Юнга (СИ) - Оченков Иван Валерьевич

— Очень, — в один голос тут же ответили друзья.

— Тогда пошли туда.

Беседуя, они добрались сначала до верхней палубы, где лейтенант показал им вблизи башни главного калибра фрегата, затем спустились по металлическим трапам на две палубы вниз — к стоящим в полукруглых спонсонах скорострелкам. Поднялись на палубу выше, чтобы посмотреть через иллюминатор, как работают те самые, вынесенные на консолях ходовые двигатели.

— И все же удивительно, как такая громадина может летать… — не удержался от замечания Вахрамеев, внутри которого буквально бурлило сопротивление всему увиденному.

Лейтенант ничего не ответил на эти слова, продолжая показывать дорогу. Наконец, оказались в святая святых воздушного корабля — его машинном отделении, где их встретил один из младших инженеров: Дмитрий Карелин, ровесник и приятель Веселаго.

— Батюшки, — немного иронически встретил их процессию Карелин, — какие люди к нам пожаловали!

— Да вот, — обезоруживающе улыбнулся провожатый. — Командир попросил показать этим любознательным юношам, как у нас тут все устроено.

— Да ладно!

— Мамой клянусь! — попытался изобразить кавказский акцент лейтенант, после чего они оба засмеялись какой-то понятной им одним шутке.

— В общем, так, ребята, — показал на своего друга Веселаго. — Если кто и сможет поведать вам, как и за счет чего летает наш «Варяг», то только Дмитрий. Он на этом собаку съел. Хотя, в королевстве Чосон последнее не редкость.

— Ладно тебе, — добродушно усмехнулся инженер и с немалой гордостью показал на закованный в броневой кокон агрегат, с подведенными к нему толстыми электрокабелями, — вот это, молодые люди, и есть ГДК-10/А, то бишь гравитационный двигатель Колычева десятой новейшей модификации и максимальной подъемной силы — что и значит класс А. У нас на борту таких установлено три. В носовом отсеке, в центральном и здесь, в кормовом. К слову, общая номенклатура включает и значительно менее мощные типы В и С. Их ставят на корветы, малые десантные корабли, часть транспортов, особенно частных, штурмовики и все виды ботов.

— По каким законам физики это все крутится? — не удержался от возгласа Март.

— Они работают по принципам энергофизики, — пожал плечами Карелин, после чего, заговорщицки подмигнув любопытному подростку, добавил, — которые, говоря по совести, толком пока никто системно не изложил.

— Но как это возможно?

— Был такой человек, даже не так — человечище! — с огромным уважением произнес инженер. — Гений. Самородок. Изобретатель. Иван Архипович Колычев. Да что это я, вам ведь о нем наверняка в школе рассказывали.

— Ну так, — неопределенно покачал головой Виктор.

— Вот он эти двигатели и придумал, хотя так и не успел научно сформулировать законы, по которым они функционируют. Говорил, что сам больше практик, чем теоретик. Мол, потомки пусть поймут, как эти законы работают.

— Хорошо, пусть энергофизика. Но какова механика процесса?

— А, тут просто. ГДК создаёт гравитационное поле, которое отталкивает Землю от корабля, если вспомнить второй закон Ньютона. И тут возникает интересный и полезный эффект: всё, что приближается к кораблю снизу, тоже отталкивается полем. Например, артиллерийские снаряды, которые просто зависают в воздухе, не долетая до цели. Правда, из-за этого и штурмботы принять через люк в днище не получится, приходится делать в бортах сдвижные ворота и лацпорт[37] с аппарелью в корме — но за всё надо платить.

Все можно описать через классические силы. ГДК создаёт тягу с вектором, гасящим тяготение. Откуда сила берётся, то есть, какие сущности взаимодействуют? Помните: «сила всегда порождает противосилу», кто это сказал?

— Ньютон.

— Верно. В энергофизике это фундаментальное явление описывается через понятие «тёмной энергии», которая по теории есть сила отталкивания. ГДК создает избыточный «тёмный заряд» по отношению к «темному заряду» находящемуся с самом центре планеты и который имеет небольшой диаметр.

— Но почему не использовать гравитационные линзы для создания «толкающего луча» под углом к горизонту? — Не удержался Март от вопроса.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Соображаешь, — с уважением и некоторым даже удивлением посмотрел на него бортинженер. — Жаль, но не выйдет каменный цветок у Данилы мастера. Тангенциальная проекция ядра незначительна, поэтому использовать ГДК для горизонтального полета воздушного корабля не получится, как ни старайся.

— Понятно. Получается, дно в принципе на сто процентов защищено? А если сразу и очень много залпом дать?

— Ишь какой дотошный, — засмеялся Карелин. — Никто не пробовал. Но, теоретически, могут и обнулить подъемную силу. Тогда, выходит, корабль упадет. Как и всякий иной предмет. Но ГДК у нас с большим запасом, так что…

— А если один двигатель все же выйдет из строя?

— Даже одна «ашка» позволяет нашему фрегату безопасно опуститься на поверхность. А любые два гарантируют полную работоспособность корабля.

— То есть у вас такой переизбыток мощности поддерживается? Богато…

— Можем себе позволить. А вот те же японцы больше двух «ашек» не ставят. Хотя, по правде сказать, у них больше «бэшки» и «цэшки». Этих много больше требуется. Их и расставляют иначе.

— Выходит, ГДК создают подъемную силу, а винтовые двигатели только работают толкателями или тоже помогают с набором высоты?

— Ну, вовсе избежать эффекта создания подъемной силы за счет набегания воздуха на планер корабля и тем более крыла консолей на скорости в шестьсот километров в час, конечно, невозможно.

То, что предельные скорости воздушных кораблей ограничиваются шестьюстами — шестьюстами пятьюдесятью километрами в час, Марта не удивило. Очевидно, местные еще не додумались до турбовинтовых двигателей и соосных винтов переменного шага, работающих в противоположных направлениях — по часовой и против часовой стрелки. И тут определенно крылся задел на развитие, которым мог воспользоваться Март. Он двигателистом никогда не был, но, безусловно, понимал саму схему и мог ее системно изложить, и, вероятно, даже запатентовать, став первооткрывателем.

— А где эти двигатели делают?

— И гравитационные и винтовые производят на заводах концерна Колычевых. Да и наш корабль на их верфях собран. Чего уж там говорить, почитай, все технологическое оборудование фрегата делается на колычевских предприятиях. Это, парень, силища! Они и артиллерию, и башни вырабатывают.

— Прям монополист российский.

— Бери шире — мировой! Прежде они и вовсе одни на весь свет белый гравитационники делали, теперь то уже иначе, но лидерство они крепко держат до сих пор!

Вскоре их разговор привлек внимание подчиненных Карелина — техников, обслуживающих основные и вспомогательные механизмы летающего корабля. Один из них — крепкий светловолосый парень с пытливым взглядом зеленовато-серых глаз и нашивками сверхсрочника на рукаве, улучив минутку, спросил у Марта:

— Я смотрю, ты хлопец головастый. К технике склонность имеешь.

— Есть такое. Нравится с железом возиться и руки, вроде, откуда надо растут.

— Смотри, у меня тут гироскоп[38] забарахлил, знаешь, что это такое?

— Это трехстепенной роторный?

— Верно, да не совсем. Это авиационный гироуказатель курса или гирополукомпас. Что в нем может сломаться, представляешь?

— Всего скорее шарикоподшипники, так-то вещь дубовая и надежная, как молоток.

— Ну, давай, бери отвертку.

Март легко откликнулся на подначку и, быстро разобравшись, привел аппарат в порядок. За этим наблюдали уже все свободные от вахты борттехники. Ким, гордый до невозможности, стоял рядом и внимательно наблюдал за ловкими действиями друга. И молчаливо недоумевал: «Вот откуда он все это умеет и знает? Неужели Сила настолько могущественна, чтобы наделять так щедро?»

— Сделано. Теперь работает, хотя надо, конечно, протестировать толком.