Токийский декаданс - Рю Мураками

— Когда ем устриц, или ежей, или, например, фугу, или икру, у меня там внизу все мокрым становится. М-м-м, от этого ежа, похоже, тоже намокнет.

— Икра, говоришь?

— Ну да.

— Дорогие продукты такие называешь.

— Такая еда плавится от тепла и давления языка и полностью растворяется у тебя во рту. Это так классно, не правда ли?

Запах. Запах устриц, морских ежей, окуня, слюны и духов Волосатки. Я вспоминаю автобус. Автобус от Сасэбо до Хирадо. Почему я вспоминаю его? В воображении всплывает станция Сасэбо. На платформе всегда зависает теплый воздух. Пар, выходящий из поезда, расползается вокруг, впитывая в себя температуру окружающих людей и их голоса. Он раздувается облаком, из которого хочется поскорее сбежать. Пройдя сквозь вечерние сумерки, я ныряю в подземный переход. Там уже вовсю идет праздник. На прилавках громоздятся разноцветные игрушки, а из кастрюль со свиными копытцами идет пар. Я, прижавшись к стене, бегу вперед изо всех сил. Взлетаю по ступеням. Мне встречается нищий с воздушным шариком. Он здоровается со мной прямо на границе двух миров, сумеречного мира снаружи и праздничного, веселого мира внутри. Наверху, сложившись в убежище, меня встречает листва саговых пальм. За ними меня ждет автобус. Он светится и сотрясает своим огромным телом, словно еле дыша. Обогнав какую-то бабку, я сажусь. В салоне гаснет свет, и автобус, взревев, отправляется в путь. На главной улице Сасэбо в ряд выстроились шпиль церкви, рынок с танкером, вмещающим пятьсот угрей, танцевальный клуб, в окнах которого видны девушки, кинотеатр под названием "Зодиак", парк с трибуной. Мигая габаритными огнями, автобус с легкостью проходит сквозь город, направляясь к пологим гребням гор, опоясывающим его. Школы, заводы, городские учреждения — все это остается позади, и горы окружают автобус со всех сторон, словно проглатывая его.

— Море. Вот что объединяет мое возбуждение. Меня возбуждает то, что ловят в море.

Море не видно из окна автобуса до конечной остановки. Волосатка впихивает мне в рот ежа, покрытого чили.

— О чем ты думаешь?

Она права. Морской еж плавится во рту, становясь частью десен.

— Об автобусе.

— Автобусе?

— В моей родной деревне. От станции до порта нужно ехать на автобусе.

— Думай о чем-нибудь другом.

Настоящее имя Волосатки Сатико Нума. Волосатка это ее прозвище. Ее так называют потому, что на спине у нее растет густой пушок.

Я пока что этого пушка не видел.

Послесловие

Женщины, живущие в мире вульгарности, что-то символизируют.

Может, проблемы всех женщин, а может, проблемы городов.

Без особой причины я начал писать короткие истории о женщинах, даже не помню когда.

Нынешние японские женщины необычайно светлы и радостны.

Но их жизнерадостности слишком много, непонятно, что с ней делать.

Они изо всех сил что-то ищут. Иногда это мужчины и одежда, драгоценности и рестораны. Словом, то, что может появиться, облеченное в конкретную форму, а потом исчезнуть.

Но то, что они ищут на самом деле, не имеет конкретной формы. Это "мысль", столь необходимая для дальнейшего существования человечества.

Ведь именно женщины всегда поддерживают мысли, меняющие что-либо в нашей жизни.

Я верю, то, что они ищут, еще не потеряно безвозвратно, оно еще вернется к нам в виде надежды, без которой мы не можем жить.

Я хочу, чтобы эти женщины, живя в своих больших городах, продолжали храбро сражаться.

Рю Мураками Париж, сентябрь 1988

КИНОПРОБА

1

Сигэхару Аояма решился вторично связать себя узами брака и побудил его к этому вопрос сына Сигэ: "А что, если тебе снова жениться?"

Семь лет тому назад, когда Аояме было тридцать пять, а Сигэ исполнилось восемь, его жена Рёко скоропостижно покинула этот мир из-за болезни, вызванной вирусом. Заболевание это в молодости быстро прогрессирует, и она перенесла одну операцию, но все случилось мгновенно: не прошло и месяца после того, как появились новые симптомы и у нее был диагностирован рак.

"Не было времени ни страдать, ни горевать", — признался тогда Аояма своему близкому другу.

Рёко была единственной дочерью владельца фирмы по производству музыкальных инструментов, небольшой по масштабу, но с богатой историей и своим традиционным укладом. Увлеченный джазом и классической музыкой, отец вырастил ее в строгости и вместе с тем в любви. Наделенная утонченной внешностью, силой воли и унаследованным чувством прекрасного Рёко при всем при этом всегда была скромна и поддерживала Аояму в работе и в быту. По сей день Аояма отчеливо помнил, что отважился на риск оставить крупное рекламное агентство, в котором проработал более десяти лет, и создать собственную компанию по производству рекламных роликов только благодаря поддержке и пониманию со стороны Рёко.

В первое время, когда вопреки временам экономики "мыльного пузыря" Аояма открыл свое дело, ситуация была довольно шаткой: из-за чрезмерной конкуренции в рекламной сфере он мог разориться в любой момент. Так было на протяжении нескольких месяцев. На помощь пришел отец Рёко. Фирма отца занималась изготовлением органов разной величины, вследствие чего у него были связи в восточноазиатской католической церкви. Как раз в то время, когда в странах Восточной Азии стали быстро распространяться кассетные видеомагнитофоны, Аояма сравнительно просто создал видеопособие по Библии, и оно действительно было распродано многомиллионным тиражом.

Несмотря на это, Рёко ни в коей мере не зазналась. Она и впрямь всегда держалась скромно. К такой жене Аояма, разумеется, испытывал чувства уважения и благодарности, однако в свою бытность простого служащего довольно демонстративно погуливал. Когда христианское видео стало распродаваться неправдоподобными темпами, бывало, он спускал по сотне тысяч иен в хостес-клубах на Роппонги. Невзирая на это, Рёко оставалась непоколебимо сдержанной, занималась воспитанием и образованием Сигэ, и в доме никогда не возникало серьезных ссор и конфликтов.

Не существует мужчины, которого не посещала бы мысль: интересно, насколько свободным я стану, если моя жена умрет. Немало и тех, кто ждет не дождется, сгорая от нетерпения, того дня, когда супруга вместе с детьми уедет навестить родителей, чтобы пожить какое-то время в их доме. Однако, оставшись на самом деле без жен, большинство мужчин попросту ни на что не способно. Ощущение внезапной потери опоры и поддержки, существование которых прежде не осознавалось, лишает их даже желаний совершать что-то плохое.