Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Далее в записке мною подробно разбираются все выгоды и невыгоды такого решения и главными выгодами признаются следующие:
«Мы избавимся от необходимости воевать с Японией из-за Кореи и с Китаем из-за Мукдена.
Мы получим возможность восстановить дружеские отношения как с Китаем, так и с Японией.
Мы внесем спокойствие в дела не только России, но и всего света».
Копии с этой записки были отправлены мною министрам иностранных дел, финансов и адмиралу Алексееву. [171]
К сожалению, мнение это не было принято, а между тем переговоры с Японией все затягивались, все осложнялись.
Будущему историку будут открыты все документы, дабы из них он мог составить заключение о том, почему воля русского монарха избежать войны с Японией не была приведена в исполнение его главными сотрудниками. Ныне, безусловно, можно утверждать лишь одно: государь и Россия не хотели войны, и тем не менее нам не удалось ее избежать.
Причина неудачи переговоров кроется, по-видимому, в нашем неведении о готовности Японии к войне и решимости поддержать свои требования вооруженной силой. Мы не были готовы к войне, но решили, что войны не должны допустить, и хотя ставили требования, но вовсе не были намерены защищать их силой оружия. Прибавим, что эти требования были слишком малозначащи для России, чтобы из-за них воевать.
Мы все думали, что вопрос о войне и мире зависит от нас, и проглядели упорную решимость Японии силой защищать свои требования, имевшие жизненное значение для этой страны, надеясь при этом на нашу военную неготовность.
Таким образом, переговоры велись, по существу, не в равных условиях. Но и по форме ведение переговоров, отданных в руки Алексеева, во многом ухудшало наше положение. Явилась обидная для самолюбия Японии инстанция, и при неопытности Алексеева в ведении дипломатических переговоров и отсутствии соответственного личного при нем персонала это затрудняло и обостряло дело ведения переговоров.
В то же время генерал-адъютант Алексеев ошибочно полагал, что при ведении переговоров надо проявлять твердость, неуступчивость, что уступка ведет за собой новые уступки, и в результате политика уступок скорее нас приведет к разрыву с Японией, нежели твердая политика.
В газете «Наша жизнь» (№158, 21 июня) напечатана статья, получившая широкое распространение в русских [172] и иностранных газетах, под заглавием «Твердая политика наместника Алексеева» следующего содержания:
«В настоящее время, когда неудачи наших сухопутных и морских военных действий со всеми испытанными нашими армией и флотом ужасами, неслыханными поражениями направляют мысли всех к разрешению вопроса об истинных виновниках и попустителях этой злополучной войны, казалось бы, следовало бы иметь в виду, при суждениях о степени участия различных учреждений и лиц предшествовавшей разрыву дипломатических сношений между Россией и Японией политике нашей на Дальнем Востоке, что представителем интересов России был наместник, близко знакомый со всеми политическими обстоятельствами, мнение которого относительно положения дел на Дальнем Востоке должно было считать авторитетным.
Политика генерал-адъютанта Алексеева была «твердая», и все его старания были направлены, главным образом, и исключительно, к ограждению от умаления политического положения России на Дальнем Востоке; по этой именно причине он находил невозможным оставить Маньчжурию после трехлетней ее оккупации.
В сентябре 1903 года, невзирая на необходимость уступок Японии, Алексеев находил по поводу проекта ответных предложений японскому правительству, что, по его мнению, японский проект обнаруживает «совершенно недоступную притязательность», а потому вести переговоры с Японией возможно «только в том случае, если предварительно будет решено продолжать оккупацию Маньчжурии», и это решение только и могло, «по глубокому убеждению» Алексеева, соответствовать положению нашему на Дальнем Востоке.
Взгляд бывшего наместника, основанный «на совокупности наблюдаемых политических обстоятельств, был таков: что «ожидать» успеха переговоров возможно лишь при условии, если с полной ясностью дать понять японскому правительству, что права и интересы свои в Маньчжурии Россия намерена отстаивать вооруженной рукой». [173]
С этой целью, ввиду «вызывающего образа действий» Японии, Алексеев предлагал целый ряд мер, в числе коих находилось, «в случае высадки в Чемульпо, Цинампо или в устье р. Ялу, оказание противодействия открытой силой в море».
Алексеев был «глубоко убежден», что «важнейшим способом» для достижения соглашения с Японией «может быть только непоколебимая решимость в своевременном принятии мер, которые одни в состоянии удержать Японию от осуществления ее чрезмерно честолюбивых намерений».
Когда же в декабре 1903 г. японским правительством были переданы ответные предложения на выработанный Алексеевым проект соглашения, каковой представлялся Алексееву «почетным для Японии выходом из положения, которое она сама создала заносчивым образом действий», то эти предложения Алексеев признал «равносильными требованию от русского правительства форменного признания протектората Японии над Кореей», а изложенные в ответ Японии требования нашел «настолько притязательными», что, «по глубокому убеждению», не могло быть «ни малейших колебаний в решении считать их неприемлемыми». Предъявляя таковые требования, «Япония выступает с домогательствами, превосходящими всякий благоразумный предел», а потому Алексеев находил невозможной какую-либо дальнейшую уступку и считал более правильным прекратить переговоры, объяснив Японии, что в предложениях своих Россия «дошла до крайних пределов миролюбивой сговорчивости и дальше идти не может».
Вслед за сим, ввиду начавшейся в конце декабря 1903 г. оккупации Кореи японцами, Алексеев настоятельно рекомендовал «в видах необходимой самообороны» принять соответствующие меры «для поддержания нарушаемого оккупацией Кореи равновесия», т. е. занять нижнее течение р. Ялу и мобилизировать области Дальнего Востока и сибирских губерний. [174]
По получении же последних японских предложений Алексеев уже в начале января 1904г., находя, что эти предложения Японии «по существу и по тону японского сообщения еще более притязательны и самоуверенны, чем прежде», настаивал на прекращении переговоров, утверждая, что продолжение их «не может привести к примирению обоюдных интересов», а что «проявление уступчивости повлечет к значительной потере нашего престижа и к чрезмерному возвеличению Японии в глазах всего Востока».
Не пострадало ли ныне достоинство России еще в большей мере?
Это было за три недели до разрыва дипломатических сношений.
Наконец, и последний ответ наш Японии, посланный за несколько дней до объявления войны, заключающий отказ России от нейтральной зоны и допускающий японское преобладание в Корее, признавался «проявлением величайшего великодушия, далее которого Россия едва ли может идти», а через 3—4 дня, т. е. 25 января, последовало прекращение японцами дипломатических сношений и началась эта ужасная война, предупредить которую, «дабы не пострадало достоинство России», мог бы наш наместник на Дальнем Востоке, если бы политика его не была столь «твердая» и, надо признаться, своеобразная».
Изложенные мои мнения в предыдущих главах относительно важности задач, выпадающих на русскую вооруженную силу, делали меня убежденным противником активной деятельности в Азии.
1. Сознавая всю нашу неготовность на западной границе и принимая в расчет неотложную необходимость расходования наших средств на внутреннее устроение России, я считал разрыв с Японией бедствием для России и работал в мере сил своих, чтобы предотвратить этот разрыв. Став за долгую службы в Азии сторонником соглашения в Азии с Англией, я был уверен в полной возможности вполне мирного разграничения [175] сфер влияния на Дальнем Востоке между Россией и Японией.
2. Я считаю ошибочным для России шагом проведение Сибирской магистрали через Маньчжурию. Решение это было принято без моего участия (я был во время этого решения начальником Закаспийской области) и противно мнению представителя Военного ведомства на Дальнем Востоке — генерала Духовского.
3. Занятие Порт-Артура произошло до вступления моего в управление министерством и без моего участия. Этот шаг России я считаю не только ошибочным, но и роковым. Приобретя преждевременно крайне неудобный выход к Великому океану, мы нарушили этим шагом доб-росогласие с Китаем и, главное, поставили Японию в число своих врагов.
4. Я все время был противником лесного предприятия на Ялу, предвидя, что эта авантюра угрожает нам разрывам с Японией, и принимал все меры, дабы этому предприятию было придано только исключительно коммерческое значение или таковое вовсе прекращено.
- Военный аппарат России в период войны с Японией (1904 – 1905 гг.) - Илья Деревянко - История
- На пути к краху. Русско-японская война 1904–1905 гг. Военно-политическая история - Олег Айрапетов - История
- Операции германо-турецких сил. 1914—1918 гг. - Герман Лорей - История
- Русско-японская война и ее влияние на ход истории в XX веке - Франк Якоб - История / Публицистика
- Третья военная зима. Часть 2 - Владимир Побочный - История
- Историческая хроника Морского корпуса. 1701-1925 гг. - Георгий Зуев - История
- Альма - Сергей Ченнык - История
- Весна 43-го (01.04.1943 – 31.05.1943) - Владимир Побочный - История
- Стальной кулак Сталина. История советского танка 1943-1955 - Михаил Свирин - История
- 1905-й год - Корнелий Фёдорович Шацилло - История / Прочая научная литература