Одиссей покидает Итаку. Бульдоги под ковром - Василий Звягинцев

Ирина и не знала, что в двух шагах от центра сохранились такие дворы — прямо готовая декорация для съемок фильма из жизни преступного мира нэповских времен.

Задохнувшись от счастья, она увидела, как от стены черного закопченного кирпичного дома к ним бежит Новиков.

В такой же, как на ней, белой ветровке, джинсах и шлеме.

— Сашка, только не останавливайся! — закричал Новиков.

Шульгин ехал, отталкиваясь ногами от асфальта. Новиков уже бежал рядом, держась за дугу заднего сиденья.

— Где блок?

— У меня…

Андрей обхватил Ирину за талию, сдернул на землю. Теперь они бежали рядом, держась за руки, через арку свернули во второй двор, еще более грязный, заваленный строительным мусором, разобранными лесами, бочками с побелкой, валяющимся на боку сварочным аппаратом, из которого растекалась лужа воняющего карбидом раствора. Такое впечатление, что строители штурмовали ремонтом эти антикварные строения, повозились, отчаялись и, плюнув, отступили в беспорядке, бросая оружие и технику.

— Спрячься здесь, подожди минут двадцать и можешь идти домой. Ко мне. Жди, я скоро позвоню. И не бойся, теперь уже все в порядке… — торопливо говорил Новиков, потом толкнул ее к подъезду с сорванной дверью, запрыгнул в седло. Шульгин чемпионским жестом вскинул вверх обе руки, вновь перехватил руль, дал по газам, и они исчезли, оставив после себя лишь клуб повисшего в неподвижном и затхлом воздухе синеватого дыма.

Ирина по разгромленной лестнице поднялась на второй этаж, морщась от обычной в таких местах мерзости запустения, подошла к окну. И едва успела отпрянуть назад. Внизу проезжал синий «Мерседес». За рулем сидел «валет», а второй, опустив голову, внимательно смотрел вниз, похоже — себе на колени. Вид у обоих был спокойный и уверенный. Деловой, можно сказать. С привычным уже ужасом она представила, что вот сейчас они остановятся, выйдут из машины, и все будет кончено. Даже крика никто не услышит. Но машина проехала мимо, и вновь уши заполнила глухая тишина.

Без сил Ирина опустилась на грязные штукатурные козлы в углу.

…Новиков хлопнул Шульгина по плечу и крикнул, перекрывая гул мотора:

— Теперь давай! Предположим, что мы от них уже оторвались…

Он сам не знал, почему ему пришла в голову мысль, что Сашке ни в коем случае нельзя останавливаться во дворе. Просто вообразилось, как пришельцы смотрят на экран, по которому ползет зеленая яркая точка. И вдруг эта точка замирает. И у дурака возникнет вопрос: зачем она остановилась? А раз вопрос, так и поиски соответствующего ответа. Вопросы же возникать не должны.

Им сейчас все ясно: загнанный заяц мечется по полю, петляет, хитрит, а охотнику все его хитрости — открытая книга. И вызывает этот зайчишка только брезгливую жалость. Ничего больше…

Когда сзади вновь замаячил знакомый фирменный радиатор, Андрей почувствовал к себе уважение. Тоже мне, пришельцы! Логика у них прямая, как рельс. Никакой фантазии. Историю надо учить, ребята, знать, с кем дело имеете.

Дальнейшие перемещения, при всей их причудливости и видимой беспорядочности, постепенно уводили гонку в северо-западный сектор города. Здесь уже почти не осталось узких, загруженных транспортом улиц, и Шульгин повел мотоцикл по прямой, держа скорость около 90. Пришельцы больше не теряли с ними визуального контакта, видимо, уверенные, что их жертвы, в последней надежде, попытаются за городом оторваться от них на предельной скорости.

Сашка сбросил газ и плавно свернул вправо, в длинный проезд между глухими бетонными заборами, за которыми поднимались краснокирпичные корпуса не то гаражей, не то складов. По случаю субботы все здесь было тихо, уныло и безжизненно.

Стук мотора резким диссонансом взорвал сонную атмосферу и вдруг смолк, словно осознал свою здесь неуместность.

Дальше ехать было некуда. Проезд заканчивался тупиком — запертыми на массивную штангу железными воротами. Шульгин начал разворачиваться.

Новиков нашел еще время удивиться, как необычно и интересно выглядит этот проезд, освещенный косыми пыльными лучами солнца, уже коснувшегося краем кромки забора, как эта картинка напоминает эпизод из заграничного авангардистского фильма, и увидел, что для полноты впечатлений навстречу им, не спеша, вплывает в переулок, бесшумно и неумолимо накатывается надоевший до тоски синий автомобиль.

По правилам сюжета им следовало бы попытаться проскочить мимо него на полном газу, лучше — отстреливаясь из длинноствольных «Магнумов». Или, подсаживая друг друга, кинуться через забор, чтобы еще и там побегать между корпусами, опять же — пострелять, обращая внимание на пронзительный вой рикошетов от кирпича и бетона. Но сколько же можно? Они и так добросовестно отыграли свою роль.

Оба агента уже выскакивали из машины и бежали к мотоциклу, держа в руках штуки, достаточно неприятные и многозначительные на вид.

До последнего момента Новиков прятал лицо за щитком светофильтра на шлеме, и лишь когда до пришельцев оставалось метров десять, поднял забрало и с откровенной насмешкой взглянул им в глаза.

Чисто человеческая реакция инопланетян вознаградила его за труды.

Он соскочил на дорогу, с удовольствием потянулся, попружинил ногами, разминая затекшие мышцы. Шульгин установил мотоцикл на подножку, оперся спиной о забор и закурил, изображая полную непричастность к происходящему.

Помня об инциденте в квартире, пришельцы не стали подходить слишком близко и остановились, настороженно глядя на землян, сумевших их так просто и лихо обмануть банальной подставкой. Они не подозревали, что несколько крупных, с грецкий орех шариков от подшипника, которые Шульгин прятал в рукаве, делали их предосторожности бессмысленными. Такими шариками метров с двадцати Шульгин заколачивал гвозди в стену, причем взмаха руки, бросающей шарик, заметить было практически невозможно. Вот он и посвистывал скучающе.

— В чем дело, ребята? — радушно улыбнулся Новиков.

— Где Седова? — спросил старший.

— Постой-постой… Мы вроде знакомы? — Новиков прищурился. — А-а… Опять вы свою бабу ищете? А черт ее знает, где она есть. Мне со своими и то никак не разобраться. Вот, — и провел ребром ладони по горлу.

Такой стиль хорош, чтобы дезориентировать противника, заставить его думать — для чего это тебе потребовалось валять дурака. Раз он знает, что ты все знаешь, он вынужден предположить, что за этим кроется какая-то особая комбинация. Но пришельцы в тонкости вдаваться не стали.

— Где та вещь, что она тебе передала? — спросил «Валет».

— Что ты плетешь, парень? Какая вещь?

— Я сказал — не валяй дурака. Ту, что она отдала, когда ты ее подменил. Давай сюда…

Новиков пожал плечами. И тут же позвоночник его пронзила раскаленная игла. Так ему показалось. Сразу ослабели ноги и рот наполнился горечью. Андрей несколько раз шумно вздохнул. Вспышка боли была мгновенной, но страшной, и ясно намекала, что ждет его в дальнейшем.

Очевидно, и Шульгину досталось, потому что он прошипел нечто неразборчивое сквозь сжатые зубы и так глянул на Андрея, что тот понял — Сашка готов работать по полной программе. Пока еще есть такая возможность. И отрицательно мотнул головой.

— Ну ладно, браток, держи… — и протянул блок старшему.

Тот внимательно осмотрел прибор и спрятал в карман пиджака.

— Кто вы такие? Где Седова? Почему она отдала вам эту вещь?

— Мы ее друзья. Она попросила помочь, когда узнала, что вы заходили. Сказала, что ее преследуют враги, шантажисты. Как прошлый раз… В милицию она обратиться не может. Вот мы и помогли. Вам ничего плохого не сделали, как видите. Где она сейчас — не знаю. Наверное, далеко. А вот как вы нас достали — не понимаю. Чистая работа. Похоже, мы зря влезли в это дело…

Пока Андрей так старался, готовый, кажется, просить прощения, Шульгин явно портил ему игру. Слишком у него был профессиональный и независимый вид. Как у каскадера или мафиози. Будто его все это и не касалось, он осматривал мотоцикл — постучал по шинам, покачал спицы, проверил контакты на свечах. Словно готовился к новой и дальней дороге. «Валету», который по положению был явно главнее своего напарника, это не понравилось.

— А ну ты, стань сюда. И не шевелись…

Шульгин вновь вопросительно посмотрел на Новикова и, пожав плечами, стал, где указано.

А «Короля» заинтересовало другое.

— Ты сказал, как прошлый раз? Поясни.

— Ну, было уже так. Тогда за ней грузины какие-то гонялись. Но тех мы пугнули и они сразу слиняли…

— Опять врешь… — с сожалением сказал младший.

Теперь боль была куда серьезнее. На грани шока. Андрею стоило огромного усилия удержаться на ногах, не сесть в пыль посреди дороги. Но зато теперь он тоже полностью избавился от пережитков гуманизма по отношению к братьям по разуму. Какое, к дьяволу, братство! Стрелять их надо, как классовых врагов…