Собрание сочинений. Т. 1. Стихотворения 1939–1961 - Борис Слуцкий

«Надо думать, а не улыбаться…»

Надо думать, а не улыбаться,Надо книжки трудные читать,Надо проверять — и ушибаться,Мнения не слишком почитать.

Мелкие пожизненные хлопотыПо добыче славы и деньжатК жизненному опытуНе принадлежат.

«Как лица удивительны…»

Как лица удивительныИ как необычайны,Когда они увиденыИ — зоркими очами!

Какие лица — добрые,Какие плечи — сильные,Какие взгляды — бодрые,Какие очи — синие.

Убавилось покорности,Разверзлися уста,И в город, словно конница,Ворвалась красота.

ГАЗЕТЫ

Сколько помню себя, на рассвете,Только встану, прежде всегоЯ искал в ежедневной газетеЕжедневные как и чего.

Если б номер газетный не прибыл,Если б говор газетный иссяк,Я, наверно, немел бы, как рыба,Не узнав, не прочтя, что и как.

Я болезненным рос и неловким,Я питался в дешевой столовке,Где в тринадцати видах пшеноБыло в пищу студентам дано.

Но какое мне было дело,Чем нас кормят, в конце концов,Если будущее гляделоНа меня с газетных столбцов?

Под развернутым красным знаменемВышли мы на дорогу свою,И суровое наше сознаниеДиктовало пути бытию.

«Я люблю стариков, начинающих снова…»

Я люблю стариков, начинающих сноваВ шестьдесят или в семьдесят — семьдесят пять,Позабывших зарок, нарушающих слово,Начинающих снова опять и опять.

Не зеленым, а серо-седым, посрамленным,На колени поставленным, сшибленным с ног,Закаленным тоской и бедой укрепленнымЯ б охотней всего пособил и помог.

ГУРЗУФ

Просыпаюсь не от холода — от свежестиИ немедля               через борт подоконникаПрямо к морю прибывающему                                              свешиваюсь,Словно через борт пароходика.

Крепкий город, вставленный в расселины,Белый город, на камнях расставленный,Как платок, на берегу расстеленный;Словно краб, на берегу расправленный.

Переулки из камня ноздреватого,Нетяжелого камня,                             дыроватого,Переулки, стекающие в бухточки,И дешевые торговые будочки.

И одна-единственная улица,Параллельно берегу гудущая,Переваливаясь,                        словно утица,От скалы и до скалы идущая.

Там, из каждой подворотни высунувшись,По четыре на пейзаж художникаТо ли море, то ли скалы                                     вписывают,Всаживают                    в клеточку картончика.

Там рыбак проходит вперевалочку,На ходу дожевывая булочку,Призывая черненькую Галочку:«Галочка! Не хочешь на прогулочку?»

Кто тут был, вернется обязательно,Прошеный придет и непрошеный,В этот город,Словно круг спасательный,Возле моряНа скалуПоложенный.

«Куда стекает время…»

Куда стекает время,Все то, что истекло?Куда оно уходит —И первое число,И пятое, десятое,И, наконец, тридцатое,Последнее число?

Наверно, есть цистерны,А может быть, моря,И числа там, наверно,Бросают якоря.Их много, как в задачнике,Там плещутся, как дачники,Пятерки, и шестерки,И тощие семерки,И толстые восьмерки,И двойки, и нули —Все, что давно прошли.

«Деление на виды и на роды…»

Деление на виды и на роды,Пригодное для зверя и для птицы,Застынь у человека на пороге!Для человека это не годится.

Метрической системою владея,Удобно шею или брюхо мерить.Душевным меркам невозможно верить:Портновская идея!

Сердечной боли не изложат цифры,И в целом мире нет такого шифра,Чтоб обозначить горе или счастье.Сначала, со мгновения зачатья,

Не формулируем, не выражаем,Не загоняем ни в какие клетки,На доли не дели́м, не разлагаем,Помеченный всегда особой меткойЧеловек.

«Я не хочу ни капли потерять…»

Я не хочу ни капли потерятьИз новизны, меня переполняющей.Я открываю новую тетрадь.У белизны ее снегопылающейЯ белизну морозную займу.Пусть первому любовному письмуСегодня будет все равно по выспренности,А по конечной, бессердечной искренности —Последнему любовному письму.

Да, мне нужны высокие слова:Оплаканные, пусть потом осмеянные,Чтобы от них кружилась голова,Как будто горным воздухом овеянная,Чтобы звенели медь и сереброВ заглавиях Свобода и Добро.

Заглавных букв поставлю паруса,Чтобы рвались за ними буквы прочие,Как рвутся демонстрации рабочиеЗа красным флагом — на врага, вперед!

Чтоб ветры парусину переполнили,Чтоб пережили снова, перепомнилиЧитатели,                  куда их стих зовет.

НА ВЫСТАВКЕ ДЕТСКИХ РИСУНКОВ

Откроются двери, и сразуВрываешься                  в град мастеров,Врываешься в царствие глаза,Глядящего из-под вихров.Глаз видит               и пишет, как видит,А если не выйдет — порвет.А если удастся и выйдет —На выставку тут же пошлет.Там все, что открыто ПарижемЗа сотню последних годов,Известно белесым и рыжимРебятам                 из детских садов.Там тайная страсть к зоопарку,К футболу                  открытая страстьНаписаны пылко и жарко,Проявлены                  с толком                                 и всласть.Правдиво рисуется праздник:Столица              и спутник над ней.И много хороших и разных,Зеленых и красных огней.Правдиво рисуются войны:Две бомбы                и город кривой.А что, разве двух не довольно?Довольно и хватит с лихвой.Правдиво рисуются люди:На плоском и круглом, как блюде,Лице            наблюдательный взглядИ глупые уши торчат.

Чтоб снова вот эдак чудесить,Желания большего нет —Меняю               на трижды по десятьВсе тридцать пережитых лет.

ПУШКИНСКАЯ ПАЛКА

Та железная палка, что Пушкин[27] носил,Чтобы прибыло сил;Та пудовая трость,Чтобы — если пришлось —Хоть ударь,Хоть толкни,Хоть отбрось!Где онаИ в который попала музей?Крепко ль замкнута та кладовая?Я хотел бы ту трость разломать для друзей,Хоть по грамму ее раздавая.

У хороших писателей метод простой:Повоюй, как Толстой.Походи по Руси, словно Горький, пешком,С посошкомИ заплечным мешком.

Если есть в тебе дар, так стреляй, как Гайдар,И, как Байрон, плыви по волнам.Вот кому не завидовать следует нам,Просто следовать следует нам.

ПОЭТЫ «ПРАВДЫ» И «ЗВЕЗДЫ»

Поэты «Правды» и «Звезды»,Подпольной музы адъютанты!На пьедесталы возвестиХочу         забытые таланты.

Целы хранимые в пыли,В седом архивном прахе                                      крылья.Вы первые произнесли,Не повторили, а открылиСлова: Народ, Свобода, Новь,А также КровьИ в том же роде.Слова те били в глаз и в бровьИ были вправду о народе.И новь не старою была,А новой новью                        и — победной.И кровь действительно теклаОт рифмы тощейК рифме бедной.Короче не было путиОт слова к делу                          у поэта,Чем тот,Где вам пришлось пройтиИ умереть в борьбе за это!

ХУДОЖНИК