Девушка полночи - Катажина Бонда

Если бы Люция собиралась ограбить клуб, то сделала бы это грамотно. Раз и навсегда. Одна, без компаньонов, которые могли бы выдать ее. Это было проще простого. Люция не позарилась бы на левую выручку. Она взяла бы деньги, приготовленные для мафии, из тайника в выпотрошенном радиоприемнике пятидесятых годов, который стоял в неоконченной студии звукозаписи. Раз в неделю Буль забирал содержимое и вез кому-то, кто обеспечивал им «опеку». Часть предназначалась Игле, в виде наркотиков. Иногда вместо денег в тайник попадали золотые слитки. Люция однажды заглядывала в сейф. Буль попросил ее, чтобы она привезла папку с документами. Она не посмотрела внутрь, не хотела знать, что перевозит. Он заплатил ей за это две тысячи. Потом Люция еще несколько раз открывала сейф, когда никого не было в клубе. Там были золото, янтарь и облигации. Потом шеф сменил код, но Люция сумела бы его подобрать, если бы захотела. Это был обычный сейф, а не несгораемая касса нового поколения со многими уровнями защиты. Стала бы она воровать мелкие суммы, зная о тайном сейфе? Она даже покраснела от злости, когда вспомнила эту сцену.

Иза кричала: «Вон, воровка!» – а Люция тоже в долгу не осталась.

– Я убью тебя, сука, – сказала она так, чтобы все услышали. Чтобы никто не сомневался, что Люция, дочь рецидивистки, не шутит.

Тогда она увидела, как промелькнул страх в глазах Изы. Подруга сделала шаг назад, а потом с мольбой посмотрела на одного из охранников. Он подошел и взял барменшу под руки. У нее не было никаких шансов справиться с ним, но она боролась, кусалась, брыкалась. В конце концов сломала каблук любимых ботильонов цвета фуксии. Под занавес ее вышвырнули из заведения, как пьяную шлюху. Когда она с трудом поднималась с тротуара, Иза подошла с триумфальным видом и, протянув руку, сказала:

– Ключи.

Люция встала, собрала вещи и собралась уходить.

– Отвали, жирная свинья.

Охранник грубо схватил ее за руку, синяки не прошли по сей день. Вырвал у нее из рук сумку, нашел в ней ключи на тесемке, после чего тесемку бросил на землю, как ненужный мусор.

– Да пошли вы… – отчеканила плаксивым шепотом Люция.

– Не смей сюда заявляться, – прошипела Иза в ответ. – Как только увижу тебя здесь, сразу вызову полицию. Пусть то, что ты посмела взять, колом встанет у тебя в горле, воровка.

Так это все было. Вот что она услышала от подруги, которая еще несколько месяцев назад исповедовалась ей по поводу послеродовой депрессии, пустых стограммовых бутылочек от водки, которые она находила в мусорном ведре, завернутыми в использованные подгузники, а также о проблемах с эрекцией у ее мужа. Вроде бы даже как-то, по пьяни, он ударил их двухлетнего сына. Пан директор восточноевропейского отделения в известном продовольственном концерне. Внешне – идеальная пара. Отпуск на Капри, Новый год в Венеции, годовщины свадьбы в Гранд-отеле. И при этом Иза вынуждена была пахать в клубе, потому что иначе у нее не было бы денег на крем для век и молочную смесь для ребенка. Богатый муж не дал ей кредитную карточку к своему банковскому счету. Если бы Иза решила расстаться с ним, то ей пришлось бы оставить все, что было нажито в течение совместной жизни, и уйти с одним чемоданом. Сына он бы ей тоже не отдал. Не из огромной отцовской любви, а из принципа. Плюс ко всему – тщательно скрываемое домашнее насилие, которое даже Люции, воспитываемой разными «дядями», казалось дикостью.

Она чувствовала себя ужасно. Ведь Иза была ее единственной подругой. Они были неразлучным тандемом: Иза и Люция. Менеджер клуба и ее правая рука. Всемогущая барменша, знающая все тайны Иглы, и шефиня, на которую всегда можно было рассчитывать. Да уж! Человек рождается один, живет один и умирает тоже в одиночку. Таково было кредо Люции, и оно снова подтвердилось. А самое обидное было то, что она действительно не брала этих денег. Она уже очень давно не позволяла себе запускать руку в мини-сейф. Но никто ей не верил.

Лючия засмеялась. В этом был главный парадокс. Ее обвинили в краже тридцати тысяч, уволили с работы, а у нее задолженность в банке по кредиту на машину. Придется ее продать. Зачем ей в данной ситуации «Альфа-156». Машина чаще бывала в мастерской, чем Люция на ней ездила. Земля уходила у нее из-под ног. Опять замкнулся какой-то дьявольский круг. Ей двадцать шесть лет, разведена, ни котенка, ни ребенка. Она старалась жить правильно, но никого это не интересовало. Разве что тетю. Только она одна в ней не сомневалась. Это благодаря тете она выплачивала кредит, взятый еще с Ярославом. Что будет, если тетя узнает, из-за чего ее уволили? Она не поверит, что Люция пошла по стопам матери. Только об одном она просила племянницу: будь порядочной.

Тишина в комнате была мучительной. Люция вдруг захотела поговорить с теткой. Все-таки она поедет к ней, придумает что-нибудь, а когда окажется у себя дома, в своей комнате на Хельской, ей сразу станет лучше. Она ляжет, тетя принесет ей в постель чай с медом и натрет спину. Люция заснет, а когда проснется, все окажется ночным кошмаром. Все утрясется.

Она принялась искать сумку, в которой был телефон, но ее нигде не было. Люция испугалась, что вчера потеряла ее в этой дыре на Вжешче. В сумке было все. Документы, кредитки, ключи от машины. Без техпаспорта и прав не выйдет поехать домой. Она постаралась успокоиться: ведь вчера как-то вошла в квартиру, значит, ключи должны быть. Голова сразу же перестала болеть. Плетеная сумка спокойно стояла рядом с бешено-розовыми ботильонами на шпильках. Один из каблуков шатался. Холера, сапожник сдерет злотых пятьдесят. Люция проверила содержимое сумки. Кто бы сомневался, телефон разрядился. Она подключила его к зарядному устройству, сняла блокировку. Начали приходить сообщения. Люция проверила остальные вещи. Вроде все на месте. Не хватало только голубой перчатки с металлическими шипами. Она обыскала карманы готического пальто макси, в котором ходила всю зиму. Потом осмотрела весь дом. Пространство для поисков было ограниченным: Люция снимала двадцатипятиметровую клетушку в многоэтажке на Ягеллонской. Здесь помещались только раскладной диван, письменный стол, на котором возвышались распечатанные фото и стопки бумаг – она делала из них коллажи для своего журнала об убийствах – и статуэтки котов, сейчас перевернутые, как будто неподалеку прошел ураган.

Она крайне редко теряла вещи, а перчатки были ее фетишем. У нее было несколько колористических комплектов: к каждой паре обуви – пара перчаток. Эти голубые ей подарила тетя на Рождество. Обычно Люция ходила в черном, в длинных тяжелых юбках или облегающих кожаных брюках. Яркие цвета были в аксессуарах. Голубая перчатка так и не нашлась. Люция чуть не расплакалась.

Она включила электрочайник с намерением заварить чай, но, поразмыслив, вытащила из шкафчика пачку растворимого супа. Помяв в руках лиофилизированные макароны, высыпала их в тарелку и залила кипятком. Потом пошла в душ и долго стояла под струями горячей воды. Только поев и переодевшись во что-то более подходящее, чем кружевная майка и трусики, она набрала номер тети Кристины. Однако не успела нажать кнопку «вызов», как на экране телефона появилась надпись «Буль». Она нажала «ответить», сердце подпрыгнуло к горлу.

– Ты у себя? Надо поговорить.

– Уже не о чем. – Притворяться не было необходимости. Пусть Буль знает, что она в бешенстве. Умыл руки, хотя мог бы ее защитить. Теперь слишком поздно.

– Наоборот. Спустись вниз. – Он отключился.

Люция какое-то время колебалась, но потом подошла к шкафу. Сегодня ей хотелось быть Никитой. Она втиснулась в кожаные облегающие штаны. Принялась перебирать рубашки и прикладывать к себе. Выбрала ту, что открывала одну из татуировок. Всевидящее око в кустарном исполнении. Поверх набросила замшевую безрукавку, подобрала к этому всему ботильоны цвета фуксии (это ничего, что каблук шатается, они отлично стройнят ноги) и перчатки того же цвета. Далее последовал макияж: тени в цветах взбесившейся Барби. Люция не спешила. Раз Булю приспичило поговорить, подождет, это в его интересах. Он не такой чувак, чтобы непродуктивно тратить время. Может быть, он хочет взять ее обратно? Она решила, что согласится, но потребует повышения зарплаты.

Телефон снова зазвонил, но она не ответила. Сразу же начали поступать сообщения. Люция решила, что это групповые праздничные пожелания, высылаемые всем, кто фигурирует в телефонной книге. Ей было на это плевать, она никому пожеланий не отправляла. Но все-таки взглянула, так как одно из сообщений не касалось Воскресения Господня и только поэтому заинтересовало ее. Датировано оно было вчерашним днем.

«Ваш номер телефона мне дал П. Блавицкий. Перезвоните мне, пожалуйста. Срочно! С. Залусская».

Люция записала номер телефона на упаковке от супа, положила записку в карман и спустилась вниз. Буль ждал в машине с включенным двигателем. Она села в машину.