Прости, но я хочу на тебе жениться - Федерико Моччиа

на друга. Затем смеются.

– Вы только послушайте, Олли ревнует! Пф-ф-ф!

Они начинают махать руками и подначивать ее.

– Итак, Эрика, ты сегодня идешь гулять с Джампи или мне его оставишь? – говорит Ники.

– На самом деле сегодня очередь Дилетты, завтра моя, а твоя – в понедельник!

– Ладно, ладно, хватит тут планировать! – Олли бьет Ники в плечо кулаком.

– Ай!

– Вот тебе и «ай»! И еще получишь! Ручки прочь! У вас свои парни есть, а у кого нет… – она поворачивается к Эрике, – пусть идет и купит себе на рынке!

Олли убегает, Эрика и другие гонятся за ней. Прохожие не понимают, что затеяли эти четыре сумасшедшие девушки, которые пихаются, цепляют чужие сумки, задевают ящики с одеждой и обувью. И смеются. Подруги.

Глава тридцать четвертая

Несколько дней спустя. У Ники только что закончилась лекция, она встречается с университетскими друзьями, которые собираются куда-нибудь пойти. Это идея Марко и Сары.

– Эй, что делаете? Не хотите пойти и что-нибудь перекусить?

Джулия, Лука и Барбара раздумывают недолго, они согласны.

– Как насчет тебя, Ники?

– Нет, спасибо, я домой. Экзамен скоро, хочу позаниматься, и так нужно будет пахать как проклятой.

Джулия тоже задумывается.

– Я тоже домой, может, схожу с вами завтра.

Барбара пожимает плечами:

– Хорошо, как хотите, вы такие тяжелые на подъем…

Джулия пытается извиниться:

– Я просто на втором курсе и так устала, больше не могу…

Барбара, кажется, давно с ней знакома.

– А что, думаешь, когда закончишь университет, будет лучше? Сара поднимает руки, как будто сдается:

– Не цепляйся, знаешь же, как говорят…

Ники становится интересно.

– Как?

– Экзамены никогда не заканчиваются…

– Ты права…

Сара качает головой:

– Мамочки, я такая нудная…

Ники улыбается:

– Ладно, обещаю, что завтра мы перекусим вместе. Скажу больше, завтра я принесу напитки, даже торт… Сладости – это мой конек. Когда я нервничаю и больше не хочу учиться, то пеку торт, чтобы отвлечься. И скажу вот что: мне сразу становится очень хорошо. Представьте, какая у меня тяга к знаниям!

– Я не верю… – Лука смеется. – Когда я больше не могу заниматься… Я мастурбирую!

– Лука! – Барбара поворачивается и бьет его по плечу. – Ты понимаешь, что, черт возьми, ты говоришь?

– О, но это же правда хороший выход! Слушай, я слышал, что многие ребята так делают… Но у них не хватает смелости признаться, а у меня хватило!

Марко смеется:

– Да, храбрый дрочила.

Барбаре совсем не весело.

– Ясно, но о ком ты думаешь, когда это делаешь?

– Извини, учить литературу и мастурбировать?! – вмешивается Гвидо. – Нужно как минимум думать о Николь Кидман…

Барбара не понимает:

– Это тут при чем?

– Ну, она играла Вирджинию Вульф… и к тому же красивая цыпочка.

Барбара спускается с парапета и качает головой:

– Вы оба больные… Сара, ты поняла, с кем мы общаемся?

– А мы-то представляли их себе последними из поэтов… Ну уж нет! Последние из свиней!

– Ну, любимая, не делай этого. – Марко пытается поймать Сару, которая тоже спрыгивает на землю. – Ники, принеси торт, так будет лучше…

– Хорошо, да… По крайней мере, будет слаще! – Ники наслаждается борьбой между полами. – Да… Я испеку тебе хороший тирамису… Если ты вдруг перезанимаешься… Это тебе пригодится!

Ники смеется и уходит. Идет по университетской аллее. Смотрит на небо – чистое, красивое, ярко-голубое. Дует все еще теплый ветер, мимо проносятся запоздавшие птицы, тщетно пытаясь угнаться за своей уже давно улетевшей стаей. Простой и прекрасный момент из тех, что внезапно наступают и заставляют нас чувствовать себя в ладу со всем миром. Без какой-то особой причины. Это просто жизнь.

Ники улыбается, думает о приятном. О том, насколько круты ее новые друзья. Веселые, искренние, они часто шутят и беззаботно смеются, без всяких задних мыслей. Лука и Бар-бара, Марко и Сара, а еще Джулия, которая всегда была одна. Кто знает, как долго продержатся две пары, но они кажутся такими сплоченными, отлично видно, что их ссоры – это просто подзарядка для любви, новый толчок, дарящий силу продолжать отношения. Перемены, мечты, планы… Не ограничивайся, всегда думай позитивно, все возможно. Нет никаких препятствий… Ники молча обдумывает это, как вдруг… Бум! Словно выстрел охотника. И все ее мысли разлетаются, будто стая испуганных птиц с дерева. Крылья трепещут в небе, и все растворяется в свете бледного солнца на горизонте. Там, на скутере, сидит он. Замечает ее и улыбается. В отличие от Ники.

– Что ты здесь делаешь?

– Я хотел извиниться.

Гвидо слезает со скутера, и только теперь Ники понимает, что у него в руке цветок.

– Это календула. Знаешь, что означат календула? Боль, дискомфорт, раскаяние. Открывается утром и закрывается вечером. Словно каждый день видит и оплакивает уход солнца…

– Так ты решил извиниться? А почему? Может быть, потому что рассказал мне неправду?

– Что?

– Вся эта история о тебе и той девушке… Лючилле.

– Это правда.

– Тогда за что ты извиняешься?

Гвидо улыбается:

– Тебе не нравится цветок?

Ники берет его в руки:

– Спасибо.

Гвидо смотрит на нее:

– Была одна девушка… на море, куда я в детстве ездил, на Искье. Мы все лето смотрели друг на друга и молчали, у нее была красивая улыбка, как у тебя…

– Есть только одна маленькая проблема.

– Да, я знаю, у тебя есть парень…

– Нет. Я никогда не была на Искье.

Гвидо смеется:

– Жаль. Ты не видела это прекрасное место. Я знаю, что ты не та девушка! Но я не совершу ту же ошибку. Я больше не встречал ее и так и не смог сказать все, что хотел…

Ники кладет сумку на сиденье скутера:

– Тогда возникает другая проблема. Как ты правильно говоришь, у меня есть парень.

Она наклоняется и начинает снимать блок с колеса.

– Оставь, я сделаю. – Гвидо берет ключи из ее рук, на мгновение их пальцы соприкасаются, они смотрят друг другу в глаза, затем он улыбается: – Можно? Нет ничего плохого в том, чтобы помочь тебе снять блокировку, верно?

Ники подтягивается и опирается на скутер.

Гвидо закрывает блок и кладет его в багажник:

– Вот и все. Теперь ты свободна… Я знаю, что у тебя есть парень. Но я хотел поговорить о другом. Мы можем знать человека, но на самом деле не знать о нем ничего, можем смотреть на него, слушать, что говорят о нем другие, может быть, даже заставлять себя думать, что правильно, а что нет, если сердце нас обманывает…

– Что ты имеешь в виду?

– Ты решила, что профессор – чувствительный человек, даже гей,