Дьявольская радуга - Александр Годов

Оскалившись, молясь, чтобы под ногами не оказалось сучков или камней, Тропов быстро зашагал по дорожке в обратную сторону от зомби. Его не покидало ощущение, что он находился на залитой светом сцене, а рядом черный провал зала. Тебя прекрасно видят, а ты ни черта не замечаешь.

Дождь пошел сильнее. Видимость заметно упала.

Кроссовки с чавканьем впечатывались в дорожку. Узкий шрам на щеке Сергея багровел и вздувался, как сытая пиявка. Тропов чувствовал, что силы его были на пределе. Еще удавалось переставлять ноги, но если не поторопиться, то он упадет без сил.

На дорожке валялись бокалы-тюльпаны из бордово-фиолетового хрусталя. Только Богу было известно, как посуда появилась здесь. Капли дождя били по пузатым бокалам, заставляя хрусталь катиться по дорожке. По правую руку от Тропова тянулась стена кустов, потерявших листву и похожих на перевернутые метелки. Кусты расступились, Сергей свернул в проем и что было сил побежал к лесу.

* * *

Тропов сглотнул. Втянул холодный от дождя воздух — глубоко, до предела. Потом очень медленно выдохнул, стараясь хоть немного успокоиться.

Все. Он смог. СМОГ. Живой. Чуть покалеченный, но не беда. Раны на нем заживают как на собаке. Главное, что живой. Круто.

Сергей сел, прислонившись к сосне.

В лесу было темнее, чем в поселке. Дождь по-прежнему не прекращался. Но стекающая с кустов и деревьев вода успокаивала нервы. И хотя Сергей промок до нитки, он радовался дождю.

«А что теперь ты будешь делать?»

Сергей вздрогнул. В нем всегда звучали голоса. Во время головных болей они были такой же неотъемлемой частью, как клубника в клубничном варенье. Но один голос был новым. И совершенно странным и… настойчивым.

«Что ты будешь делать?» — повторил голос.

Сергей зажмурился и замотал головой в попытке избавиться от «гостя». Не помогло. Голос вытеснил все остальные мысли и задавал один и то же вопрос. «Что-ты-будешь-делать-что-ты-будешь-делать-что-ты-будешь-делать…»

— Я не знаю! — выкрикнул Сергей.

«Ты должен убить Таню. Отомстить за ее предательство. Ведь именно из-за этой тупой дуры ты чуть не умер. Из-за Тани погибла Анжела. Малолетняя соска предала тебя. А предательство нельзя прощать. Накажи ее».

— Из-за Тани погибла Анжела… — пробормотал Сергей. Голос был прав. Таню нужно отыскать и…

Но где искать девчонку? Лес большой, и ориентироваться в нем Таня умеет лучше него. Сергей хмыкнул. Пока он бегал по дому от зомби, пока пролежал в бессознательном состоянии, пока спускался по трубе, Таня, наверное, уже вышла на шоссе.

«Я помогу тебе», — сказал Голос.

Сергей ничуть не удивился. Голос сможет помочь. И точка.

Воображение нарисовало Таню на шоссе. Тропов ухмыльнулся. У девчонки округлятся глаза от удивления, когда она его увидит. И наверняка попробует убежать. И… и… и… Ее мучения будут долгими.

«Я помогу тебе, и ты выколешь ей глаза палкой, оторвешь губы, сломаешь каждый палец, выбьешь зубы. Тебя ждет чудесное развлечение, Тропов. Развлечение и наслаждение. Только не игнорируй меня. Я пригожусь тебе. Ты так долго был во власти Тани и Анжелы, что превратился в тряпку. Убив Таню, ты, Тропов, перестанешь быть слизняком. С твоим мнением должны считаться».

Сергей заставил себя раствориться в Голосе. Больше никаких сосок. Больше не надо думать над тем, что сказать и что делать. Он хозяин ситуации.

Медленно, облокачиваясь о ствол сосны, Сергей поднялся. Ноги ныли, но боль можно было терпеть. В голове прояснялось.

Сейчас дождь закончится. Откуда появилась эта мысль, Тропов не знал, но через мгновение дождь действительно прекратился.

Пора открыть охоту на маленьких глупеньких девочек.

Седьмой

Открыв глаза и увидев перед собой монстра, Седьмой подумал о том, что забыл закрыть входную дверь. Уродец походил на жирного кота. Вот только вместо морды у него было лицо человека. Седьмой с силой сжал подлокотники. Сон как рукой сняло, словно по лицу влепили холодным мокрым полотенцем.

Глаза «кота» буравили Седьмого с отвратительным любопытством. Рот монстра непрестанно двигался. Серая шерсть блестела слизью.

Седьмой бросил взгляд на пол. В двух шагах от него по-прежнему валялась кукла. Она то поднимала ручки, то медленно опускала. От пуговиц на туловище до «кота» тянулись зеленые, желтые, красные, синие нитки.

Кукла породила очередную тварь.

— Ну что, браток? — с сочувствием покивал «кот». — Попал, да?

Седьмой пожал плечами. В самом деле, попал. Воняло от «кота» как от козла.

— Хороший каламбур, — сказал монстр. — От кота воняет козлом.

«Кот» оскалился, показав зубы. Крупные, но сточенные и гнилые. Монстр крутанул голову на триста шестьдесят градусов, на шее возникли складки. Седьмой молчал, готовый в любой момент к атаке. Но «кот» высунул язык (вполне человеческий) и прыгнул в коридор.

Настенные часы начали бить. Из медных легких с глухим стуком вырвался сначала один дин-дон, затем второй, третий… Часы умолкли лишь на пятом ударе. Седьмой смотрел в дверной проем и ожидал увидеть кота с лицом человека. Но тот исчез также быстро, как и появился.

Скрипнул пуховик. Оглядев себя, Седьмой понял, что не разделся. Он снял пуховик. Капельки пота скатились по спине маленькими градинами, оставляя за собой влажный холодный след. За пуховиком на спинке кресла оказались шерстяной свитер и водолазка. Водолазка за давностью лет выгорела, лишь на груди можно было разглядеть еле заметную фразу «Kiss me». Седьмой вновь посмотрел в дверной проем, потом на куклу и решил снять ботинки.

Его комната устроена таким образом, что ходить по ней можно только в том случае, если снять две лески на ручке входной двери. Лески соединялись со шкатулкой на подоконнике, которая ловила любое движение. И если непрошеный гость появлялся в комнате, то его убивало металлическим болтом, вылетающим из шкатулки.

Но «кот»-то прошел спокойно. Следовательно, лески были сняты. Однако Седьмой все равно затаил дыхание, когда встал с кресла.

Он на негнущихся ногах подошел к двери, выглянул в коридор. Солнце садилось, наступало время теней. В коридоре было непривычно сумрачно, лишь в дальнем конце с перебоями горела лампочка. Седьмой, когда находился дома, всегда включал свет после четырех часов во всех комнатах. Лето было на дворе или зима — после четырех все лампы, светильники, фонари должны работать. Порой зверей и монстров притягивал свет в ночи. Но ни одна тварь Дикого леса не рисковала ворваться в дом.

Седьмой щелкнул по выключателю. На стене, гудя, загорелась люминесцентная лампа. Теперь каждую трещинку, каждую пылинку можно было разглядеть. Под лампой висела фотография маленькой девочки в деревянной рамке. Девчушка держала в одной руке шарик, а в другой — сахарную вату. Цвета на фотографии давно расплылись и перемешались. Так левая ножка девочки была зелено-красной, а правая — ярко-золотистой. Седьмой не помнил, откуда у него появилась эта фотография. Он то ли нашел ее в лесу, то ли на озере, то ли купил в Норовых местах. Но это было и неважно. Девочка нравилась Седьмому и напоминала его дочь.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});