, натягивая кожу от центра к вискам. Нечеткий, волнообразный свет от лавовой лампы отбрасывает глубокие синие и серые тени на его кожу.

- Продолжай со мной говорить, - шепчет Дрю.

Я замираю.

- Разве шум не усиливает твою головную боль?

Густые ресницы порхают вверх, отбрасывая тени на его щеки.

- Твой голос - это не шум. Это песня, которую я хочу слышать раз за разом.

О. Мой. Бог.

Я глубоко вздыхаю и начинаю пощипывать его кожу вдоль линии роста волос. Дрю тихо стонет.

- А твое полное имя Эндрю? - не самое блестящее направление разговора, но я любопытна.

Уголки его губ немного приподымаются.

- Неа. Я просто Дрю, - он говорит тихо, едва ли громче бормотания. - Маме не нравились прозвища. Она решила, что меня назовут именно так, как они с отцом хотят, чтобы меня звали. Так что я просто Дрю Бэйлор. Никакого второго имени.

- В некотором роде я люблю твою маму за это, - говорю я мягко.

Его глаза открываются и встречаются с моими. В них все еще плещется боль, но также там скрывается тепло, замечая которое, я краснею.

- Она бы тоже тебя полюбила.

Нет, она бы не полюбила меня. Какой бы матери понравилась девушка, которая общается с ее бесценным сыночком лишь ради секса? Никакой. Я прижимаю ладони к его щекам, фактически закрывая Дрю обзор, а затем провожу большими пальцами по крыльям его носа и щекам, глубоко нажимая.

- Христос, - выдыхает Дрю, - как же это приятно.

- Знаю, - я немного улыбаюсь.

- А что на счет тебя? - спрашивает он. - У тебя есть второе имя?

- Мари, - я глажу вдоль его челюсти. Мышцы здесь такие напряженные.

- Анна Мари, - произносит он нараспев. - Мне нравится.

Дрю замолкает, и я начинаю мурлыкать, не песню правда, просто мелодию, чтобы заполнить тишину. Он вздыхает, и его тело сильнее расслабляется от моих прикосновений.

- Когда твой день рождения, Анна Мари?

- Ты хочешь, чтобы я начала сожалеть о том, что сказала тебе свое второе имя?

Его улыбка неуверенная, будто парень снова испытывает прилив боли.

- Просто ответь на вопрос.

- Зачем, - я запускаю руку в его волосы на затылке, нащупывая основание черепа. Его мышцы в этом месте такие тугие, что мои пальцы едва ли могут вжаться в его плоть. - Собираешься вручить мне подарок?

- Ты так об этом говоришь... О, боже, это место... - его брови сходятся в гримасе. - Боже, сделай это еще раз, Джонс.

Жар разливается по моей коже, но я подчиняюсь. Он дрожит, а его длинное тело дергается, словно это прикосновение освобождает Дрю от боли.

- Ты так об этом говоришь, - повторят он, возвращаясь к теме подарков, - что теперь я в некотором роде обязан сделать тебе подарок, верно?