Ходоки во времени. Освоение времени. Книга 1 - Виктор Васильевич Ананишнов

в будущем.

Он уже уходил, когда я вспомнил ещё об одном.

– Почему они посчитали меня каким-то перлем? Даже из-за этого вначале говорить со мной не хотели.

– Они подумали, что ты – перль? – мгновенно отреагировал Симон и вновь присел на диван. – Вон оно что… Тебе повезло, что после этого ты смог к ним приблизиться и поговорить.

– У вас что, в будущем кастовая система?

– Какая там кастовость?! – вдруг вспылил всегда вежливый Симон.

Таким я его видел впервые и пожалел, что спросил. Не хотел я его таким видеть. Подумаешь, назвали перлем. Мало ли как меня могут назвать незнакомые люди при первой встрече. И Эй, ты!, и товарищ, и дорогой, и друг, и даже какого чёрта!. На каждый роток, как говорится, не набросишь платок. Перль так перль. От меня не убыло, а Симон сам на себя не стал похож. Даже испарина на его умном морщинистом лбу проступила. А заглянувший к нам Сарый, заслышав произнесённое слово, охнул и вновь убежал на кухню.

Симон, не моргая, смотрел на меня, поглаживал колени вздрагивавшими руками и жевал губами.

– Перль… это… это… – несвязно заговорил он. – Жаль, что мы с тобой об этом не поговорили раньше. Мне трудно тебе это объяснить, чтобы ты понял… Вот если бы ты узнал, что некто… например, эльфы, гномы там… лешие и водяные… Существуют и могут каким-то образом тебе помешать или навредить, а то и убить… – Он тяжело вздохнул. – Нет, Ваня, так сразу просто всё не объяснить. Надо слишком много рассказывать, прежде чем…

Он бормотал, а я заводился. Обиделся я. В груди словно зашипело от возмущения. Я болтаюсь бог знает где во времени, а у них тут от меня опять какие-то тайны!

– Опять ты торопишься, – неожиданно спокойно и внятно охладил Симон сосуд обиды, готовый взорваться во мне и выплеснуться на него потоком слов. – И полгода не прошло, как ты стал ходоком во времени, а хочешь сразу узнать всё многообразие существующих вокруг тебя проблем. Даже живя в своём времени, о многих ли из них ты догадываешься? Лишь о малой доле, да и то из газет. А теперь, когда перед тобой раскрылись двери во времени, надо помножить эти проблемы на каждую секунду прошлого. Представь себе этот бесконечный и бездонный океан проблем, и ты поймёшь, сколького ты никогда не узнаешь. И у нас, и в будущем… Там и здесь – своё. В том числе и проблема перлей, выходцев из параллельных миров нашего временного потока… Такое возможно и на грани будущего времени… Я тебе уже говорил. Будущее, в бытовом понимании, и будущее время – разные понятия…

Мне его последнее рассуждение ни о чём не говорило. Будущее – всегда будущее! Поэтому я передёрнул плечами и фыркнул.

– Мне не хотелось пока говорить тебе, рановато ещё, но уж слишком пренебрежительно ты относишься к моим словам. А ведь ты можешь двигаться не только в прошлое, но и в будущее.

– Ну, уж?..

Вот так Симон всё время. Спокойно, медлительно говорит о таких вещах, что дух захватывает.

– Чего же тогда молчали?

– И сейчас зря сказал. Зато как туда попасть, мы воздержимся пока, пожалуй.

– Сам пройду! – выпалил я.

– Не уверен… Впрочем, с тебя станется. Поэтому я тебя попрошу, Ваня, повременить. Успеешь ещё… Всё ещё успеешь. В твои-то годы!.. Сейчас отдохни. Здесь или в прошлом.

Я вышел в город, купил газету. На четвёртой странице в небольшой заметке Стихия разбушевалась прочёл о катастрофическом цунами, обрушившемся на один из японских островов. Сообщалось о жертвах.

Цунами я никогда не видел и с возникшим желанием бороться не стал…

В небольшом, утопающем в зелени, прибрежном посёлке уже знали о надвигающейся опасности. В глубь острова, в гору, по двум нешироким улочкам двигался густой поток людей и машин. Раздавались крики, сигналы клаксонов.

Обнажённое дно далеко ушедшего от берега моря поблескивало металлической рябью. И уже была видна иссиня-чёрная бровка цунами. Стена воды росла в высоту и стремительно приближалась к пустеющему посёлку.

Я проявился и теперь стоял неподалеку от набережной, бутированной крупными камнями. Набережная, на которую вот-вот должен был обрушиться всё сокрушающий молот моря, не оставалась безлюдной. Люди бесцельно, казалось, сновали по ней, и становилось очевидным, что ничто уже этим приморским жителям, кроме провидения, помочь не сможет. Ударит волна, сметая и нивелируя всё на своем пути, а потом бурно отхлынет, унося в пучину дома, зазевавшихся людей и их пожитки.

Не знаю, что подвигло людей не убегать подальше, а оставаться здесь, на берегу…

Возможно, то же, что и меня.

Тугой, замораживающий нервную систему гул волны, неестественные и бессмысленные движения обречённых сельчан, яркое, клонящееся к закату солнце, вычурная голубизна неба, пышная зелень – всё это разом выплеснуло из моей головы способность трезво мыслить, приобщив меня к общему страху перед неизбежным. Что такое виденные мною в кинофильмах падающие стены, несущийся вниз по откосу на всех парах сошедший с рельсов паровоз и клубящееся марево лавины – по сравнению с той свирепой неотвратимостью, которую приближало цунами.

Перед лицом любой опасности в человеке теплится надежда остаться живым и неуязвимым, если уж не за себя, то хотя бы за своих близких. Но перед лицом несокрушимого вала воды таких надежд не оставалось.

Я на некоторое время оцепенел. Потом во мне проснулись древние инстинкты. Бежать, бежать!.. Подальше от ужаса. Ноги, не подчиняясь сознанию, сделали несколько шагов в гору. А вал высотой с десятиэтажный дом, уже повис в сотне метрах за моей спиной.

Во всём мире наступила тишина, но грудь, сердце, шею сдавило, и я против воли закричал.

Но кто слышал мой крик?

Волна заслонила солнце. Зловещая тень упала на меня и умчалась вперед, догоняя замешкавшихся жителей обречённого посёлка. Они, наверное, тоже были парализованы страхом и кричали, как и я.

Не было солнца, земли, неба – оловянные пятна перед глазами. И… глаза на детских лицах, открытые так, словно хотели поглотить и усмирить энергию волны.

Дети – двое, как позже оказалось, мальчики, лет четырёх и шести – держались за руки.

Их глаза, отражавшие темную массу приближающейся смерти, отрезвили меня. Куда я бегу, если я – КЕРГИШЕТ? Ходок во времени, способный переместиться в любую точку пространства-времени и избежать любого катаклизма?

Понадобились мгновения, чтобы обхватить детей руками и стать на дорогу времени.

Проявился я сразу же, в полутора километрах от берега. Рядом стояла толпа посельчан. Молчаливая, объединённая горем, и оттого как будто безучастная ко всему. Все смотрели вниз, на посёлок. Цунами, кипя и грохоча, уползало назад в море, перемешивая в себе изломанные деревья, части домов, исковерканные автомобили.

Цепкие руки детей не отпускали моей шеи. Я слышал лихорадочный стук их сердечек и частое дыхание. Их