Явление магического договора (СИ) - Герцик Татьяна Ивановна

Она вышла, и графиня тотчас прекратила рыдать. Ее лицо приняло высокомерное, даже злобное выражение.

— Нет, пора тебя скинуть с пьедестала! — прошипела она вслед сестре, промокая платком мокрые щеки. — Мой сын станет несоизмеримо лучшим правителем, чем вся твоя спесивая семейка! И невестушка из заштатного незнатного рода ему вовсе не нужна! Он женится по меньшей мере на принцессе!

С этими словами она пошла в свои покои и приказала камеристке переодевать себя к ужину.

Трапезная была полна, когда в нее вошли сестры Салливерн. На этот раз на них были скромные платья из плотного, переливающегося при каждом движении крамарского шелка, расшитые по вороту и манжетам мелким речным жемчугом приятного голубоватого оттенка. Длинные рукава закрывали даже запястья, а пышные юбки скрывали очертания тел. Наряды были совершенно одинаковыми, поэтому различить, кто есть кто, не было никакой возможности.

И, хотя эта одежда тоже весьма отличалась от носимой в Помаррии, но была не в пример скромнее той, что девицы надевали накануне.

Весьма вежливо поприветствовав их, герцогиня не удержалась от поощрительного:

— Вот этот наряд мне очень нравится. Где такие носят?

— В герцогстве Бурминдии, ваша светлость, — суховато ответствовала одна из одинаковых сестер.

— Вам его тоже сшила герцогиня? — с наивным выражением лисьего личика не преминула вставить шпильку маркиза Кресская.

— Там нет герцогини, там правит герцог. Он холост, — парировала Изабель. — Его дамские наряды не волнуют.

— Да, его волнует лишь то, что под нарядами, — фривольно проговорила Беатрис, на этот раз играющая роль развязной девицы.

Дамы захлебнулись негодованием, а мужчины дружно хохотнули. Но Анрион сердито посмотрел на Беатрис, вмиг ее узнав и не одобряя подобной грубости. Почувствовав поднявшуюся изнутри волну стыда, девушка решила, что напрасно уговорила сестру поменяться ролями. Уж лучше бы была сладкой мямлей, отпускающей сомнительные комплименты, чем вгонять саму себя в краску чересчур откровенными высказываниями.

Изабель покосилась на нее, сочувственно улыбнулась и посмотрела на заставленный блюдами стол. На нижнем столе их стояло гораздо меньше, чем во главе стола, у герцогов.

— Сегодня нас снова будут кормить так же отвратительно, как вчера? — продолжая играть роль бесцеремонной девицы, спросила Беатрис.

— Почему отвратительно? — звонко, так, как накануне говорила Беатрис, подала голос Изабель. — Салатик был вполне неплох. Зря ты его не ела на вчерашнем ужине.

— Траву ешь сама, а я буду что поплотнее, — и под требовательным взглядом Беатрис серебряные блюда с герцогского стола взмыли вверх и чинно поплыли к сестрам. От них же навстречу полетели те, что стояли в конце стола.

— Это что? — герцогиня так растерялась, что бестолково вертела головой, провожая взглядом улетающие от нее яства.

— Обмен, только и всего, правда, неравноценный, — Беатрис с удовольствием положила себе всего понемногу от каждого выстроившегося перед ней блюда и разрешила сидящим рядом таким же малозначимым дворянам, как и они с сестрой: — Жуйте, пока не отняли!

Те замедленно, но все-таки принялись разбирать еду по своим тарелкам.

— И как это понимать? — старший герцог был не на шутку зол.

— А что тут понимать? — Беатрис с удовольствием вонзила белые зубки в кусок нежнейшей баранины под сливочным соусом. — Попробуйте то, чем вы потчуете своих гостей. Сразу перестанете удивляться, отчего на столе остается столько несъеденного.

Герцог положил себе кусок непонятно чего с приплывшего к нему блюда, попробовал и скривился. Герцогиня, повторившая его действие, покраснела и нахмурилась.

— Главного повара ко мне, немедленно! — ее сердитый голос зловеще разнесся по всей трапезной.

Едоки перестали есть, переглядываясь и чуть заметно кивая друг другу. Продолжали трапезничать только дорвавшиеся наконец до нормальной еды те, кто сидел в конце стола.

Повар появился довольно быстро, весьма озадаченный столь непонятным приказом, прежде его в трапезную никогда не вызывали. Розовая от гнева герцогиня величественно понялась, указала на стоявшие перед ней блюда, холодно спросив:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Это что?

Повар наклонился, с удивлением разглядывая то, что готовилось исключительно для тех, кто не представлял в его глазах особой ценности. Потом перевел укоризненный взгляд на подавальщиков, не понимая, как те могли перепутать подачу. Те дружно посмотрели в потолок, давая знать, что тут вовсе ни при чем.

— Эээ, — повар не знал, как ему вывернуться. — Эээ…

— Это просто экономия, ваша светлость, — лениво пояснила Беатрис. — Для верхнего стола — одна еда, для нижнего — другая. А цена везде проставлялась одна. Разница шла в чей-то глубокий карман. Вы этого не знали?

Вот теперь повар затрепетал и покрылся холодной испариной. Это был придуманный им трюк, длившийся годами, ведь никто из столовавшихся на нижнем столе и не думал жаловаться, считая, что так заведено герцогиней. Герцогиня же, оплачивающая обычных кур по цене элитных цесарок, тоже ни о чем не догадывалась, а хитрый повар за эти годы сколотил себе приличное состояние.

Приходилось, правда, отрывать от сердца золотые тем, кто знал, за что платит герцогиня, но таких было немного. Остальные считали, что это распоряжение прижимистой правительницы.

— Главу дознавателей сюда! — герцогине хотелось кричать и топать ногами, но она вела себя холодно и спокойно, лишь нервно подрагивающие пальцы намекали на ее гнев.

Повар хлопнулся на колени.

— Помилуйте, ваша светлость! Я столько лет верой и правдой служил.

— Столько лет крал, — перекривила его Беатрис.

— Да, то есть нет. — повар запутался, от ужаса не зная, что говорить.

Вошедший мужчина в черном камзоле со странно бледным лицом вмиг понял, что случилось. Как и полагалось ему по долгу службы, лорд знал о разнице двух столов, но, считая это прихотью скуповатой герцогини, не предпринимал никаких мер. Сообразив о своей ошибке, зловеще приказал пришедшим с ним двум своим подручным:

— В пыточную его! — и заверил негодующую герцогиню: — Все будет выяснено, ваша светлость.

Едва он ушел, как та упала в свое кресло и простонала:

— Какой стыд, какой стыд!

Герцог умиротворяюще проговорил:

— Ничего страшного не случилось, все живы и здоровы.

— Да, и это радует, — саркастично заметила герцогиня. — А то, что я опозорена, никого не волнует!

Анрион с легкой растерянностью обвел взглядом с интересом глядевших на эту сцену придворных и утешил ее:

— Не преувеличивай, мама. Тебя обманывал мошенник, это бывает. Просто ты слишком доверяешь своим служащим, а они пользуются твоей добротой. — Оправдание было слабым, это он чувствовал и сам, но что еще можно было сделать в этой неприятной ситуации?

Герцогиня с плохо скрытым недовольством кивнула в сторону непринужденно ужинающих сестер:

— Они могли бы сообщить мне об этом поделикатнее и приватно, не выставляя на всеобщее посмешище!

— И ты бы им поверила, мама? — Анрион недоверчиво наморщил лоб. — Вот в этом я сильно сомневаюсь. Ты немедля помчалась бы за разъяснениями к повару, и он запросто разуверил бы тебя, наврав про сделанную подавальщиками ошибку или еще о чем-то столь же нелепом. И впредь был бы поосторожнее, только и всего.

— Да, — присоединился к нему и герцог-отец. — Ты бы поверила ему, потому что он служит тебе вот уже больше десяти лет, а этих девиц ты второй раз в жизни видишь.

Вконец расстроенная герцогиня прошептала:

— Неужели я так пристрастна?

— Более того. Ты всегда делишь людей на своих и на чужих. Своим ты доверяешь безоговорочно, а чужим попросту не веришь, неважно, правы они или нет, — его светлость был прям до грубости. — Так что все к лучшему. По крайней мере, мошенник будет наказан. Он, кстати, составит чудную компанию бывшему казначею. Сегодня все прохиндеи получили замечательный урок: какой бы юркой веревочка не была, а конец все равно найдется.