Титановая Лоза - Андрей Ливадный

Вокруг стояла зловещая тишина. Ветви автонов, отягченные созревшими н-капсулами, клонились к земле, цепляя безвольно распростертое в их чаще тело.

Прошло несколько часов, прежде чем небольшие утолщения, густо облепившие поросль металлокустарника, начали постепенно набухать, словно заключенные в них плоды получили некий сигнал к окончательному созреванию, затем один из шишковатых наростов внезапно отделился от металлизированной ветви и, упав на грудь умирающего человека, вдруг растекся серебристой кляксой по опаленной, зияющей пробоинами броне.

Егор ничего не чувствовал.

По всем канонам он уже не мог очнуться – жизнь покидала его медленно, но неотвратимо.

Прошло еще немного времени, и странные плоды начали падать один за другим, затягивая повреждения бронекостюма ртутно поблескивающей пленкой, проникая под экипировку, подбираясь к одежде, а затем и к человеческому телу.

* * *

– Слышь, Сухостой, вчера мне пацаны самый короткий анекдот рассказали: идет проводник по тоннелю и вдруг встречает доброго сталкера…

– Монгол, заткнись, не смешно. Под ноги смотри… – буркнул в ответ долговязый нескладный парень. Он действительно был чем-то похож на засохшее дерево – высокий, но какой-то угловатый, корявый, словно растение, которому сильно недодали солнечного тепла, света и еще очень многого, что необходимо для нормального развития растущего организма.

Его спутник, низкорослый, коренастый, с восточными чертами скуластого лица, обиженно запыхтел.

– Ну, Сухой, ты что, совсем без юмора, да?

– Не шуми ты! – Славка Сухостой вдруг насторожился, угловато вскинул руку в предупреждающем жесте, затем присел на корточки, чтобы не маячить, – впереди, у небольшой ложбинки, вливающейся в широкий овраг, в аккурат над зарослями металлорастений что-то двигалось.

Монгол, менее наблюдательный, но зато жилистый, сильный не по годам, также присел, скинул со спины вьюк, плавным, отработанным движением перетянул на грудь старенький, видавший виды, потертый АКСУ, по привычке глянул на положение переводчика огня и затих, полагаясь на чутье товарища.

Сухой вдруг нервно вздрогнул всем телом, дернул плечом, скидывая лямку баула, потянулся к поясу, где помимо двух древних осколочных гранат в отдельном подсумке были уложены колбы с фричем.

– Что там? – просипел Монгол.

– Затихни!.. – шепотом ответил Сухостой. – «Перекати-зона»…

Монгол нервно сглотнул. «Перекати-зона» – мутировавший охранный робот, издали похожий на металлический одуванчик, у которого вместо пушинок – трехметровые шипы, – был известен любому сталкеру. Встреча с «Перекати-зоной» не сулила ничего хорошего, и от немедленного бегства подростков удержало лишь одно обстоятельство: их позиция была уж очень выгодной. Пацаны знали, что робот реагирует на движение и шум, остальные сканеры «одуванчикам» выжгло каким-то излучением, еще во время катастрофы пятьдесят первого года. Вооружение «Перекати-зоны» составляли армейские лазеры, смонтированные в корпусе. На открытой местности робот был крайне опасен, но среди густых зарослей автонов, покрывающих склоны глубокого оврага, с ним можно справиться.

– Нам с тобой везет, Монгол. – Сухой извлек склянку с фричем. Зеленоватая, похожая на замерзшее желе субстанция, заключенная в легко бьющуюся оболочку, в таком виде являлась подобием самодельной гранаты. Лужицы фрича встречались крайне редко, артефактная жидкость ценилась дорого, ее основное свойство, используемое сталкерами, заключалось в том, что любая неорганическая материя, с которой соприкасалась желеобразная масса, мгновенно «замерзала», будто под воздействием жидкого азота. Если нанести фрич на руку, он принимал форму перчатки, плотно прилегающей к коже. Замысел Славки был очевиден – шумнуть, привлекая внимание «Перекати-зоны», а когда робот отреагирует, бросившись на источник звука, и запутается в зарослях автонов, или еще лучше – скатится на дно оврага, откуда ему самостоятельно уже не выбраться – помешают металлорастения, – взять робота не составит труда. Одного прикосновения фрича достаточно, чтобы по металлическому корпусу рванула волна коричневатого «инея», парализуя все механические и кибернетические узлы.

– Ну, чего ждешь? – вновь просипел Монгол.

Сухой медлил. Ему было жаль расходовать фрич. Может, осторожно вытряхнуть его на руку? Стеклянные колбы, или фрич-гранаты, – это на крайний случай, когда ситуация смертельна и надо спасать свою шкуру. «Перчатку» впоследствии можно снять и снова запихнуть артефактную субстанцию в колбу, а метнув фрич-гранату, капельки уже не соберешь – забрызгает, превратит в хрупкое стекло и заросли металлорастений, и ржавые кузова машин, врастающие в землю на дне оврага.

– Погоди… Я перчатку сделаю.

– Давай заманим сперва, – предложил Монгол.

Сухостой, подумав, кивнул. Действие перчатки известно. Ничего хорошего. Руку покалывает, потом она немеет, да и тонус организма резко понижается, чувствуешь себя так, словно пробежал несколько километров с изрядным грузом на плечах.

– Ладно. Тихо спускаемся, у поворота дашь очередь.

Монгол молча согласился.

Груз они оставили у спуска в овраг, спрятав вьюк и баул в ржавом корпусе смятого в ком автомобиля.

Вообще-то охота на роботов Зоны – так называли сталкеры видоизменившуюся продвинутую боевую технику, прежде действительно бывшую охранными ботами, – занятие рискованное, и двум подросткам явно не по плечу. В иных ситуациях они не стали бы и связываться. Монгол и Сухостой называли себя «Питерцами» и входили в организацию «проводников» – отчаянных молодых ребят, которые за хорошую плату могли доставить в зону Соснового Бора кого и что угодно. В большинстве своем «Питерцы» были либо из семей метростроевцев, либо бывших служащих метро, либо из семей диггеров. Их родители погибли или пропали без вести во время катастрофы, тут, как говорится, без вариантов. Санкт-Петербург, разросшийся к 2051 году, поглотил многие города-спутники, в том числе и Сосновый Бор. Мегаполис был практически разрушен при прохождении ударной волны взрыва, сформировавшего Барьер. Некоторые районы окраинных новостроек оказались внутри отчужденных пространств. Недавно проложенные линии метрополитена контролировали военные, но трещины земной коры соткали новую сеть подземных коммуникаций, где-то соединяющуюся с тоннелями метро, а где-то нет.

Беспризорники, которым пришлась не по вкусу забота государства, сбегали из детдомов, интернатов, поодиночке снова пробираясь в Питер. Здесь они и выживали, кто как мог, сбиваясь в группы, жестоко конкурируя друг с другом, мечтая однажды стать настоящими сталкерами или, ухватив куш, начать «другую жизнь». «Питерцы» с уличными бандами, контролирующими разные районы полуразрушенного катастрофой города, не связывались. Каждый из них с детства был знаком с подземельями и метрополитеном. Руководили организацией взрослые, но подростки не уделяли этому факту должного внимания. Пока что им хватало осознания своей значимости, они ведь ходили в ЗОНУ, не думая о том, что кто-то забирает себе львиную долю прибыли, которую приносил контрабандный бизнес.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});