Дом обнаженных страстей - Владимир Григорьевич Колычев

же тварь, как и ты.

Тимофей не боялся гнева жена. Ничего не боялся. Глаза выцарапают – все равно. Убьют, значит, такова судьба.

– Ты не сравнивай меня с этой наркоманкой!

Полина поднялась с кровати, подошла и нависла над ним.

– Запрос принят. Информация обработана. Не буду.

– Что не будешь?

– Сравнивать!

– Вот и хорошо! А теперь катись к ней!

– Завтра!

– А сегодня?.. Сегодня она с этим, с Юрковым?

– Юрков уехал.

– Куда?

– Дознаватель приезжала. Я так понял, группу чисто на труп Бутюгова кинули.

– На труп Бутюгова? Дознаватель?!

– Вода сошла, правда открылась. Я главный подозреваемый!

– Что?!

– Завтра меня арестуют и увезут в наручниках. И смерть Калугина пришьют… А все потому, что ты дала повод этому козлу на обмен партнерами.

– Ну, обмен ты произвел. Односторонний.

– А это развод и девичья фамилия… Если меня осудят, развод будет по упрощенной процедуре. Без моего согласия… Это несправедливо! Поэтому я даю согласие!

– На развод?

– На развод!

– А из тюрьмы кто тебя будет ждать?

– Ты. С Мироном, – усмехнулся Тимофей.

– Не знаю! Может, и буду ждать. А эта твоя шлюха ждать не будет!

– Все равно… Уже все равно.

– Случилось что?

– Случится. Завтра… Не мешай проводить последнюю ночь на свободе.

– Ты это серьезно?

– А может, просто последнюю ночь.

– Не шути так.

– Не переживай, калитки закрыты, двери закрыты. Если только гранату в окно бросить… Сетку на окно нужно ставить, но зачем уходить от судьбы?

– Ткачев, прекрати!

– Засыпает твой Ткачев. И ничего не может с собой поделать.

– Хочет заснуть, но не может. Потому что злится. На жену.

– Злится, но заснет.

– И на себя злится.

– На себя не злюсь.

– Злишься, я знаю… Ты же назло мне с этой… закрылся…

– Не закрывался, – усмехнулся Тимофей.

При открытых дверях они с Лерой переспали. А Полина в это время о своем Мироне думала. Ну и хрен с ней!

– И в бане вы были, я знаю.

– Мне все равно, знаешь ты или не знаешь.

– Я ведь задушу тебя, Ткачев! Во сне задушу!

– Лучше ножом. В сердце. Чтобы не мучился.

Тимофей представил, как Полина подходит к нему ночью, замахивается и вонзает ему в грудь нож. И почему ему не страшно?

Он открыл глаза, но Полина перед ним уже не стояла. Она лежала на кровати, а часы показывали половину четвертого утра. Странно, совсем недавно была только четверть девятого. Неужели он все-таки заснул?.. Ну да, скорее всего.

Голова не болела, не кружилась, тело вполне послушное, слегка подташнивало и очень хотелось пить. Он поднялся, подошел к своей тумбочке, где стояла бутылочка с водой. Верней, с жалкими остатками воды. Хватило всего на глоток.

Тимофей открыл дверь, Полина как будто услышала, потянулась за ним, рукой сминая простыню на кровати. И замерла, опять заснув. Он тоже хотел спать, сейчас его интересовала только вода, но все же он подошел к двери, за которой спала вечно обдолбанная Лера, дернул за ручку. Дверь открылась, но Лера не спала. А если спала, то где-то в другом месте. Постель смята, на ней никого.

Тимофей обошел дом, заглянул в каждую комнату, Пашу с Галкой нашел, Катю, а Леру – не отыскал. И в окно глянул. Его внимание привлекла баня, но свет в окнах там не горел, дым из трубы в звездное небо не поднимался. Тимофей оделся, отправился на кухню, попил воды, только затем вышел из дома.

Вода ушла совсем. Тимофей открыл калитку, встал над рекой. Течение шумное, вода бурлит где-то поблизости. Не так уж сильно и опустился уровень реки, вряд ли открылся мост. Но следователь возьмет лодку, завтра с утра будет на месте преступления. Или уже сегодня.

Небо чистое, но звезд мало, зато луна большая и яркая. Кровавая луна. Может, это она и разбудила его, потянула к себе. Но зачем?

Тимофей повернулся, открыл калитку, случайно бросил взгляд в сторону. В траве что-то блеснуло. Может, лунный свет в глазах змеи отразился? Тимофей усмехнулся. Ну какая здесь может быть змея?

И все же наклонялся он осторожно, руку в прошлогоднюю траву запустил с опаской. И нащупал там что-то холодное, мокрое и железное. Неужели пистолет!

И точно, он вытащил из травы пистолет Макарова. Вот, значит, куда делось табельное оружие капитана Плюхина! А Юрков думал, что его унесло рекой.

Тимофей качнул головой, с презрением подумав о старшем лейтенанте. Юрков должен был носом землю рыть в поисках своего товарища и пропавшего оружия, а он водку с Пашей сел пить. Паша такой, если насядет, не отвяжешься, но Юрков должен был сказать нет. Но не сказал. Потому что сволочь.

Тимофей вытер пистолет о куртку и, пожав плечами, сунул его в карман. Внутри механизм мокрый, но там не протирать надо, а смазывать. Разобрать, почистить, смазать, но ему это нужно?.. Может, выбросить пистолет? А то скажут, что это он Плюхина застрелил. Но в то же время даже Юрков мог подтвердить, что Тимофей физически не мог этого сделать. А вернув пистолет, он заработает бонус перед правосудием, а ему сейчас всякое лыко в строку.

Дверь в баню была закрыта, но сразу же открылась, едва он постучал. Лера не включала свет, но глаза уже привыкли к темноте, Тимофей видел ее, не напрягая зрения.

– Ты чего здесь?

– Тебя жду!

– А я обещал прийти? – переступая порог, спросил он.

– Я знала, что ты придешь.

– Не включай свет!

– Думаешь, не надо?

Тимофей и без света видел, что, кроме них, в предбаннике никого нет. И в парилке ни единой живой души.

– Я знала, что ты придешь! – повторила Лера.

– И я пришел.

– Тогда говори.

– Что говорить?

– Почему ты спал со своей женой.

– Не спал я… Ты закрыла дверь, я пришел к ней, лег на раскладушку.

– Она сказала, что ты вернулся к ней.

– Когда она тебе это сказала?

– Ночью. Я вышла из комнаты, а она навстречу… Пьяная, злая! – поморщилась Лера.

– Ну да, – усмехнулся Тимофей.

Полина напивается иногда, а Лера наркоту употребляет круглые сутки. И свет она потому не просила включать, что нюхнула недавно. Говорит она внятно, голос вроде не плывет, а глаза могли выдать ее.

– Она сказала, что ты поматросил меня. Что для тебя это обычное дело. Это правда?

– Ты же сама сказала, что Полина была пьяной и злой.

– А почему ты не пришел ко мне?

Тимофей, конечно, мог сказать, что Лера держала дверь на замке, но ему вдруг расхотелось объясняться с ней. Почему он должен перед ней отчитываться, кто она ему такая? Ну да,