Проходящий сквозь стены - Юрий Никитин

Стоп-стоп, мелькнуло в голове. А почему не могу? Зорро – да, спец на шпагах, но Робин работал снайпером: с дальней дистанции стрелой точно в яблочко! Тут мускулы не обязательны.

Для пробы я выбрался на другой конец города, там никто не узнает в лицо, если что пойдет не так, послонялся по темным улицам. Заметил, что инстинктивно стараюсь держаться поближе к стенам, как при артиллерийском обстреле.

Ждать пришлось не очень долго, в ближайшем кинотеатре закончился последний сеанс, народ повалил из двух узеньких выходов, но почти все устремились к троллейбусной остановке. Несколько пар отправились по настолько ярко освещенному проспекту, что даже милиция там не боится патрулировать, и только две-три парочки сразу свернули в темные переулки, то ли живут рядом, то ли гормоны из ушей фонтанами…

У газетного киоска четверо парней курили, переговаривались лениво, но, когда одна из парочек прошла мимо и свернула в плохо освещенные дворы, тут же, не бросая сигареты, торопливо отправились за ними. Я заметил, что шаг они все ускоряют, сам ринулся следом.

Ага, вот четверка начала нагонять, уже окружают, как волки пару лосей. Я прикинул, где именно остановят жертв, место в самом деле темное и жутковатое, прижался к стене пятиэтажки и понесся через серый туман, с легкими щелчками проскакивая металлические прутья арматуры. На ходу пытался выглядывать, но все серо и мутно, а приблизить морду к границе не рискую, могу высунуться, даже потерять равновесие…

Наконец остановившись, я быстро выглянул: молодец, они всего в трех шагах. Уже окружили, начинают тот базар, который окончится понятно как.

Я продвинулся в стене еще на пару шагов, выглянул и вышел в самой что ни есть тени, оказавшись за спинами ночных удальцов. Меня еще не заметили, я с трудом вытащил туго вбитый в карман пистолет и сказал громко:

– Так-так… Ловушки ставим? А про ловушки на охотников слыхали?

Двое, что ко мне спиной, резко повернулись в мою сторону, двое других уставились расширенными глазами. Я чуть шагнул из тьмы, но от стены благоразумно не отдалялся, мало ли что.

– Мордобой, – сказал я, – это всего лишь мордатый сопляк… Или тот, кому морды бьют. Так, мордобои?

Пистолет я держал у бедра, но так, чтобы видели мой палец на спусковой скобе. Ближайший ко мне поспешно отступил, испуганный взгляд прикован к страшному пистолету, ими владеют только «настоящие», а они сами понимают, что пока еще шпана, которая почтительно расступается перед «настоящими».

Я кивнул парочке:

– Идите. А я посмотрю, что с этими делать. Возможно, через пару часов их заберут в ближайший морг…

Парень и девушка тут же повернулись и бросились со всех ног в проход между домами. Я им кажусь наверняка еще страшнее, чем те четверо. Парень убегал даже впереди девушки, намного оторвался от нее, все-таки она на каблучках. Я повернулся к двум оставшимся:

– Жить хотите?

Оба послушно затрясли головами.

– Еще раз застукаю на таком, – проговорил я выразительно, – буду… нет, не убивать, просто прострелю яйца. И вообще отстрелю все причиндалы! Чтоб помнили… Убивать начну, если и с отстреленными яйцами выйдете вот так веселиться. А теперь брысь, бакланы!

Они исчезли, словно привидения. Адреналин разрывал меня на куски, как капля никотина хомяка, в ушах шумит прибой, а в поджилках скопилась такая сила, что готов подпрыгнуть на уровень третьего этажа. А то и четвертого.

Я несколько раз вздохнул, чувствуя, как воздух вырывается из моих раскаленных внутренностей, будто из чрева дракона. Руки-ноги дрожат, все тело вибрирует, требует действия, ему этого мало, будто готовился сражаться с целой армией, бить и получать удары, а потом отступить к стене… а тут, как абыдна, да?

Две телекамеры, обе размером с зерно пшена, я отвез к дому Галочки Первухиной и установил обе в ее квартире: одну в спальне, другую на кухне. Самая красивая девчонка класса, а я уверен, что и всей школы, она тревожила мое воображение еще с шестого класса, когда вдруг приснилась жаркой летней ночью.

С того дня постоянно наблюдал за нею, любовался, однажды осмелился предложить ей любую помощь, на какую способен, на что она только посмеялась, но поблагодарила вежливо и с чувством: ей, отличнице, чем мог помочь я, который учится ниже среднего? Но все равно приятно, спасибо!

Я не сводил с нее глаз, мои мечты не простирались тогда дальше, чем видеть ее постоянно, и вот сейчас, похоже, смогу воплотить свои мечты в реальность.

Довольный, как два слона, я вышел из стены, как вдруг услышал приближающиеся голоса:

– Галка, ты обещала мне пойти на дискотеку…

– Ничего я не обещала, – ответил звонкий девичий голос, я узнал Галочку Первухину и поспешно вдвинулся обратно в стену. – И вообще… ты ведешь себя слишком напористо.

Сквозь серый туман бетонной стены видел, как из-за угла вышли Галочка и наш классный капитан футбольной команды, а также хоккейной – Роберт, крупный, холеный, белозубый, с развитыми плечами и мощной грудью. Он пытался положить лапу на ее плечи, но она ожгла его негодующим взглядом, он тут же лапу убрал, но улыбочка осталась та же блудливая.

– А почему нет? – ответил он. – Все телки кому-то да принадлежат.

– А я вот никому, – подчеркнула она.

– Зря.

– Уверен?

– Все кому-то да принадлежат, – повторил он.

– Я не все, – отрезала она.

– Я это знаю, – сказал он поспешно, – потому вот и того, говорю с тобой…

– Ах, какая честь!

Он прогудел обиженно:

– Это издеваешься, да?

– Да нет, – ответила она смиренно. – Я же признаю, что ты звезда спорта… нашего класса. Автограф дашь?

Она остановилась, повернувшись лицом в сторону троллейбусной остановки. Роберт шагал дальше, а когда сообразил, что идет в одиночестве, остановился, будто ударился мордой о стену, почти подбежал обратно, как петушок.

– Погоди, твой троллейбус только что ушел…

– Другой придет, – сообщила она. – Троллейбусы, знаешь ли, ходят постоянно. И все разные… Это у тебя только одна машина, а троллейбусов много.

– Я знаю, – ответил он туповато.

– Правда? – удивилась она. – А я думала, ты знаешь только, с какой ноги ударить по своим воротам.

– Я по своим не бью, – возразил он угрюмо. – Разве что от злости, когда ключ теряю… Погоди. Знаешь, одно время мне казалось, что у тебя этот… как его… ну, тот неудачник, которого отчислили за неуспеваемость.

– Ты о Виталике? – переспросила она. – Во-первых, не отчислили, он сам ушел, чтобы помогать маме содержать семью. Во-вторых, и он был от меня достаточно далек. Хотя мне он нравился больше других. А ты что, завидуешь?

– Чему завидовать, – спросил он с удивлением. – Ты самая яркая девчонка школы. Да что там школы!.. Я же вижу, что с тобой нельзя поставить рядом даже красоток, что постоянно мелькают по ящику. Так что у того Виталика еще тогда шансов не было. Теперь – тем более.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});