Невинная для волчьей стаи (СИ) - Блио Элен

— Не бойся, кроха. Все будет хорошо. Тебе будет хорошо!

Я верила ему. Я любила его. Любила их всех! Всю стаю!

И мне так хотелось принадлежать им. Одновременно.

Марк опустил меня на себя, раздвигая мои бедра, чтобы младшему было проще. Я чувствовала давление и боль, хотя Никита сделал все, чтобы меня подготовить. Еще мгновение, еще движение. Я постаралась расслабиться, чтобы ему было проще. Толчок и я не смогла сдержать стон и крик.

Больно. Слишком много. Я не выдержу!

— Ты сможешь детка. Ты примешь его. Примешь нас!

Дэн целовал меня нежно, заставляя переключить внимание на его губы.

Никита погрузился в меня на всю длину, я стонала, слезы лились из глаз. Но одновременно я испытывала нереальное удовольствие.

Дэн большим пальцем открыл мой рот, вставляя туда свой член.

Наконец-то я была наполнена ими до краев, без остатка!

Наконец-то я по-настоящему принадлежала им!

Братья замерли, давая мне возможность привыкнуть к их габаритам.

А потом…

Потом мы услышали дикий грохот, словно рядом с домом произошел взрыв…

Глава 32. Марк

Ее слова дикой болью стучали в висках.

— Боюсь, что эта любовь не принесет нам всем счастья… не принесет нам всем счастья… не принесет нам всем счастья…не принесет…

Ни она, ни братья не заметили моего замешательства. Мия вскочила почти сразу, улыбаясь сообщила, что умирает от голода и отправилась в обеденную зону соблазнительно виляя бедрами. Братья пошли за ней. Я тоже встал, слегка пошатываясь.

«Не принесет нам счастья»…

А ведь она была права. Черт возьми… Права.

Я сжал челюсти. Мне хотелось перекинуться и бежать, бежать куда глаза глядят. Подальше от нее. Подальше от изумрудных омутов ее глаз.

«Не принесет счастья»…

Мне хотелось бежать от безжалостной правды этих слов.

Она человек. Не волчица. Ей не стать нашей истинной. Никогда. Ей не родить нам детей — волчат. Никогда. Наша стая не будет полноценной если в ней не появится истинная и потомство.

Я забылся. Зарвался. Решил, что все это неважно. Почему? Потому, что нашел женщину, в которой слишком приятно быть? Кожа которой не сравнится с собольим мехом и с гладкостью лучшего императорского шелка? Руки которой ласкают так, что хочется замереть, наслаждаясь прикосновениями?

Она вернула меня на грешную землю одной фразой.

«Не принесет нам всем счастья»…

Мы не могли позволить себе любить простую женщину. Не могли.

Но мы любили ее! И что же нам теперь делать?

Я предложил ей остаться с нами. Имел ли я право на это?

Как влюбленный мужчина? Да.

Как Альфа стаи? Нет.

Нам нужна волчица. Истинная. Нам нужны дети. Будущие Белые. Будущее рода.

Я не подумал о родителях, их стае так же важно иметь будущих внуков. Если мы останемся бесплодными — что будет с матерью и отцами?

Нет, я был уверен, они одобрят наш выбор, но…

Не потому ли я так сопротивлялся, не желая сообщать матери о том, что у нас появилась женщина?

Я старался вести себя во время ужина как обычно, но в голове крутились слова, и я не мог остановить эту карусель.

«Не принесет счастья».

Почему это звучало так безнадежно?

Я смотрел на нее, такую живую, искреннюю, настоящую, без тени притворства…

На чаше весов было наше будущее и наша любовь.

Любовь.

Поворот ее головы, изгиб губ, смех, звездочки в ее глазах.

Что же мне делать? Что же нам делать?

Готов ли я был поступиться будущим стаи?

Да. Еще раз да.

А она? Была ли Мия готова поступиться своим будущим?

Ведь могло случиться так, что завтра Мия откажется оставаться с нами. Скажет, что хочет обычной жизни. Хочет быть просто женщиной для одного мужчины. Хочет нянчить своих малышей, хочет стать женой и матерью.

И мне останется только выть на луну, услышав ее ответ. Мне и братьям.

Волки выбирают пару один раз. Мы считали, что мы пару выбрали.

Ведь это не могло быть просто наваждением? Чарами?

Или… Могло? В последнее время вокруг нас было слишком много какой-то непонятной мне силы. Непонятно даже мне, Альфе. Какой-то магии. Начиная с той первой минуты, как я узнал о новой игрушке, которую заказали братья, с того момента, как мы нашли ее в лесу. Почему я сразу не понял, тчо она девственница? Почему мы так быстро стали зависимы от нее?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я пристально посмотрел на Мию. Она что-то рассказывала о своей жизни, о своем доме. Такая искренняя, такая невинная… Один взмах ресниц, ее ответный взгляд и вот уже щеки нашей крохи заливает румянец и она улыбается, глядя на меня и мое сердце пропускает удар.

Любимая.

Я тряхнул головой, пытаясь выбросить глупые и ненужные мысли.

Если и была какая-то магия, то это была магия ее естества! Она сама была магия. Женщина, которую нам суждено было полюбить. В это было все дело.

Я любил эту женщину. Я не понимал, когда, в какой момент я осознал это. Да, наверное, еще и не осознал до конца.

Просто знал, что люблю. И братья тоже знали. Даже Малыш.

Мия вдруг вспомнила, что ей нужно позвонить. И меня будто подбросило — мне надо было быть с ней. Надо было наедине сказать о своих чувствах. Глядя ей прямо в глаза.

Люблю.

Люблю.

— Я тоже люблю тебя, Марк, люблю, люблю…

А потом нас скрутило так, что оторваться друг от друга мы не смогли даже тогда, когда вошли братья. Нам нужно было соединиться, прорасти друг в друга.

Признание в любви словами скрепить признанием в любви телами.

И она снова была с нами, с каждым из нас. Погружая нас в себя без остатка, растворяясь в нашей крови, просачиваясь в каждую пору.

Я целовал ее лоб, покрытый капельками пота, благоговея над ее телом, словно она была божеством моим. А она и была им.

Моя маленькая богиня. Моя единственная.

Я знал, что она уже готова принять нас всех сразу, и дал Никите знак, разрешая продолжить.

Я чувствовал, как он входит в нее сзади, сужая и без того узкое пространство лона, где в тот момент был я.

Мия дрожала, не от боли или страха — я знал это — от предвкушения.

Мы были на пороге чего-то нового, важного, и каждый из нас понимал это.

Мы знали, что через несколько мгновения нас свяжет не просто секс на четверых, не банальное соитие, пусть даже очень и очень приятное.

Должно было случится нечто.

Это знание обрушилось на меня внезапно.

Я ощущал ее тело каждой клеткой своего. Я чувствовал своих братьев, которые так же были в ней.

Мы стали едины. Я видел ее глаза, которые наполнялись слезами. Я пил ее вздохи и стоны.

Я слышал грохот, словно что-то взорвалось прямо у нас во дворе — жуткий, сильный.

Я чувствовал, как дернулась в страхе Мия, видел ужас в ее глазах.

— Нет, детка! Сейчас ничто не заставит меня остановится. Ничто.

Я поднимал свои бедра, соединяясь с ней. Ник входил в нее сзади. Губы Мии обхватывали член Дэна. Мы двигались в унисон, плавно, в едином ритме.

Мне казалось, что вокруг нас какая-то особая аура удовольствия. Алая, мощная, такая сквозь которую не пробиться никакому злу.

Я знал, что долго мы не продержимся. Еще движение, еще взмах, еще стон, еще поцелуй, еще клеточка ее тела, отданная мне. Еще капля пота.

Дрожь, судорога, крик.

Я выплескивал в нее свою сперму, и не сдерживаясь. Слыша, как сквозь вату вопли братьев, так же отдающих ей своё удовольствие. Мы заполняли ее разом. Не давая возможности отказаться от нашей любви.

Я не знал, сколько времени прошло — миг, секунда, вечность. Нет времени для любви.

Я шептал ей на ухо — люблю, люблю, люблю, получая в ответ т же слово, но усиленное во сто крат.

— Ты наша. Не смей сомневаться в этом.

— Вы мои! Не смейте сомневаться в этом.

— Ты не передумаешь.

— Вы тоже.

Ее нежное тело, отданное нам до капли лежало в блаженной неге сна.

Никому из нас не хотелось шевелиться.