Линейные корабли Соединенных Штатов Америки. Часть II. Линкоры типов “New York”, “Oklahoma” и “Pennsylvania” - Александр Мандель

Для решения этих проблем разрабатывались различные методы использования самолета без задействования радио – например, определенный “код” покачивания крыльями, который мог “читаться” с корабля наблюдателями, следящими за самолетом через дальномер; в случае если колонна вражеских линкоров использовала дымзавесу, самолет мог лететь над ней вдоль “линии огня”, указывая направлением своего полета направление на цель, и выпускать сигнальную ракету в момент прохождения над целью, указывая таким образом дистанцию. Ночью пуск самолетом определенных сигнальных ракет мог означать также “заявку” на необходимость задействования прожекторов или осветительных снарядов. Наконец, всегда существовала определенная разница между данными собственно корабельных корректировщиков и оценками наблюдателя с самолета, а следовательно, всегда существовала проблема “кому верить” и на основе каких данных определять величину поправки к следующему залпу.

Вследствие указанных проблем считалось, что использование самолета-корректировщика не дает существенных преимуществ вплоть до дистанций порядка 18 км, пока приемлемая вероятность поражения еще могла быть достигнута с помощью корректировки непосредственно с корабля. При больших дистанциях воздушная корректировка уже давала ощутимые преимущества. При этом, благодаря совершенствованию методики корректировки и передачи данных с самолета, эффективность этого метода постепенно росла. Так, по оценкам 1935 г., на дистанции порядка 26-27 км при использовании воздушной корректировки можно было ожидать шестикратного увеличения вероятности попадания, по сравнению с непосредственной корректировкой (только с корабля).

Помимо тренировок в стрельбе на большую дальность, как уже указывалось, существовала другая стандартная учебная задача – SRBP (Short Range Battle Practice), заключавшаяся в стрельбе главным калибром на максимальной скорострельности по цели, расположенной на весьма малой дистанции – не более полутора миль. Цель подобной стрельбы заключалась в основном в интенсивной тренировке артиллерийских расчетов, наводчиков и корректировщиков и проверке материальной части на развитие максимально возможной скорострельности орудий ГК.

Следует отметить, что результаты были поистине выдающимися – настолько, что в 1938 году Командование морских операций вынуждено было издать специальный приказ, строго запрещающий производить залпы с интервалом менее 24 секунд (это для тяжелых 356-406-мм орудий!!!), ибо имелись опасения, что при еще более частой стрельбе, достигаемой зачастую некоторыми кораблями, система продувки ствола после выстрела не успевает справляться с выдуванием из ствола горящих остатков предыдущего заряда, что может привести к взрыву в башне при следующем цикле заряжания. В результате теперь уже “сверхбыстрая” стрельба стала наказуемой и строго штрафовалась путем вычета штрафных очков при оценке результатов стрельбы.

Такие тренировки проводились каждый год вплоть до начала второй мировой войны, и процент попаданий обычно составлял порядка 80-90%. На довоенных фотографиях линкоров иногда встречаются оттененные буквы Е (“Efficiency”), изображенные на башнях главного калибра. Это знаки отличия, полученные за особо эффективную стрельбу. Большинство этих наград было заработано именно в результате стрельб SRBP. В практическом плане подобные навыки могли оказаться полезными в случае вызванного какими-либо причинами сближения с противником, или, например, в ночном бою, дистанция которого могла быть существенно меньше дневной. Эффективное управление огнем в ночное время, однако, представляло собой отдельную задачу, удовлетворительное решение которой до введения РЛС управления огнем было делом весьма непростым.

Не слишком удачные результаты стрельбы американских тяжелых кораблей (в основном “South Dakota”) в ночных боях у Соломоновых островов широко известны, хотя в действительности объясняются в основном тем, что в этих обстоятельствах в бой в сложных условиях были брошены новейшие, еще недостаточно освоенные корабли с довольно “зелеными” экипажами (более подобная ошибка не повторялась). Кроме того, за общими неблагоприятными для американцев результатами упомянутых ночных боев обычно как-то скрадывается тот факт, что зти результаты в весьма значительной мере связаны вообще не с артиллерией и объясняются успешным применением японцами торпедного оружия – в чем они были сильнее и технически, и тактически.

Что же касается ночной артиллерийской подготовки, то подобные стрельбы на американских линейных кораблях до войны отрабатывались весьма интенсивно и включали несколько вариантов: стрельбы типа “А” по пирамидальным плавающим щитам, и типа “В” по отражению торпедной атаки с привлечением реальных эсминцев, которые одновременно отрабатывали способность эту атаку успешно осуществить. Эти задачи обычно предназначались для противоминной артиллерии. Стрельбы типа “С” проводились как 336-мм, так и 127-мм орудиями, причем совместно. При этом отрабатывалось множество вводных по внезапному выходу из строя различных звеньев систем управления огнем – визиров, дальномеров и т.п.

В ходе стрельб выявлялось и решалось множество важных проблем. Ясно, что основной из них была методика подсветки цели. Некоторые корабли (их артиллерийские офицеры) предпочитали использование осветительных снарядов, другие отдавали предпочтение прожекторам. Постепенно укрепилось мнение, что прожекторы дают в общем лучший результат и процент попаданий при их использовании возрастал примерно вдвое. Кроме того, обеспечивая более стабильную подсветку, они позволяли увеличить эффективную скорострельность так же примерно вдвое.

С другой стороны прожектора выдавали противнику место корабля. К тому же громадные, дистанционно управляемые 36-дюймовые боевые прожектора были весьма сложными и деликатными механизмами, весьма уязвимыми даже без боевого воздействия, страдая от сотрясений и ударной волны орудийных газов при стрельбе главным калибром. В 1928 г. в рапорте, описывающем состояние прожекторов на “New York”, отмечалось: “4 больших 36-дюймовых прожектора… находятся в плохом состоянии и нуждаются в замене…. Повреждены и нуждаются в ремонте или замене элементы сигнальных решеток… их приводы погнуты и также нуждаются в замене…. Повреждены омметры, кожухи электромоторов вентиляторов, изоляция электропроводов в плохом состоянии… Механизмы термостатического контроля требуют замены ряда элементов… Сами линзы находятся в плохом состоянии и не выдержат дальнейших стрельб”.

Кроме того, само по себе дистанционное управление прожекторами также привносило свои проблемы, в основном в виде рассогласования колонки дистанционного целеуказания и самого прожектора, в результате чего ошибка в его наведении при дистанции в несколько миль становилась весьма существенной.

В 20-30-е годы дискутировалась также теория временного “ослепления” противника в ночном бою, стреляя по нему осветительными снарядами на недолетах – в расчете на то, что внезапная яркая вспышка осветительного снаряда в темноте перед кораблем выведет из строя наводчиков, лишив их на какое-то время возможности видеть цель, пока они не “придут в себя” и их глаза вновь не привыкнут к темноте. Эта теория была проверена в 1932 г. в ходе специальных тестов, однако ответ был отрицательным.

Американский линейный флот на учениях. Фото середины 1920-х гг.

Значительное внимание уделялось также артиллерийской практике противоминной артиллерии. С точки зрения организации управления огнем, 127-мм противоминная батарея каждого борта подразделялась на носовую (3-4 орудия – в зависимости от наличия либо отсутствия носового “верхнего” орудия в открытой установке поверх каземата) и кормовую (2 орудия) группы. Типичный сценарий учений включал открытие огня по атакующим с носовых курсовых углов эсминцам из орудий носовой группы, затем линкоры, отворачивая от торпед, совершали поворот на 60° в сторону от атакующих, приводя их на кормовые курсовые углы, после чего в дело вступали орудия кормовой группы. При этом огонь из орудий носовых групп открывался на дистанции 9-10 км, а из кормовых немедленно после поворота, порядка 7-7,5 км. Цели обычно представляли собой щиты, буксируемые со скоростью 20-24 узла; имитируя “атаку миноносцев”, в начальный момент они обычно приближались к колонне линейных кораблей с курсового угла 70°, что считалось наиболее эффективной тактикой для успешного выхода в торпедную атаку.

На некоторых линкорах пробовали экспериментировать с “непрерывным” огнем, когда каждое 127- мм орудие вело огонь по способности, развивая максимальную скорострельность, которой мог достигнуть его расчет. Однако при такой заведомо беспорядочной стрельбе было очень сложно корректировать огонь, и в результате перешли к практике залповой стрельбы всем бортом или орудиями носовой/кормовой группы одновременно, по звуковому сигналу (ревуну), “синхронизируя” таким образом работу артиллерийских расчетов. Результаты стрельб показывают, что основной “отчетный” параметр – достигаемое среднее количество попаданий в минуту на орудие с каждым годом стабильно улучшался. В середине 20-х годов этот показатель в среднем по линейному флоту составлял 0,35. Однако общее мнение офицеров сводилось к тому, что эффективность противоминной артиллерии по-прежнему была недостаточна. В основном проблему относили на счет управления огнем, т.к. достигаемая скорострельность (7-10 секундные интервалы между залпами) и кучность огня орудий противоминной батареи нареканий не вызывали, и снаряды всех орудий залпа ложились очень кучно.