Царство небесное - Константин Калбанов

— Чушь. Никто и никогда не запрещал крестьянам заниматься воинским искусством, более того, в селениях, расположенных вблизи от границы с орками, крестьяне регулярно занимаются воинским мастерством, другое дело, что они больше учатся как держать стены, ну и обращаться с луком, и заметьте, это только поощряется баронами, потому что живой крестьянин им выгоден. Другое дело, что они сами не желают этим заниматься, а подальше от границ с орками и на границе с человеческими государствами — так и вовсе, максимум что себе позволяют, так это умение сойтись на кулачках, потому что во время войны воины очень редко поднимают руку на крестьянина, другое дело, что могут забрать продовольствие и фураж, приласкать девок, не всегда по согласию, ну в морду дать за непочтение, но тут уж ничего не поделаешь. Но по-серьезному никогда не тронут, если те не оказывают сопротивления, потому что земля без крестьян — это ничто.

— Даже если нет уверенности, что смогут удержать захваченные земли?

— Даже в этом случае. Если фуражиры обнаруживают, что в селении практически нет фуража, то они, разумеется, все одно заберут нужное им, но никого не тронут, если те не окажут сопротивления.

— А почему не уничтожить и селения и посевы, а людей и продовольствие не вывезти в безопасное место?

— Никто и никогда не поступит таким образом. Очень давно был такой граф, который, желая насолить своему противнику, погнавшему его со своих земель, решил увести крестьян со всем их скарбом, чтобы потом посадить на своей земле, при этом он решил, что эти люди — его военная добыча.

— И чем дело закончилось?

— А ничем. Графа предала анафеме церковь и объявила крестовый поход. Весь род графа и все его люди, не воспротивившиеся его воле и не ушедшие от него до предания анафеме, были казнены.

— Что значит крестовый поход?

— Вы откуда свалились, господин Андрэ?

— Ну, я не очень разбираюсь в этих делах.

— Ну-ну. Все очень просто: если церковь объявляет крестовый поход, то на этот призыв откликаются все правители и собирают совместное войско; командующий назначается папой.

— Однако, как печется о крестьянах церковь.

— Крестьяне — это соль земли, основное население королевств — это крестьяне. Знаете, быть воином престижно, но практически каждый из нас завидует крестьянам, имеющим цель в жизни и смелость заниматься своим трудным, но важным делом.

— Так бросали бы службу и шли в крестьяне.

— Э-э не-ет, для этого мы слишком ленивы, вот мечом помахать — это дело другое, это куда проще, чем засевать поле, не зная, кому достанется урожай. Нет, оно понятно, аренда, налог, а остальное твое, но ведь всяко может обернуться.

— Ну что же, будем считать, что я тебя понял. Теперь вернемся к нашим баранам. Так как насчет тренировок?

— Я ведь вышел в отставку для того, чтобы семьей обзавестись и начать на земле работать.

— Но ты ведь говорил, что ленив и к земле большого таланта не имеешь.

— Я говорил в общем, а не о себе.

— Тогда так. Я не рыцарь и тебе не сюзерен, вассальной присяги ты мне не давал, так что вопрос с семьей отпадает сам собой, ты остаешься семейным человеком, — говоря это, Андрей имел в виду запрет воинам обзаводиться семьями. Он не распространялся только на наемников, но те были сами себе голова и продавали свои навыки и умения за звонкую монету, а есть у них семья или нет, никого не касалось.

— Предлагаете мне в наемники податься? — задумчиво проговорил ветеран, сразу сообразив, куда свернул разговор.

— Война у тебя в крови, и без привычного уклада ты захиреешь. Ты думаешь, почему у твоих знакомых не выходит? Все просто, они воины, а из волка овца не получится. Да, они стараются, но они всю жизнь занимались другим, вот их дети, дело иное, но не они, не ты, Джеф. Эти люди, что вокруг нас, частью доверились мне без оглядки, частью оказались здесь по другим обстоятельствам, не понятые там, где жили раньше, а частью просто решили поправить свое положение, выгодно женившись. Но все они стали моей ответственностью. Не знаю, как так получилось, я всегда стремился избегать ответственности за других, но вышло то, что вышло, и теперь их безопасность — моя проблема, а я и сам за себя постоять не могу.

— Я понял вас, господин Андрэ. Тогда послушайте меня. Необходимо озадачить Жана, чтобы он порыскал вокруг, чтобы нас не застали врасплох.

— Этим он уже занимается. Подобрал троих молодых ребят, они за ним как щенки бегают и каждое слово ловят, как только узнали, что он охотник с орочьей стороны.

— Ну, на орочью сторону они могут и не сунуться.

— А зачем нам орочья сторона? — недоумевающее поинтересовался Андрей.

— Действительно, — согласился Джеф. — Теперь дальше. Поначалу мы и сами справимся, но банды — они разные бывают, есть и по полсотни человек, а есть и побольше.

— Как же вы собирались впятером обороняться?

— С пяти дворов много не возьмешь, а вот если богатое поселение…

— Намекаешь на то, что нужно людей набрать?

— Намекаю.

— Что же, найми десяток молодых парней. С деньгами проблем пока нет, а потом, надеюсь, пойдет прибыль. Кстати, было бы неплохо, если они были бы семейными.

— Это еще зачем? — возмутился такому попранию традиций старый вояка.

— Скажи, Джеф, если нападут на деревню — ты как, будешь сражаться до последнего?

— Ну-у…

— А если у тебя к тому времени родится ребенок? Вот то-то и оно. Кодекс воина или наемника — это одно, а личная заинтересованность — это уже совсем другое.

— А плодить сирот?

— А вот это уже моя забота, чтобы, случись осиротеть, они в действительности не оказались сиротами.

— Я вас понял.

— Так когда примемся за обучение?

— Придется обождать. Вот вернусь из города, тогда и приступим. Не смотрите на меня так, сами же сказали, что людей нужно набирать.

— Все, молчу. Так как, чтобы попариться? — лукаво улыбнувшись, поинтересовался Андрей.

— Нет, пока без меня.

— Ну и ладушки, — отставив в сторону кувшин с недопитым элем, Андрей встрепенулся как бойцовский петух и вошел в баню.

* * *

Дела в строящемся поселении постепенно шли на лад. Наконец заработала пилорама. Несмотря на то, что эффект был смазан несколькими загубленными бревнами, доски из которых получились неровными и какими-то скрученными, агрегат смогли довести до нужной кондиции, и все поразились тому, как быстро и в каких количествах начала получаться доска. Продукцию укладывали под навесом, чтобы дать просохнуть.

Однако вскоре пилорама, на строительство которой было отдано немало сил и времени, прекратила свою работу. Мастера вдруг обнаружили, что досок у них более чем достаточно. Ни один сюзерен не воспротивится тому, чтобы обживающиеся крестьяне взяли необходимое количество леса из его угодий, но Господь сохрани взять лишнее, кара за такое самоуправство была бы страшной.

Вот и смотрели люди в недоумении на замерший агрегат, под который пришлось делать даже отдельное водяное колесо, так как пилораму Андрей распорядился устроить несколько в стороне, выше по ручью и поближе к лесу. Андрею даже предлагали разобрать ее за ненадобностью, но он только отмалчивался, улыбаясь в отросшую бородку. Если граф окажется хотя бы наполовину таким хозяйственником, как о нем думал Андрей, то пилорама должна была его заинтересовать, а значит, и в лес Андрей получил бы доступ, и прибыль сумел бы получить.

Новак весьма серьезно отнесся к словам Джефа о возможной опасности со стороны лихих парней с большой дороги, поэтому принялся за создание арбалета. У лука, конечно, скорострельность выше, а с большим составным по мощности сравниться мог только крепостной арбалет, оружие насколько мощное, настолько и громоздкое, с возможностью не более двух выстрелов в минуту. Но лук требовал немалой сноровки и умения, и далеко не каждый мог стать хорошим лучником. Другое дело арбалет, который был на порядок проще в использовании. Нет, конечно, арбалеты были известны в этом мире и весьма успешно использовались, были даже наемные отряды, состоявшие сплошь из арбалетчиков, многие рыцари, проклиная это оружие, тем не менее всегда имели при себе арбалет, прикрепленный к луке седла, но вот только их конструкция оставляла желать лучшего. Андрею в качестве трофея достались два экземпляра, и то, что он увидел, заставило его поверить — чтобы хорошо стрелять из этой неказистой и крайне неудобной конструкции, нужна также немалая сноровка.

Имея намерение сделать свой будущий отряд мобильным, а стало быть, кавалерийским, он решил разработать два варианта арбалетов — кавалерийский и пехотный. Пехотный должен был получиться несколько мощнее, так как тетива на нем должна была натягиваться давлением на рычаг ногой, при этом арбалет упирался в землю. Кавалеристы были лишены такой возможности, так как после каждого выстрела им пришлось бы спешиваться для очередной перезарядки. Эту проблему он и Грэг, с которым они занимались проектированием оружия, решили за счет некоторой модернизации стремени и подвижного приклада, выполнявшего роль рычага. Чтобы перезарядить арбалет, стрелок должен был подцепить скобой арбалета специальный упор на стремени, откинуть приклад, превратив его в рычаг, подцепить тетиву и, одним плавным движением потянув рычаг на себя, взвести арбалет, после чего откинуть приклад в первоначальное положение. Ясное дело, что сила давления ноги превосходит силу руки, вот поэтому и эффективность была разной.