Возвращение в «Кресты» - Борис Седов

Благополучно пролетели Пряжку, миновали Калинкин мост и свернули направо, в безлюдные заводские переулки. Похоже, на этот раз пронесло. Мусора еще не успели поднять тревогу. А если и успели, то, пока прочухаются и выставят посты, я уже растворюсь в многомиллионном мегаполисе. Главное сейчас было выехать на «материк», миновать все мосты и узкие места, где вернее всего можно влипнуть. Сегодня, похоже, у Знахаря был удачный день.

Поплутав какое-то время по глухим предпортовым и заводским, малонаселенным и малообитаемым, улицам, я убедился, что за нами нет хвоста.

– Притормози!

Машина сбросила скорость и, прижавшись к обочине, остановилась.

– Не глуши мотор, – велел я водителю и проникновенно спросил, ткнув в шею холодным стволом: – Как, шутить будем, или миром разойдемся?

– Да ты чо, братан, миром, понятное дело, – ответил водила и поднял от руля руки, тыльной стороной вверх.

Теперь я уже хорошенько рассмотрел и на левой руке неумело вытравленные «перстни» и неузнаваемую теперь наколку на запястье. Цвет наколок был, несомненно, зэковским: такой цвет наколок получается только от жженых подметок, ни с чем не спутаешь.

– Ага, – улыбнулся я, – понятно, значит, договоримся.

– Договоримся, не вопрос, – согласился водила. – Можно я машину все-таки заглушу?

– Зачем?

– Я быстро, – ответил он, – мне в багажник надо заглянуть, а у меня ключи от багажника на связке.

– Зачем тебе в багажник? Монтировку забыл?

– Шмотки у меня там, тряпье, чтоб в машине ковыряться. Переодеться ж тебе надо? Или так прямо, как из суда соскочил, по городу и пойдешь? Чтоб тебя первый же мусор по описанию свинтил?

– Шикарно! – Я усмехнулся. – Давай, братан, – век не забуду!

Я убрал ствол, но недалеко. Доверять этому миляге я не мог, несмотря на все его обещания. С недавнего времени и до сих пор меня окружали исключительно подручные Карабаса-Хопина, начиная со стервы Верки, подавшей мне в аэропорту отраву. Неудивительно, что теперь я в каждом встречном видел еще одного актера из его многочисленной труппы – условный рефлекс уже выработался.

Но, к счастью, за пределами пенитенциарной системы власть Аркадия Андреевича была куда ограниченнее. И жалеть об оказанном незнакомому водиле доверии мне не пришлось.

Как ни в чем не бывало он открыл багажник и подозвал меня взмахом руки.

– Давай-ка, одевайся. Извини, не очень все свежее. Я в этом в гараже с машинами копаюсь. С этой, – он махнул головой на свою желтую «Волгу», – и со своей. Тоже с «волжаной». Двадцать четыре-десять только. Я всю жизнь на «Волгах», привык. У них даже запах свой, не перепутаешь. И звук… Майку свою оставь, наверное. Тут вот штаны, куртка, кепка… Грязновато малость, но не так чтоб уж совсем страшно. На бомжа еще не тянешь – так, мужик с работы едет! Одевайся по-быстрому.

Я не заставил себя долго упрашивать. В мгновение ока скинул тюремные шмотки и с удовольствием напялил на себя вонючие, в пятнах смазки и масла, старые джинсы-варенки и вареную же джинсовую куртку. Кошмарная мода первых лет кооперации. Красная кепка с надписью СССР и выцветшим гербом Союза выглядела совершенно шизофренически, но деваться было некуда. Масть надо было менять. А рожу прятать. Я по-скинхедовски согнул козырек, чтобы совершенно спрятать самую узнаваемую, верхнюю половину лица и глаза. Поднял воротник куртки.

– На вот. Ничего другого нет, – водила бросил на землю пару коротких резиновых сапог зеленого цвета.

«Отлично», – подумал я, но вслух ничего не сказал. Взгляд мой непроизвольно метнулся к ногам водилы. Он был обут в стоптанные кроссовки. Водила перехватил его взгляд и ухмыльнулся.

– Говорю же, ничего лучше нет, – сказал он.

– Спасибо, братан, спасибо! – сказал я. – Как тебя звать хоть?

– В машине бэйдж висит. Табличка такая с фотографией и печатью: водитель такой-то, ФИО. Не видел? Наблюдательней надо быть, – ловко ушел водила от вопроса.

Он вытащил из бумажника несколько мятых купюр:

– Вот тебе три сотни, на них ты в любой конец города доедешь без проблем. Наверняка ведь есть куда. Дал бы больше, да нету. Только на смену выехал.

От денег я, само собой, отказался. У меня уже были кое-какие бабки, а этот человек и так сделал для меня очень много. Я на такое и рассчитывать не мог.

Водитель пожал плечами и спрятал деньги назад.

– Дальше тебе лучше на другой машине ехать, – продолжил он. – Сам понимаешь, моя тачка может быть засвеченной, и рисковать не стоит. Ни тебе, ни мне, извини. Здесь вот, – он указал рукой на другую сторону улицы, где тоже тянулся бесконечный бетонный забор какого-то завода, поросший по обе стороны пыльными кустами, – метров через пятьдесят-семьдесят, видишь? Деревья высокие между цехами? И трубы толстые над дорогой?

Я поглядел, куда указывал водила. Все так и было: над улицей на высоте десяти метров проходили трубы. Причем к проезжей части улицы они подходили по земле. Потом поднимались вертикально вверх, горизонтально пересекали улицу и снова отвесно опускались вниз, на другой стороне улицы, где ныряли в кусты.

Я кивнул головой: вижу.

– Так вот, – продолжил водила. – Там на самом деле забор не сплошной. Там ничейная зона между двумя заводами, и между заборами проход сквозной. На параллельную улицу. По этому проходу трубы как раз и проложены. Туда и дуй. Район здесь рабочий, тут таких, как ты, красавцев чумазых до хрена ходит. Никто на тебя внимания особого обратить не должен. А на параллельной улице – как сам уж знаешь – хоть на трамвай сядь, хоть пешком иди. А лучше – поймай тачку.

– Да. Вот еще! – спохватился он, снова наклонился в багажник, порылся там, а разогнувшись: – На, держи! Для верности образа.

Водила кинул мне пол-литровую банку пива. Аккуратно так кинул, чтобы не взболтать. Я так же бережно поймал.

– Спасибо! – потрясенно поблагодарил я водилу.

– Не за что, – беспечно ответил тот. – Теперь я тебя не видел, ты меня не видел. При самом плохом раскладе я их в другую сторону уведу. Об этом можешь даже не париться, братан.

Он взял мое тюремное барахлишко, свернул в тугой узел и, широко размахнувшись, зашвырнул далеко за забор, в высокие пыльные заросли каких-то кустов.

– Ну а теперь мы с тобой расстанемся. До прохода сам дойдешь, надеюсь. – Водила улыбнулся:

– Прощай! – И махнул мне рукой.

Взмахнул рукой и я. Постояли еще секунду, молча глядя друг на друга и не зная, что еще сказать. Потом двинулись в разные стороны. Я слышал, как за спиной хлопнула дверца, завелся двигатель. Такси стояло, погазовывая, но с места не трогалось. Только когда я дошел до просмоленных черных труб, двигатель взревел, и желтая «Волга» с гребнем на крыше сорвалась с места. Тогда я коротко обернулся и успел еще раз рассмотреть номер такси: да, я запомнил его точно. И, на всякий случай, чисто чтобы проверить себя, вызвал в памяти табличку, висевшую в такси на пыльной торпеде: Иванов Петр Иванович.

Замечательное имя. Прямо как у шпиона. Лучше может быть только Иванов Иван Иванович. Хотя нет – это уж слишком подозрительные для России фамилия-имя-отчество!

Эта встреча имела не только чисто практическое значение. Помимо цивильной одежонки и пива, я снова обрел уверенность в том, что в мире еще есть нормальные люди. Значит, у меня есть надежда!

Как и объяснял водила, проход между заводами вывел меня на параллельную улицу. По дороге я встретил только трех небритых мужичков, одетых примерно так же нелепо, как и я. Только немного почище. На меня они не обратили особого внимания. Лишь один зацепился на мгновение взглядом за дурацкую красную кепку с рекламой давно исчезнувшей страны СССР. Я понимал, что так и должно быть: в городе миллионы людей, почему именно на меня должны обращать особое внимание? Все так, все понятно – и все-таки я вздохнул с облегчением, когда пролетарии безучастно проследовали по своим пролетарским делам.

Вздохнул и вынул из кармана банку с пивом. Пиво было теплым и всего две минуты назад извлечено из багажника автомобиля, который несся по улицам, словно участвуя в ралли. Поэтому, когда я откупорил банку, половина ее содержимого рванулась наружу, как из огнетушителя. Я беззлобно ругнулся, остановился и отставил руку в сторону. Подождал, пока пиво перестало пениться – а что еще оставалось делать? Когда драгоценная влага, по которой я так, оказывается, успел соскучиться, перестала бесполезно стекать на землю. И с наслаждением отхлебнул из банки.

И только теперь – вдруг, почему-то в этом зачуханном районе, между двумя заборами, сплошь разрисованными свастиками и исписанными призывами мочить «хачей», с теплым пивом в пищеводе – меня пронизало острое осознание того, что произошло! Я на свободе! Бог ты мой! Вот это да! Выходит, чудеса все-таки случаются. Хотя мне ли в этом сомневаться?!

Машина остановилась сразу. Откуда-то взявшийся лихой джигит на полуразрушенной «копейке». Ехать на таком, с позволения сказать, транспортном средстве в моем положении было просто глупо. Слишком велик риск того, что эту раздолбайку остановят просто для проверки. Больно уж она непристойно выглядит! Я назвал дальний конец города и запросил смешную цену. К моему удивлению, водитель согласился.