Повести и рассказы - Владимир Дудинцев

— Федя, поди поторопись. Там к тебе библиотекарша приехала. Я ее в столовую проводил.

Теперь Федора ничто не могло удивить.

— Пусть поест, — рассеянно сказал он, слушая настойчивый деревянный набат, и направился к умывальнику.

— Иди, иди! Ждет женщина! — сказал механик.

Федя умылся, причесался, постоял немного над своим топчаном и лишь после того, как механик сказал «нехорошо», пошел в столовую.

Он сразу увидел библиотекаршу. Это была пожилая сухонькая женщина в расстегнутом пальто, в черной фетровой шляпке с фетровым цветочком, из-под которой выбились желто-серые кольца волос.

— Прочитала вашу заметку, — сказала она баском, не сводя с Федора веселых увядших глаз. — Прочитала и попросилась, чтоб послали. Знаете, что-то такое почувствовала. Меня давно уже тянет именно в такое место. Где ничего нет, где начинай сначала. Где тебя ждут! Ах, что мы с вами здесь сделаем, Федор Иванович, что сделаем!

Федор шевельнул бровями и стал смотреть под стол.

— Я не с пустыми руками, — шепнула она таинственно, нагибаясь к Феде. — Со мной багаж. Какой багаж! И еще будет идти — я, знаете, старуха боевая. Еще в области за дело принялась. Верно это, что уже строят новое помещение?

— Вот оно, — сказал Федя, поворачиваясь на стуле к открытому окну. За окном, вдали, посреди пустыря, над кирпичным фундаментом звонко бухали бревна — первые венцы Дома культуры. Далеко за холмами такими же звонкими ударами отзывалась тайга. Эти звуки преследовали Федора. Он знал, что будет слышать их и тогда, когда с чемоданом в руке отойдет от поселка на десять километров.

— Хорошо! — сказала библиотекарша, расширив глаза, и приумолкла. — Приятная музыка, а? Очень приятная. Мы не просто книги выдавать будем. Я поставлю здесь работу с книгой…

— Девушка! — резким голосом крикнул Федя официантке. — Подойдите, пожалуйста!

Со вчерашнего дня он не мог уже слышать таких слов, как «Дом культуры» или «библиотека». Он уже простился с этими словами.

— Должен оставить вас, — сказал он, поднимаясь. — Пойду распоряжусь относительно вашего багажа.

— Там четыре ящика. Они там стоят в тамбуре, в красном уголке. Идите, идите. Я не задержусь.

И Федор ушел, ничего не видя больше, глухой ко всем звукам, чужой, равнодушный ко всему человек. Он отпер красный уголок, втащил тяжелые ящики, перевязанные веревкой, и при этом старался не смотреть на корешки книг, заметные сквозь щели. Он уже собрался уходить, но в это время задребезжал на стене телефон. Сняв трубку, Федя услышал незнакомый женский голос:

— Товарищ Гусаров? Вам нужно быть сегодня на партийном бюро. В восемь. В парткабинете. Приходите без опоздания.

— Хорошо, — рассеянно ответил Федя и только в дверях подумал: «Что там еще?»

Днем он ходил в управление знакомить библиотекаршу с Середой и Володей Цветковым. Попутно он заглянул в приемную управляющего — узнать о своем заявлении. «Ваше заявление на приказе», — сказала секретарша.

Покончив с визитами, Мария Фоминична (так звали библиотекаршу) достала где-то молоток и занялась в красном уголке разборкой книг. Она надела серый халатик и с треском начала отрывать доски ящиков. Федора она к этой работе не допустила и чувствовала себя хозяйкой настолько, что он отдал ей ключ и ушел. Он не мог долго сидеть около этой разговорчивой старухи.

Под вечер Федя отправился в управление комбината на заседание партийного бюро. На дощатом тротуаре он встретил Антонину Сергеевну. Она медленно шла ему навстречу, опустив глаза, будто переходила по мосткам через пруд и гляделась в грустную вечернюю воду. Федю она не заметила — так и пошла дальше. Федя с тревогой оглянулся, остановился, долго стоял, глядя ей вслед. Потом вздрогнул и побежал — он опаздывал.

На крыльце управления и на завалинке сидел народ — рабочие и инженеры, вызванные на партбюро. Отдельной кучкой сбились отъезжающие, ожидали на своих чемоданах рейсового грузовика, который повезет их на станцию. На нижней ступеньке крыльца, облокотясь на свой новый сундучок, ждал машину Герасим Минаевич, одетый по-дорожному — в телогрейке и старом треухе. Тут же Федор увидел и провожатых, человек пять, и среди них, конечно, были Самобаев и Газукин. Вокруг дымились папиросы, щелкали кедровые орешки, текла негромкая речь, и медленно желтел, желтел день.

— Не торопись, — сказал Федору Самобаев. — Еще не начинали. Медведева ждем.

— А вы откуда знаете, зачем я?..

— Что тут особенного — не знать? Вон и нас с Газукиным вызвали. Прощайся давай с Герасимом.

Федя сел на крыльцо, все умолкли, стали смотреть на дизелиста.

— Герасим Минаевич, так как же? — сказал Федя. — Встретите, если приеду к вам?

— Вон у Сысоя адрес возьмешь. Пришлю ему…

Вдали показалась маленькая фигурка Петра Филипповича Царева. Начальник мастерской шел, гордо склонив голову на бочок, с достоинством отмахивая рукой, и пальцы его словно указывали ногам: «Ты ступи сюда, а ты, правая, — сюда».

— Ах, красота наша идет! — сказал Самобаев с крыльца. — Петру Филиппычу наше почтение! Садись, Петр Филиппыч, покурим. Бюро начнется не ране как в девять. Главнокомандующего нет.

— Алексея Петровича?

— Алексей Петрович на месте. Медведев вот…

— Уезжаем, значит? — Царев пожал руку Герасиму Минаевичу. — А почему Аркашка не провожает ветерана? НепорядокI

— Нельзя ему. Дежурный, — отозвался Газукин. — Вона, в окне торчит. Сюда смотрит. Дядя Сысой, Аркашка-то машет! Айда, сходим?

Самобаев поднялся, за ним — Герасим Минаевич, Федя, Васька, еще несколько человек, и вся компания не спеша двинулась к столовой. Став перед окном, затянутым железной сеткой, Самобаев громогласно кашлянул. Белый передник мелькнул за ' сеткой, Аркаша помахал рукой и вышел к ним, потный, розовый, в белой пилотке.

— Леонид! позвал он, властно оборачиваясь к двери, и сейчас же на его зов выскочил второй повар, приседая и перехватывая в переднике противень с пирожками. Вокруг распространился жаркий пряный дух.

— Нагружайся, Минаич, — коротко приказал Аркаша.

— Сбегай, около сундучка мешок, — сказал дизелист Газукину.

Самобаев с видом контролера взял пирожок, разломил надвое и, откусив, удовлетворенно промычал:

— Да-а. Это не мавританский суп. Это вещь. Попробуй-ка, Герасим.

Герасим положил в рот половину пирожка.

— Это я, пожалуй, съем их до станции! — Он искренне удивился.

— Для того и пек. Давай развязывай! — И Аркаша, взяв мешок у подбежавшего Васьки, стал складывать туда пирожки.

— Герасим, — сказал Самобаев. — А ведь пирожок-то наш все-таки с начинкой оказался?

— Вроде есть немного…

Аркаша гордо шагнул назад, вытирая руки передником.

— Для такого изделия больше начинки не полагается..

Самобаев взглянул на дизелиста. Дизелист — на Самобаева…

— Нет, мы пошутили конечно. Начинки в самый раз. Спасибо, родной. Спасибо, милый. Корми наших ребят и не слушай их, если болтать чего будут. Они такие, смехачи. Ну, будь здоров!

Около крыльца уже стоял рейсовый грузовик. Все отъезжающие сидели в кузове на своих мешках и чемоданах. «Эх!..» — сказал Герасим Минаевич и в два приема — одна нога на колесо, другая через борт — оказался в кузове. Ему подали сундучок и мешок.

— Ну, смотри, ежели писать не будешь… — сказал Самобаев, крутя цигарку. — Читал приказ? — вполголоса спросил он у Царева. — Фаворова на экскаваторный парк перекинули. Ей-богу!

— Слышал что-то такое и я, — осторожно признался Петр Филиппович.

— А не знаешь, кого теперь начальником в механический? — с наивным видом спросил Самобаев. — Для чего тебя вызвали?

— Поищут — найдут! — Царев равнодушно закрыл глаза, но побледнел. — Специалисты у нас есть… — И он мелко застучал носком ботинка.

— Который час? — спросил кто-то.

Ответа не последовало.

— Петр Филиппыч, слышь, время спрашивают, — сказал Самобаев.

— А? — Царев очнулся и торопливо полез за часами. — Без десяти девять.

Наступило молчание. День погас. Лиловые облачные полосы протянулись веером через все бледно-зеленое небо. Слабо потянуло смолой от молоденьких тополей, посаженных перед окнами управления и уже обсыпанных мелкими листочками. Вдали залаяла собака.

— Чья это? — встрепенулось несколько человек.

— Кликуев привел, — ответил кто-то. — Охотник.

Из-за бараков выскочил «газик» управляющего, сделал круг и затормозил у крыльца. Из машины вылез Медведев, перепоясанный широким новым ремнем поверх коверкотовой гимнастерки. Все встали. Медведев коснулся рукой козырька коверкотовой фуражки. Сделав несколько шагов, увидел Царева и кивнул. Петр Филиппович поспешно подошел к нему. Медведев сказал несколько слов вполголоса и захохотал, закрякал:

— Они у тебя «вот здесь» были! — Он похлопал Царева меж лопаток. — Ты все Фаворову их сбывал! Вот теперь сам поработаешь с ними. Из мастерской ни одного человека не дам!