Дом с химерами - Инна Бачинская

– Хорошая погода, – говорит Евгений неуверенно.

– Шикарная! – подхватывает Галка, пихая меня коленом – выражает восторг, не иначе. – Мы собирались на пляж…

– У вас отпуск? – спрашивает Евгений.

– Нет, отгул, – говорю я.

– А я не работаю, – сообщает Галка.

Разговор не клеится. Евгений явно не мастер разговорного жанра. Из тех однобоких профи, которые способны говорить только о работе – вчера, например, рот не закрывал: история города, история улиц, история первых поселений на территории… Мне вдруг приходит в голову, что я тоже однобокий профи, и ни о чем, кроме «Охоты», говорить не умею – недаром Ситников взбунтовался. А с другой стороны – что я без «Охоты»? Дерево без веток.

Опять Ситников, всюду Ситников… Если он сейчас материализуется прямо здесь из воздуха и моих мыслей, я даже не удивлюсь.

– А мы были в Доме с химерами, – говорит Галка кокетливо, подталкивая Евгения к знакомой теме.

– Вы? А что вы там делали?

– Там живет наш знакомый, артист.

– Я не понимаю, как там можно жить. Дом в аварийном состоянии, там даже электричества нет.

– А мы жгли свечи, – хихикает Галка. – Романтика!

– А вы верите в сверхъестественные явления? – спрашиваю я.

Евгений задумывается. Мы ждем.

– Не знаю, – наконец говорит он неохотно. – Не видел.

– А этот Дом с химерами – там ничего такого не происходило? Необычного? – настаиваю я.

– Необычного? – переспрашивает он в недоумении.

– Ну, может, на уровне сплетен и слухов…

– Чем вызван ваш вопрос?

– Понимаете, в доме что-то происходит! Глеб Кочубей, который там живет, слышит голоса, а еще один человек видел висельника и сразу удрал оттуда.

– Разумное решение, – кивнул Евгений. – Слухи есть всегда, но я ученый и слухами не увлекаюсь.

– Какие слухи? – спрашивает Галка, и глаза у нее загораются.

Евгений вздыхает.

– Понимаете, есть такие несчастливые и неудачные места… дома, улицы, где вечно что-то происходит. Так называемые патогенные зоны. «Патос» по-гречески «страдание», как вы знаете. Этот дом с самого начала был патогенным…

– А что там происходило? Привидения?

– Да нет, наверное… – Видно было, что он колеблется. – Среди обитателей дома был очень высок процент самоубийств и насильственных смертей. Мне рассказала об этом последняя из Шоберов, Каролина Августовна. Ее мать умерла родами, а отца в девятнадцатом году сожгли бандиты. Нянька увезла ее в деревню и заклинала не возвращаться в этот дом, называла его проклятым. Якобы кто-то из Шоберов погубил невинную душу, и теперь весь их род проклят… Такие были слухи.

Дом был закончен в тысяча восемьсот сорок восьмом году, и с тех пор, как говорит легенда, среди прямых наследников в каждом поколении случалось несколько насильственных смертей и самоубийств. То ли вода там какая-то не такая, то ли река подземная протекает, то ли пещеры под ним, миазмы – не знаю. Дом разорили в Гражданскую – бандиты искали золото, все вынесли дочиста и подожгли; тогда же сожгли ее старика-отца – бросили в камин.

Галка ахнула.

– Извините, я не хотел вас пугать. Война есть война. С тех пор там сменилось много хозяев – да все не приживались, съезжали. Где-то в конце двадцатых там было даже ВЧК, и, говорят, расстреливали в подвалах, там все пропитано кровью.

– Страшный домик, – сказала Галка. – Надо сказать Глебу, чтобы ушел оттуда. А это правда, что его вот-вот снесут?

– Скорее всего, снесут. Там участок хороший, говорят, уже есть покупатели. Будет развлекательный центр. Охрана памятников пыталась отстоять, но – увы. Другие сейчас времена.

– А привидений нет?

– Привидения здесь! – Евгений постучал себя пальцем по лбу. – Человек – существо внушаемое. Но я не специалист, как вы понимаете. Помните: «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам…»[7]

– Волны! – возбужденно воскликнула Галка. – Информационные! Я видела передачу. Ничего не пропадает, все записано, только мы не умеем читать. Иногда проявляется – перед грозой или во время магнитной бури, и тогда мы можем увидеть изображение висельника или Шобера с подсвечником, как он идет по дому, шаркая ногами…

Евгений пожал плечами. Я промолчала.

– Леша Добродеев очень хорошо о вас отзывается, – вдруг сказал Евгений. – Вы дружите?

– Мы знакомы. А вы?

– Я консультирую его по истории города. Правда, он склонен все…

– Переврать? – ляпнула я.

Евгений рассмеялся и кивнул.

– Рад, что мы встретились вчера. Я уже собирался уходить… Я вообще нечасто там бываю, так, настроение накатило. Леша сказал, что у вас день рождения? – Он взглянул на Галку.

– У меня? – удивилась Галка. – У меня двадцать пятого мая, я Близнец.

Я кашлянула.

– Нам нужно было попасть в «Сову», и мы сказали Леше, что день рождения. Вы уж нас не выдавайте! – поспешно сказала Галка. – Понимаете, произошло убийство Катюшиной одноклассницы, и мы решили…

– Убийство одноклассницы?

– Ну да, Лары Андрейченко. И мы пошли в «Сову», она там часто бывала… Хотели расспросить, может, ее видели в тот вечер.

– Разве оперативники не ищут убийц? Какое отношение к этому имеете вы?

– Они-то ищут, – вмешалась я, – но, понимаете, им не всегда скажут. Никто не хочет связываться. А мне позвонил ее муж…

– И что же вам сказали в «Сове»?

– Ничего. Тот бармен, который работал четырнадцатого июля, тоже убит. Я до сих пор не могу поверить, что Ларису… – Я не закончила фразу.

– Они подозревают ее друга, его уже арестовали, – вмешалась Галка.

– Задержали, – поправила я.

– Какая разница? – Она махнула рукой. – Раз схватили, уже не выпустят. Я уверена, это преступление на почве любви. Она хотела замуж, а он не хотел разводиться.

Я рассмеялась, но вообще-то мне было не до смеха. Галка, как всегда, поставила все с ног на голову.

Евгений улыбнулся:

– Будете продолжать?

Я покачала головой – нет.

Он проводил нас до выхода из парка. Попросил разрешения звонить. Я разрешила. И мы расстались.

– Ты ему нравишься, – сказала Галка. – Хороший парень, порядочный, но… – Она замялась.

– Думаешь, стоит? – спросила я. – А что «но»?

– Да он сидит в прошлом, как в окопе, ковыряется в земле и разных папирусах… А реальная жизнь ему по фигу. Ему никто не нужен.

– А зачем тогда он позвонил?

– Может, мама сказала, что пора жениться, – фыркнула Галка. – Откуда я знаю? Твой Лешка Добродеев – мужик, глаз горит, ни одной юбки в «Сове» не пропустил, крутил головой во все стороны, а этот… Ни рыба ни мясо. Но кидал на тебя косяки, значит, заинтересовался. Вечером расскажет маме, а мама скажет – приведи, я на нее посмотрю. Удивительно, что он вышивал в «Сове», это не его стиль. И мужья из таких хорошие – гулять не будет и готов жрать одни бутерброды, никаких тебе борщей или котлет. А ты хоть в противогазе – он даже не заметит. Вообще, Катюха, в любой ситуации есть свои плюсы и минусы. Редкий человек без недостатков…

Ага, и я даже знаю одного такого! Сейчас разовьет тему.

Но Галка развивать тему не стала, только вздохнула. Подумала и сказала:

– Катюха, чего-то я голодная, как волк! Пойдем к тебе? Могу сделать котлеты… Кстати, о котлетах.

– Давай лучше в «Детинец»! Приглашаю тебя на котлету с картошкой-фри и кетчупом! Ты не на диете?

– Какая, к черту, диета! Катюха, ты чего? Диета вредна для здоровья. И пивка!

– И пивка.

– И никаких привидений!

– И никаких привидений. Все! Баста! Достали уже своими привидениями.

* * *

…Я вставила ключ в замочную скважину, попыталась провернуть, и он застрял – ни туда ни сюда. Была ночь, фонарь у дома горел тускло-сиреневым светом; не светилось ни одно окно в доме напротив. Надо же было так загулять! Я оглянулась через плечо – мне почудился звук шагов. Никого! Я перевела дух. Проклятый ключ наконец ожил, и дверь распахнулась. Я вскочила внутрь и с силой захлопнула ее за собой. Прижалась спиной к стене, выравнивая дыхание. Мой дом, моя крепость! Знакомое тепло, знакомые запахи. А где Купер? Кота нет, не встречает. Я щелкаю кнопкой, зажигается свет. Ставлю сумочку на тумбочку, сбрасываю туфли, нашариваю тапочки. Иду в комнату – там темно, невнятно светится сиреневым окно, оно закрыто наполовину фигурой человека… Он неподвижен, он слишком высок, слишком… Что-то не так! Он… висит? Висельник? Вопль вырывается из моего горла! Блестит темный экран телевизора, и в нем, как в зеркале, отражается… другой человек, сидящий в кресле. Он неподвижен, я различаю светлые кисти рук на подлокотниках и светлые белки глаз. Колени мои подгибаются, из горла вместо нового вопля рвется хрип, пальцы до боли тычут в кнопку выключателя – щелк, щелк… Но свет не загорается.

Человек поднимается с кресла, в руках у него кроваво-красный шарф, зубы блестят в улыбке… Он медленно идет ко мне танцующим шагом – раз, два, три – поворот, и снова раз, два, три! Я отступаю, пячусь в полосе света из прихожей, чувствую его горячее дыхание на своем лице – мне кажется, он смеется – беззвучно… Я смотрю ему в лицо – кролик и удав… Чувство тоски, неотвратимости, близкого конца охватывает меня, и я перевожу взгляд на того, другого, что на окне, он взмахивает рукой – беги, мол! И я уворачиваюсь из-под руки человека с шарфом, и в тот же миг чувствую, как жесткая ткань захлестывается петлей на шее, как перехватывает дыхание… Я хриплю и рву шарф с шеи, ломая ногти, извиваясь всем телом…