Зворыкин - Василий Борисов

Как бы то ни было, вспоминая годы сотрудничества, Зворыкин переживал кончину Сарнова как потерю близкого друга. Сам Владимир Козьмич, хотя и был на два года старше Сарнова, по-прежнему обладал ясным умом и неплохим здоровьем. Безусловно, такое не может продолжаться, вечно. Вернувшись в 1975 году из очередной поездки в СССР, Зворыкин почувствовал, что совершать подобные вояжи, когда тебе 86 лет, все-таки тяжело. В дальнейшем основным средством общения с родственниками в России становится переписка. Постоянным адресатом на протяжении многих лет оставался академик Д. В. Наливкин, родившийся и умерший в один год со Зворыкиным. Обычно основная часть послания принадлежала Екатерине Андреевне; не привыкший к эпистолярному жанру, Владимир Козьмич делал короткое добавление в конце письма.

«Д. В. Наливкину

19 апреля 1976 г.

<… > Мой Володичка все еще работает над всякими научными вопросами — очень интересно, но отнимает все его время. А я работаю по дому и принадлежу к женским клубам, где собираемся раз в неделю и одна из нас делает доклад о какой-нибудь интересной книге или интересном писателе, и мы все обсуждаем. <… > Мы прожили от середины декабря до 1 апреля во Флориде в нашем уютном доме на острове около Майами. Там Володю пригласили примкнуть к группе теоретической физики при университете, он очень доволен, да и я тоже, т. к. познакомилась с очень милыми людьми и их женами.

В сентябре 1975 года я упала со второго этажа в первый и, как доктор сказал, чудо, что осталась в живых. Приходится носить поддерживающий кушак[32]. В жизни не все идет гладко, но Володичка меня выходил — с любовью все можно пережить. Меня очень-очень интересует Ваша новая книга „Первые русские женщины-геологи“. Вот было бы чудно получить Вашу книжку: я тогда смогу дать доклад о ней в нашем женском клубе. В данное время мы с Володей подправились во Флориде, и жить легче, так что Вы, наш дорогой Дмитрий Васильевич, не беспокойтесь. 25 апреля — пасха, и я по старой памяти сделала пасху и кулич.

Катюша».

Дальше рукой Владимира Козьмича:

«Дорогой Дмитрий Васильевич! Привет!

Очень приятно было получить Ваше письмо. Пожалуйста, пишите, только вот В.[33] не пишет. Мы оба пока что держимся. Долго ли?? [Привет,] кто нас еще помнит.

Владимир».

«Д. В. Наливкину

30 мая 1977 г.

<… > Володя продолжает работать в своей области и недавно его выбрали в Зал Славы изобретателей. Наши дети все далеко от нас, и мы их редко видим, но у них все благополучно. Напишите, пожалуйста, как здоровье Мани[34] и ее семьи, также о Маше и Олеге[35]. Может быть, мы еще увидимся, если Володя получит, как раньше, приглашение от Академии.

Катюша».

Рукой Владимира Козьмича:

«Привет, дорогой Дмитрий Васильевич!

Хотелось бы повидать Вас лично, но этот [год] не придется. Привет всем, кто нас еще помнит.

Любящий Вас,

Зворыкин».

Отвлечемся на некоторое время от переписки, чтобы рассказать о знаменательном для Владимира Козьмича событии, имевшем место в 1978 году.

Как отмечалось выше, Зворыкин никогда не проявлял большого интереса к общественно-политической деятельности русской диаспоры в Америке. Единственный случай, когда он согласился войти в общественный комитет, чтобы помочь жертвам войны в России, имел для него печальные последствия.

По мере роста известности Зворыкина как ученого его имя стало появляться и на страницах различных эмигрантских изданий. Наконец организация, объединяющая выходцев из России — Конгресс русских американцев, — пришла к выводу, что пора отдать должное заслугам своего соотечественника, признанного во всем мире.

29 октября 1978 года в городе Флашинге, штат Нью-Йорк, состоялось чествование В. К. Зворыкина. Замечательному ученому и изобретателю был вручен диплом «Заслуженный русский американец», его имя было внесено под первым номером в Русско-американскую галерею Славы. Отнюдь не дряхлый 89-летний юбиляр принимал поздравления от губернатора штата и мэра Нью-Йорка, руководителей компании Ар-си-эй, Общества русско-американских инженеров, Союза русского казачества и многих других организаций и видных деятелей. «Пожалуй, главная моя заслуга в том, что я смог дожить до такого приятного дня», — заметил Зворыкин, и вправду растроганный проявлениями уважения со стороны многочисленных соотечественников.

И вновь письма, иногда полные грусти.

«Д. В. Наливкину.

18 марта 1979 г.

<…> Я долго Вам не писала потому, что у меня было большое горе. Мой дорогой сын Игорь внезапно умер перед Рождеством, и я все еще не могу опомниться. Мы приехали в Майами перед Рождеством и пробыли здесь до конца апреля. Володя купается в нашем бассейне и хорошо загорает. К нам наезжают наши ребята. Сейчас ожидаем Володиного внука, который только что женился и привезет на два дня жену к нам сюда познакомить ее. Он окончил университет и сейчас же получил работу. Его зовут Етс Кнудсен, а ее Шарон. Володичка здесь занят по своей профессии, а я тоже занята, по-своему. Приготавливаюсь к докладу в своем клубе о Льве Толстом по случаю празднования его 150-летия со дня рождения.

Любящая Катюша».

Рукой Владимира Козьмича:

«Привет Вам и Вашим. Мы так рады слышать, как живете. Как Вася? К[атюша] уже сообщила наши новости. Пока что живем в Майами, наслаждаемся солнцем, но скоро надо трогаться домой в Принстон. Пишите побольше, как живете, как здоровье.

Любящий Вас Владимир».

«Д. В. Наливкину.

20 декабря 1979 г.

<… > Мы здесь праздновали 90-летие, и вы оба такие молодцы и „гордость наша“.[36] Мы, слава богу, живем, но за границу ездить перестали».

Рукой Владимира Козьмича:

«Поздравляем с наступающим Новым годом. Мы оба пока в порядке. Пишите больше как у В[аси] и домашних.

Ваш В. 3.».

«Д. В. Наливкину

30 января 1980 г.

<… > В данный момент находимся на даче в Майами. У нас очень хороший домик с бассейном. Володя купается два раза в день и чувствует себя очень хорошо. Детки у Володи в порядке, кроме старшей Ниночки, которая умерла[37]. У Елены — дочери Володиной — две девочки (одна вышла замуж), а другая учится, чтобы быть врачом, и у нее два мальчика. Один недавно женился на славной девушке, а другой, Петр, — молодой и только что поступил учиться в университет, вся семья очень веселая и счастливая»[38].

Мировое научное сообщество и пресса по-прежнему помнили о Зворыкине, хотя публикации, посвященные изобретателю электронного телевидения, появлялись уже не так часто. Последней высокой награды Владимир Козьмич был удостоен в октябре 1980 года. Германский фонд Эдуарда Рейна наградил ученого памятным Кольцом Рейна «за выдающийся вклад в развитие аудио- и видеотехники».

В июле 1981 года в связи с 92-летием Зворыкина журналисты взяли у «отца телевидения» интервью для телевидения и прессы. В ответах на вопросы Зворыкин высоко оценил успехи, достигнутые в технике передачи и приема цветных телевизионных изображений. После этого со всей страстью обрушился на содержание того, что можно увидеть, включив телевизор:

«И зачем они показывают такое по всем программам? Все время секс, ужасы, драки и убийства! Даже порнография! Я бы не позволил своим детям близко подходить к этому источнику. То, что они делают, ужасно»[39].

Владимир Козьмич продолжал работать так, как он привык, до самого конца. В 91 год он ездил по Принстону и в Центр «Давид Сарнов» за рулем собственного автомобиля. Скончался Зворыкин 29 июля 1982 года, не дожив одного дня до своего 93-летия.

Тело Зворыкина в соответствии с его волей было кремировано, а прах развеян над его любимым озером Тонтон. Организацией этого непростого дела занималась внучка Владимира Козьмича Нина Мелинда Ли. Считая своим долгом сделать все так, как решил ее замечательный дед, Нина Ли выполнила его волю, уже не обсуждая это с Екатериной Андреевной и близким семье священником отцом Джоном Туркевичем. Пришлось отменить запланированную отцом Джоном панихиду, поскольку православная церковь пепел не отпевает. Вместо этого 3 августа в церкви Принстонского университета состоялась мемориальная церемония, посвященная памяти выдающегося ученого. В церемонии участвовали коллеги и родственники, прощальное слово произнес ученик В. К. Зворыкина доктор Дж. Хильер[40].