Особо опасная статья - Вячеслав Денисов

Когда они остались вдвоем, следователь признался:

– Если Забавин решит зайти в какое-нибудь заведение, его нужно брать. Его уберут в любую минуту, Андрей.

Вдруг откуда-то из-за спины следователя вынырнули мощные фары с включенным дальним светом, и мимо, пронзительно визжа резиной, проскочила серебристая иномарка. Из-за стремительности происходящих событий ни Кряжин, ни сыщик не успели даже разглядеть марку авто. Продолжая визжать покрышками, машина, виляя кормой, остановилась перед Забавиным, и дверца, отбитая ногой, отшатнулась в сторону.

Кряжин мгновенно сообразил – будут сажать. Хотели бы стрелять – сделали это через опущенное стекло.

Он видел, как Сидельников, присев на колено, вскинул обе руки в сторону иномарки. Видел, как пистолет дергался в его сжатых ладонях, но не слышал выстрелов из-за того, что иномарка с ревом стартовала с места. Блокировка у машины отсутствовала, и она, присев от напряжения, стала уходить в сторону оживленной трассы.

– Я попал!! – дико вращая глазами, кричал Сидельников. – Я попал в одного из них!.. А Забавин прыгнул в машину сразу, будто успел об этом договориться в камере!!

– А о чем он, по-твоему, с адвокатом болтал? – кричал Кряжин навстречу врывающемуся в открытое окно ветру. – Тот и просветил его! Держи машину как можно ближе к ним, Андрей!

От этой просьбы ничего не зависело. Четырехлитровый спортивный седан «Мицубиси» не ехал, а будто бы скользил по дороге. Его красные фонари то и дело появлялись в пределах видимости, мелькали справа, слева. Но вскоре стали уменьшаться в размерах. Стрелка на тахометре «девятки» приблизилась к четырем тысячам, на спидометре – к ста сорока, однако всего этого явно не хватало для того, чтобы приблизиться к мощной машине даже на десяток метров.

Сидельников перегнулся через сиденье и схватил переговорное устройство радиостанции.

Он кричал, чтобы объявили план «Перехват», чтобы срочно блокировали дорогу к центру, просил задействовать все свободные экипажи автоинспекции. И уверял, что в машине находятся вооруженные преступники.

Пока же получалось только одно: суд выпустил из СИЗО гражданина, его решили подобрать друзья, а сотрудник МУРа стал по ним палить, выполняя распоряжение старшего следователя Генеральной прокуратуры. Возможно, что сейчас в машине труп. Вполне вероятно, несколько. Но хватит и одного раненого, в наличии которого после реакции Сидельникова можно не сомневаться!

Если они сейчас не догонят эту машину…

Будут очень неприятные вопросы. Придется на них отвечать: «Я не был уверен в том, что в машине преступники! Я только лишь подозревал это, опираясь на свое гениальное наитие. Я дал команду операм открывать огонь в случае опасности…»

– Они на Красноказарменную путь держат! – рявкнул Саланцев, которому мысли следователя были сейчас глубоко безразличны. В таком же состоянии он побежал за убийцей Ремизова, вместо того чтобы вернуться к жертве. – Пересекут мост, а там и в переулках потеряться недолго!

В какой-то момент красные габаритные огни спортивной машины дернулись вправо. Из-за бело-синего «Форда», следующего во встречном направлении. Тут же протяжно заныла сирена, заморгала цветомузыка на крыше авто. Неизвестно наверняка, дошла ли информация Саланцева до этого экипажа или автоинспекция просто обратила внимание на завышенную скорость наглой «Мицубиси», да только разницы никакой не было. Развернувшись почти на месте, «Форд» включился в погоню.

Очень скоро к нему присоединился «гаишный» «Мерседес», а еще минуту спустя – белые «Ауди» с гербом Москвы на борту. Поспешая за этими быстроходными машинами, баклажановая «девятка» догоняла кавалькаду из последних сил.

Саланцев был прав. Едва «тачка» с Забавиным пересечет мост, ей останется лишь свернуть направо, чтобы оказаться в переплетении старинных улочек. Учитывая время суток и страх преследуемых, шансы найти их и задержать сводятся к нулю.

Дорога наполнилась громовым басом трех милицейских машин. Слышалось:

– Уйди с полосы и прижмись вправо!

Нервы патрульных милиционеров не выдержали за километр до моста через Яузу. Громыхнул сначала один выстрел. Кряжин понял – одиночный, автоматный. Потом второй, ничем не отличающийся от первого. И следом – добротная очередь. Сержант первыми хлопками словно заводил себя, чтобы потом на полном ходу разрядить половину магазина в корму уходящей от него иномарки.

– При таком варианте задержания нам может ничего не достаться, – заметил Кряжин, приказывая Саланцеву сравняться бортами с последней машиной преследования.

– Генеральная прокуратура! – кричал он, показывая в окно удостоверение. – Прекратите стрельбу! На какой волне они работают? – обратился он к Саланцеву, сообразив, что в соседней машине его не слышат. И тут же установил нужную частоту на рации: – Прекратите стрельбу! Эту машину преследует Генеральная прокуратура!

Стрельба затихла, было видно, как милиционер с автоматом в руках в первой машине скрылся в глубь салона, однако некое недоверие к заявлению в эфире все-таки чувствовалось.

– Я Кряжин, следователь Генеральной прокуратуры, – наговаривал Иван Дмитриевич, с тревогой наблюдая, как приближаются опоры моста. – Остановите серебристый «Седан»! Он не должен войти на мост!

Его, наконец-то, поняли. «Форд», совершив сумасшедший разворот на встречную полосу, пошел на обгон спортивной иномарки. Сзади компанию Забавина тут же поджала «Ауди».

Кряжин понял, что вблизи моста машин ГИБДД нет. В противном случае их коллеги уже давно бы с ними связались, а не стали брать иномарку в тиски.

«Форд» не успевал. Это было очевидно. Выжимая из себя последние лошадиные силы, он смог лишь сравняться с серебристым «японцем», но дальше этого дело не пошло. Преследуемые, осознав это, тут же приняли верное решение и вышли из окружения милицейских машин.

– Только не стрелять! – вжимая переговорное устройство в подбородок, орал Кряжин. – Только не стрелять!..

Пусть пересекут мост! Черт с ними! Гаишники уже связываются с машинами Юго-Восточного округа, и те успеют перекрыть движение задолго до того, как иномарка въедет на их территорию. Лишь бы не стреляли!

И в этот момент не выдержали нервы у преступников. Сноп искр оторвался от крыла «Форда» и от его зеркала. Оно раскололось, – что к явному несчастью, – а облицовка влетела внутрь машины. Каркас же повис на проводе.

Еще один выстрел – и половина цветомузыки, установленной на крыше ухоженного милицейского авто, с грохотом разлетелась. Сирена протяжно и нудно, угасая на каждой ноте, вякнула и замолчала.

– И даже теперь не стрелять, – приказал побледневший Кряжин, прижимая к губам переговорное устройство, пахнущее новой пластмассой и табаком. Он знал милиционеров. Очень хорошо чувствовал их, как это ни издевательски звучит, «ментальность». Они не подчиняются прокуратуре вообще и Генеральной – в частности. И если в этой ситуации в душе кого-то из сидящих в трех машинах со звоном разорвется «струна ответственности» за безопасность коллеги, он обязательно покажется из окна с оружием. Стрелять парень будет прицельно, и не по колесам. Точно в тонированное стекло, где, по его разумению, находится спинка водительского сиденья. А то, что пуля калибром 7,62 миллиметра первым делом разорвет позвоночник сидящего сзади, для стрелка неважно. Вторая достигнет цели обязательно. И в этой ситуации милиционера представят к правительственной награде, а его фото непременно появится на Доске почета при входе в ГУВД Москвы.

Кряжин никогда не возражал против правительственных наград, и даже не потому, что сам их не имел. Просто сейчас ему был нужен живой преступник.

Но не он ли сам развязал войну? Не Кряжин ли признал тактическую игру законченной и объявил переход к боевым действиям ради спасения маленького мальчишки, которого уже трое суток нет дома?

Сейчас ничто не в силах остановить этого офицера, звездочки которого дьявольски поблескивают при свете фонарей. В руках его – «АКС-74у», где «у» означает «укороченный». Такими вооружают танкистов для ближнего боя и милиционеров для отстрела преступников. И пуля калибром 5,45 миллиметров ужасна. В отличие от своей тяжелой подруги, она не врежется в тело с ударом, расплющиваясь в нем и останавливаясь, а пройдет насквозь. Срикошетит от позвоночника, ребер и уйдет в сторону. Разорвет печень соседа, перевернется несколько раз, как солдатик, и заделать эту дыру будет не в состоянии даже лауреат премии «Врач года». А сколько таких пуль войдет в салон после очереди офицера?

Да, это был капитан. Командир взвода роты дежурно-постовой службы Центрального округа столицы. Это он взял на себя ответственность после неразборчивого распоряжения неизвестного «важняка» остановить машину, пассажиры которой не проехали еще и пяти километров, а уже наработали на десяток статей для приговора суда.