Стоп. Снято! Фотограф СССР - Саша Токсик

кусочек жизни, законченный и совершенный в своей эмоции. Тот неуловимый момент, когда заканчивается лицедейство, и начинается волшебство.

Самим по себе жанровым фото уже никого не удивить. Но я хочу сделать чуть больше. Главное, чтобы не подвела техника… и, конечно, Лида.

Мы отбираем пару платьев, сарафан, косынку и легкомысленный халатик, в котором Лида была вчера.

— Купальник мерить? — подкалывает она.

— Нет, просто отложи, —говорю, — я и так вижу, что он тебе подойдёт.

Вижу, как округляются её глаза.

Пока возимся, солнце клонится к горизонту. Тени становятся длиннее и мягче. Приближается "золотой час" для уличной съёмки.

Свет в это время становится золотистым и объёмным, словно его можно потрогать руками.

— Где ты домашку делаешь?

— Пффф… — презрительно фыркает она, — это было в последний раз сто лет назад.

— А ДЕЛАЛА? — да, я терпелив.

Она проходит в соседнюю комнату.

— Вот за этим столом.

Тяжёлый и мощный стол стоит в углу, прижатый к стене. Снимать в тёмном и тесном помещении я не собираюсь.

— Помоги мне его к окну пододвинуть.

— Я тебе что, грузчица?!

— Лида, да на тебе пахать можно!

— Убила бы! Но ты мне пока нужен!

На столе оставляю пару книг, тетрадный лист, ластик… Выхожу на улицу. Окно слишком высоко. А если с лавочки… Ракурс хреновый…

— Лида, у вас стремянка есть?!

— За домом, возле сарая!

Забираюсь по ступенькам. Мы на одном уровне. Идеально. Солнце мягко освещает сидящую у окна Лиду. Я в трёх метрах перед ней, с точки зрения будущей фотографии, завис в воздухе. На самом деле, сижу на ступеньках лестницы.

Стандартный пятидесятимиллиметровый объектив ФЭДа даёт картинку в точности такую, как и человеческий глаз. Но, после безумных смартфоновских линз и широкофокусников кажется, что он безбожно приближает.

Моя подготовка напоминает прицеливание артиллерийского орудия. Сначала я смотрю в ФЭДовский дальномер, и, совместив там картинки, определяю точное, а не на глазок, расстояние до Лиды. Теперь проделываю то же самое с экспонометром. Навожу на цель, предлагаю значение диафрагмы. Фиксирую выдержку…

Трубка пятнадцать, прицел сто-двадцать, бац-бац! И мимо!

Стардартной "5,6" на ФЭД не обнаруживаю. Ставлю максимально близкую шестёрку. Фокусное расстояние около полуметра, так что в резкости будет содержимое стола и сама Лида. Комнатный полумрак сольётся в мягкий фон. Пробую.

— Лида, пиши!

— Что писать?!

— Диктую: "Мороз и солнце… день чудесный… ещё ты дремлешь..." Что у тебя за лицо? Ты что лимон съела?

— Ненавижу писать под диктовку!

— Ладно… Пиши… переехав в Белоколодецк я хочу себе… отдельную квартиру… норковую шубу… золотые часы… продолжай сама!

На лице у Лиды появляется мечтательная улыбка. Она старательно выводит ручкой свои хотелки. ЩЁЛК! Затвор ФЭДа даже щёлкает сыто и основательно. Лида замирает, задумывается. ЩЁЛК! Непослушная прядь падает на глаза… Лида дует на неё… потом, подняв руку, отводит в сторону…ЩЁЛК!

Чуть сместиться… замерить расстояние… открыть чуть шире диафрагму… замерить экспозицию... ЩЁЛК!

Вас бы сюда, мажоры из будущего. Поймали резкость "по глазам", фотик выдал пять дублей с разной экспозицией на автомате. Хотя о чём это я? Я и есть "мажор из будущего".

— "… хочу поехать в Ялту… хочу автомобиль Волга… хочу..."

Набираю дубли с разными экспо-парами и фокусным расстоянием. Завтра отпечатаю "контрольку" и посмотрю, что получается. Две кассеты решаю придержать на случай пересъёмок.

— Стоп, снято! Переодевайся в халат, повязывай косынку и пойдём к вам в огород!

— А стол?

— Стол на место поставим, когда солнце уйдёт.

— Алик, только не забудь! Меня мама убьёт!

Я фотографирую Лиду на грядке томатов, где она заботливо подвязывает помидорные плети. Солнце пробивается сквозь её пряди и золотит край косынки.

Лида плетёт венок из васильков и ромашек, а затем, надев его на голову сидит под раскидистым дубом и читает томик Островского.

Лида раскачивается на качелях, в её глазах счастье и чувство полёта.

— Как же я устала, — говорит мне она.

Воздух тёплый, словно парное молоко. Мы не заметили, как стемнело. Просто в один прекрасный момент снимать уже было нельзя. Мы идём к её дому с чувством людей, хорошо сделавших свою работу. У меня на плечах болтается рюкзак с оборудованием.

Девушку слегка покачивает, словно пьяную. Обнимаю её за талию, и она тут же охотно прижимается ко мне.

— Покажешь фото? —просит Лида. — Когда они будут готовы?

— Ты что, думаешь это всё?

— О нет! — она театрально заламывает руки, — чего ещё ты от меня хочешь, тиран и деспот?!

— А купальник? — спрашиваю, — ты про него забыла?

— Я думала, ты шутишь.

Мы уже возле сирени. Знакомый соловей голосит, словно радуется нашему приходу.

— Не шучу.

— А когда?

— Завтра. В пять утра.

— Ты ненормальный, — говорит Лида, —и как же я пропустила тот факт, что ты ненормальный? Зачем я с тобой связалась?

— Ты же меня любишь, — напоминаю.

— Ах да, точно, — она, кажется, готова соглашаться сейчас с чем угодно.

— Ты будешь готова завтра к пяти утра?

— Буду, — кивает Лида обречённо.

Чего не сделаешь, чтобы стать самой красивой комсомолкой в стране.

Глава 15

Что может быть хуже будильника в 6.30 утра? Только будильник на половину пятого! В прежней жизни я в это время спать не всегда ложился, а теперь вставать надо!

Чтобы не будить родительницу, я второй день подряд ночую в бывшей летней кухне, и постепенно вхожу во вкус. Помещение куда больше подходит для жизни молодого парня, чем крохотная комнатушка с мамой за стеной. Особенно если я к себе девушку приведу.

Оглядываю облупившиеся стены. Пока сюда можно привести кого-то только в полной темноте, или завязав глаза. Но лиха беда начала.

Выхожу к уличной колонке, брызгаю в лицо ледяной водой и только после этого просыпаюсь. Рано даже для Берёзова. Солнце ещё не встало, и край прямой и длинной Прогонной улицы скрывается в молочном тумане.

Прохладно. Надеваю поверх футболки серый "хемингуэевский свитер-лапшу и приобретаю творчески-богемный вид. Хоть каждый день так ходи. Жаль, что жарковато для начала июня. Надо озаботиться своим внешним видом. Встречают, как ни крути, "по одёжке". На все нужны деньги, а пока мой бюджет — минус пятьдесят рублей.

Лидка ждёт меня на улице у куста сирени. На ней модный зелёный свитер с