Болотник - Андрей Алексеевич Панченко

попробуют ночью к нам подобраться.

— Понял Сёма. Надо — сделаем.

На следующее утро, встав еще до рассвета, мы налегке отправились в путь. С собой только самое необходимое — фонарики, спички, немного продуктов, топор, нож, верёвку, бинокли и оружие. Надели белые маскхалаты. До оставленного неизвестными следа, добрались за пару часов. След и впрямь был странный. Два человека, идут друг за другом. Один из них опирается на палку, ни саней, ни лыж точно нету.

Пройдя по их следу, нашли место ночевки, что окончательно подтвердило правильность выводов Семёна. Палаток у них точно нет, костер правильно разводить не умеют, ночевку обустраивать тоже. На плохие мысли наводил след от приклада возле дерева. Судя по всему, охотничье ружьё, которое на ночь прислонили к стволу.

Мы догнали их примерно через три часа. Два мужика в разномастной одежде, идут тяжело. На высоком мужике, что шел впереди — валенки и черная телогрейка с ватными же штанами. В руках охотничья двустволка. Второй мужик, чуть поменьше ростом, был одет еще более странно. Огромный тулуп, но на ногах обычные кирзовые сапоги, в руках палка, которой он время от времени опирался, помогая себе идти. За спиной тощий сидор.

Семён крепко сжал мне плечо.

— Ваньки Конева тулуп — зашептал он мне на ухо — и ружьё его. Он здоровый самый у нас посёлке. Этот тулуп у нас все узнают.

— Это пиз…ц — выразил я свои эмоции и зло сплюнул вязкую слюну на снег.

Ситуация предельно понятна. Судя по робам, точно зеки. Что с Иваном, участок которого мы пересекали по пути на охоту — непонятно. Но ясно одно, вряд ли он отдал свои вещи добровольно.

— Значит слушай меня сюда Сёма. Если мы их сейчас окликнем, стрельбы не избежать. Не думаю, что они так просто сдадутся. Валить их нам тоже не вариант. Неизвестно кто еще потом виноватым окажется. Чего-то у меня нет желания в тюрьму идти. Мы с тобой охотники простые, а не конвой. Это тем за предотвращение побега отпуск дают, а нас задергают так, что взвоем.

— Что предлагаешь — зло прошептал мне Семён — отпустить просто? А если они Ваньку убили?

— Я предлагаю не порочь горячку, а дождутся пока они на ночевку станут. Костёр разожгут. Они, тогда как на ладони будут. А нас в темноте они не увидят, если шуметь не будем. Подойдём по-тихому и повяжем их. Главное, чтобы они до ружья не успели дотянутся. Я вообще предлагаю его сломать. Выстрелим по нему картечью, когда они его в лагере снимут.

— А если всё же стрельба начнется?

— А вот если начнется, тогда валим их, тоже картечью. А потом надо будет тела спрятать, так что бы никто не нашёл.

— Понятно — Семён кивнул головой. Он был настроен решительно и судя по всему, перспектива убийства двух человек у него отторжения не вызывала — только почему картечью? Лучше пулей.

— Потому Сёма, что у картечи останавливающее действие лучше, промазать труднее. А самое главное, так не смогут идентифицировать ствол, из которого произвели выстрел — Семён понятливо кивнул.

Я конечно успокаивал сам себя и Семёна. По дроби (картечи) можно идентифицировать ствол. Дробь во время выстрела движется по стволу плотно, как единый снаряд. На движущихся по стволу дробинах, прилежащих со стенкам ствола, в результате трения образуются фасетки с трассами в виде следов скольжения, пригодные для сравнительного исследования. Чем больше дроби или картечи собрано, тем больше шансов на идентификацию ствола. Но есть одно но, мы в тайге. Место это, мы скорее всего и сами через неделю найти не сможем. Примерно конечно найдем, а вот с точностью до дерева вряд ли. Их никто не найдет, разве только случайно. Зверьё опять же растащит. Но лучше конечно не рисковать.

До самой ночи, мы преследовали беглецов, держа их на пределе видимости. Мужики шли медленно, туго, часто останавливались отдохнуть. Когда начало смеркаться они остановились на ночевку. Топором нарубили лапника и собрали хворост, при этом часто спорили и громко ругались между собой. Костёр у них получилось развести не сразу. Не догадались бересты надергать. Истратив около десяти спичек, через минут двадцать, огонь всё же у них появился. Достав какие-то продукты из сидра, они перекусили и сразу завалились спать. Ружье, как и в прошлый раз было поставлено к стволу дерева, дулом вверх.

Выждав для верности несколько часов, мы, сняв лыжи, тихо выдвинулись к лагерю зеков. Подойти получилось практически вплотную. Тщательно прицелившись, я выстрелил в ружье, прислоненное к сосне. Попал удачно, успел увидеть краем глаза, как двустволка разлетается на несколько частей. Не теряя время, я выпрыгнул на освещенный костром участок лагеря и со всей силы ткнул, еще горячим от выстрела дулом ружья, в лицо ближайшего ко мне зека. Брызнула кровь из рассечённой губы. Семён тоже время даром не терял, и приставил свой ствол к голове второго зека.

— Тихо сидеть суки! Кто шевельнется башку снесём! — заорал я.

— Не стреляй начальник! — истерично завизжал контролируемый Семёном зек — Пожалуйста не стреляй! Мы сдаемся!

Мой клиент говорить пока не мог. Своим ударом я сильно попал ему по губам и видимо повредил челюсть. Он мычал от боли и испуга, не решаясь поднести руку к больному месту, ствол всё еще упирался ему прямо в рот.

— Легли лицом вниз, руки за голову, ноги в стороны развели! Быстрее бляди! Кто хоть взгляд поднимет, замочу тварей! — я продолжал орать, не давая им опомнится — Вяжи их по очереди Семён.

Семена долго упрашивать не потребовалось. Связал он их крепко и качественно. Веревки не пожалел. В это время я контролировал беглецов, держа их под прицелом и не забывая давить голосом, угрожая застрелить за каждое неверное движение.

После того как бандиты были надежно связаны, первым делом я принялся обыскивать лагерь и самих преступников. Нашлись два ножа и топор, два коробка спичек, восемь снаряженных патронов к гладкоствольному ружью двенадцатого калибра. В рюкзаке лежала три банки тушёнки, банка сгущенки и тушка ободранного глухаря. На каждом из бандитов, было надето по несколько слоев одежды. По две телогрейки, и две пары ватных штанов, явно гражданский свитер, и множество другого тряпья. За пазухой у более крупного из зеков нашлись связка документов, небольшая пачка денег и несколько золотых изделий, кольцо и нательная, явно старая, иконка. Быстро осветив фонариком документы, я понял, что с Иваном Коневым точно не всё в порядке. В связке был его паспорт, разрешение на оружие, план-наряд и комсомольский