Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А. Л(урье)
Да, я любила их, те сборища ночные, —На маленьком столе стаканы ледяные,Над черным кофеем пахучий, тонкий пар,Камина красного тяжелый, зимний жар,Веселость едкую литературной шуткиИ друга первый взгляд, беспомощный и жуткий.
5 января 1917, Слепнево* * *Не оттого ль, уйдя от легкости проклятой,Смотрю взволнованно на темные палаты?Уже привыкшая к высоким, чистым звонам,Уже судимая не по земным законам,Я, как преступница, еще влекусь туда,На место казни долгой и стыда.И вижу дивный град, и слышу голос милый,Как будто нет еще таинственной могилы,Где день и ночь, склонясь, в жары и холода,Должна я ожидать Последнего Суда.
12 января 1917, Слепнево* * *Соблазна не было. Соблазн в тиши живет,Он постника томит, святителя гнетет
И в полночь майскую над молодой черницейКричит истомно раненой орлицей.
А сим распутникам, сим грешницам любезнымНеведомо объятье рук железных.
Январь 1917* * *Двадцать первое. Ночь. Понедельник.Очертанья столицы во мгле.Сочинил же какой-то бездельник,Что бывает любовь на земле.
И от лености или со скукиВсе поверили, так и живут:Ждут свиданий, боятся разлукиИ любовные песни поют.
Но иным открывается тайна,И почиет на них тишина…Я на это наткнулась случайноИ с тех пор всё как будто больна.
Январь 1917, Петербург* * *Как площади эти обширны,Как гулки и круты мосты!Тяжелый, беззвездный и мирныйНад нами покров темноты.
И мы, словно смертные люди,По свежему снегу идем.Не чудо ль, что нынче пробудемМы час предразлучный вдвоем?
Безвольно слабеют колени,И кажется, нечем дышать…Ты – солнце моих песнопений,Ты – жизни моей благодать.
Вот черные зданья качнутся,И на землю я упаду, —Теперь мне не страшно очнутьсяВ моем деревенском саду.
Январь 1917, ПетербургБорис Анреп (крайний справа) с сослуживцами* * *По твердому гребню сугробаВ твой белый, таинственный дом,Такие притихшие оба,В молчании нежном идем.
И слаще всех песен пропетыхМне этот исполненный сон,Качание веток задетыхИ шпор твоих легонький звон.
Март 1917, ПетербургМарина Цветаева говорила, что это коротенькое стихотворение Анны Всея Руси – лучшее, что написано о любви, о том, что происходит между мужчиной и женщиной, когда они взволнованы предчувствием любви. Не страсти или забавы, а «великой земной любви».
Очередь за хлебом на Невском пр. 1917 г.«…Революция Керенского. Улицы Петрограда полны народа. Кое-где слышны редкие выстрелы. Железнодорожное сообщение остановлено. Я мало думаю про революцию. Одна мысль, одно желание: увидеться с А. А. Она в это время жила на квартире проф. Срезневского, известного психиатра, с женой которого она была очень дружна…
Я перешел Неву по льду, чтобы избежать баррикад около мостов… Добрел до дома Срезневского, звоню, дверь открывает А. А. «Как, вы? В такой день? Офицеров хватают на улицах». – «Я снял погоны».
Видимо, она была тронута, что я пришел. Мы прошли в ее комнату. Она прилегла на кушетку. Мы некоторое время говорили о значении происходящей революции. Она волновалась и говорила, что надо ждать больших перемен в жизни. «Будет то же самое, что было во Франции во время Великой революции, будет, может быть, хуже». – «Ну, перестанем говорить об этом».
Мы замолчали. Она опустила голову. «Мы больше не увидимся. Вы уедете». – «Я буду приезжать. Посмотрите: ваше кольцо». Я расстегнул тужурку и показал ее черное кольцо на цепочке вокруг моей шеи. А. А. тронула кольцо. «Это хорошо, оно вас спасет…»
С первым поездом я уехал в Англию».
Борис Васильевич Анреп, Из воспоминаний* * *Там я рада или не рада,Что иду с тобой с «Маскарада»,И куда мы с тобой дойдем.Но наверно вокруг тот самыйСтрашный город Пиковой дамы,С каждым шагом все дальше дом.
Из чернового варианта «Поэма без героя»Я с Б. Анрепом возвращалась с генеральной репетиции «Маскарада» (где Мейерхольд и Юрьев получили последние царские подарки), когда кавалерия лавой шла по Невскому (25 февраля 1917).
Анна Ахматова, Из «Записных книжек»* * *Мы не умеем прощаться, —Всё бродим плечо к плечу.Уже начинает смеркаться,Ты задумчив, а я молчу.
В церковь войдем, увидимОтпеванье, крестины, брак,Не взглянув друг на друга, выйдем…Отчего всё у нас не так?
Или сядем на снег примятыйНа кладбище, легко вздохнем,И ты палкой чертишь палаты,Где мы будем всегда вдвоем.
Март 1917, Петербург* * *Еще весна таинственная млела,Блуждал прозрачный ветер по горам,И озеро глубокое синело —Крестителя нерукотворный храм.
Ты был испуган нашей первой встречей,А я уже молилась о второй,И вот сегодня снова жаркий вечер, —Как низко солнце стало над горой…
Ты не со мной, но это не разлука:Мне каждый миг – торжественная весть.Я знаю, что в тебе такая мука,Что ты не можешь слова произнесть.
14 апреля 1917б Петербург* * *Теперь прощай, столица,Прощай, весна моя,Уже по мне томитсяКорельская земля[22].
Поля и огородыСпокойно зелены,Еще глубоки водыИ небеса бледны.
Болотная русалка,Хозяйка этих мест,Глядит, вздыхая жалко,На колокольный крест.
А иволга, подругаМоих безгрешных дней,Вчера вернувшись с юга,Кричит среди ветвей,
Что стыдно оставатьсяДо мая в городах,В театре задыхаться,Скучать на островах.
Но иволга не знает,Русалке не понять,Как сладко мне бываетЕго поцеловать!
И все-таки сегодняНа тихом склоне дняУйду. Страна Господня,Прими к себе меня!
Весна 1917* * *И в тайную дружбу с высоким,Как юный орел темноглазым,Я, словно в цветник предосенний,Походкою легкой вошла.
Там были последние розы,И месяц прозрачный качалсяНа серых, густых облаках…
Июнь 1917 (вагон), Петроград* * *Я слышу иволги всегда печальный голосИ лета пышного приветствую ущерб,А к колосу прижатый тесно колосС змеиным свистом срезывает серп.
И стройных жниц короткие подолы,Как флаги в праздник, по ветру летят,Теперь бы звон бубенчиков веселых,Сквозь пыльные ресницы долгий взгляд.
Не ласки жду я, не любовной лестиВ предчувствии неотвратимой тьмы,Но приходи взглянуть на рай, где вместеБлаженны и невинны были мы.
Июль 1917, Слепнево* * *О нет, я не тебя любила,Палима сладостным огнем,Так объясни, какая силаВ печальном имени твоем.
Передо мною на колениТы стал, как будто ждал венца,И смертные коснулись тениСпокойно-юного лица.
И ты ушел. Не за победой,За смертью. Ночи глубоки!О, ангел мой, не знай, не ведайМоей теперешней тоски.Но если белым солнцем рая
В лесу осветится тропа,Но если птица полеваяВзлетит с колючего снопа,Я знаю: это ты, убитый,
Мне хочешь рассказать о том,И снова вижу холм изрытыйНад окровавленным Днестром.Забуду дни любви и славы,
Забуду молодость мою,Душа темна, пути лукавы, —Но образ твой, твой подвиг правыйДо часа смерти сохраню.
19 июля 1917, СлепневоСКАЗКА О ЧЕРНОМ КОЛЬЦЕ1Мне от бабушки-татаркиБыли редкостью подарки;И зачем я крещена,Горько гневалась она.А пред смертью подобрелаИ впервые пожалела,И вздохнула: «Ах, года!Вот и внучка молода».И, простивши нрав мой вздорный,Завещала перстень черный.Так сказала: «Он по ней,С ним ей будет веселей».
2Я друзьям моим сказала:«Горя много, счастья мало», —И ушла, закрыв лицо;Потеряла я кольцо.И друзья мои сказали:«Мы кольцо везде искали,Возле моря на пескеИ меж сосен на лужке».И, догнав меня в аллее,Тот, кто был других смелее,Уговаривал меняПодождать до склона дня.Я совету удивиласьИ на друга рассердилась,Что глаза его нежны:«И на что вы мне нужны?Только можете смеяться,Друг пред другом похвалятьсяДа цветы сюда носить».Всем велела уходить.
3И, придя в свою светлицу,Застонала хищной птицей,Повалилась на кроватьСотый раз припоминать:Как за ужином сидела,В очи темные глядела,Как не ела, не пилаУ дубового стола,Как под скатертью узорнойПротянула перстень черный,Как взглянул в мое лицо,Встал и вышел на крыльцо…Не придут ко мне с находкой!Далеко над быстрой лодкойЗаалели небеса,Забелели паруса.
1917-1936* * *Сразу стало тихо в доме,Облетел последний мак,Замерла я в долгой дремеИ встречаю ранний мрак.
Плотно заперты ворота,Вечер черен, ветер тих.Где веселье, где забота,Где ты, ласковый жених?
Не нашелся тайный перстень,Прождала я много дней,Нежной пленницею песняУмерла в груди моей.
1917, Слепнево* * *А ты теперь тяжелый и унылый,Отрекшийся от славы и мечты,Но для меня непоправимо милый,И чем темней, тем трогательней ты.
Ты пьешь вино, твои нечисты ночи,Что наяву не знаешь, что во сне,Но зелены мучительные очи, —Покоя, видно, не нашел в вине.
И сердце только скорой смерти просит,Кляня медлительность судьбы.Всё чаще ветер западный приноситТвои упреки и твои мольбы.
Но разве я к тебе вернуться смею?Под бледным небом родины моейЯ только петь и вспоминать умею,А ты меня и вспоминать не смей.
Так дни идут, печали умножая.Как за тебя мне Господа молить?Ты угадал: моя любовь такая,Что даже ты не мог ее убить.
22 июля 1917, Слепнево* * *Это просто, это ясно,Это всякому понятно,Ты меня совсем не любишь,Не полюбишь никогда.Для чего же так тянутьсяМне к чужому человеку,Для чего же каждый вечерМне молиться за тебя?Для чего же, бросив другаИ кудрявого ребенка,Бросив город мой любимыйИ родную сторону,Черной нищенкой скитаюсьПо столице иноземной?О, как весело мне думать,Что тебя увижу я!
Лето 1917* * *Просыпаться на рассветеОттого, что радость душит,И глядеть в окно каютыНа зеленую волну,Иль на палубе в ненастье,В мех закутавшись пушистый,Слушать, как стучит машина,И не думать ни о чем,Но, предчувствуя свиданьеС тем, кто стал моей звездою,От соленых брызг и ветраС каждым часом молодеть.
Июль 1917, Слепнево* * *С первым звуком, слетевшим с рояля,Я шепчу тебе: «Здравствуй, князь».Это ты, веселя и печаля,Надо мной стоишь, наклонясь,
Но во взоре упорном и странномУгадать ничего не могу,Только в сердце моем окаянномЗолотые слова берегу.
Ты когда-нибудь, скукой томимый,Их прочтешь на чужом языкеИ подумаешь: мне серафимыОснащают корабль на реке.
1917* * *Когда о горькой гибели моейВесть поздняя его коснется слуха,Не станет он ни строже, ни грустней,Но, побледневши, улыбнется сухо.И сразу вспомнит зимний небосклонИ вдоль Невы несущуюся вьюгу,И сразу вспомнит, как поклялся онБеречь свою восточную подругу.
1917* * *Течет река неспешно по долине,Многооконный на пригорке дом.А мы живем как при Екатерине:Молебны служим, урожая ждем.
Перенеся двухдневную разлуку,К нам едет гость вдоль нивы золотой,Целует бабушке в гостиной рукуИ губы мне на лестнице крутой.
Лето 1917, Слепнево* * *И целый день, своих пугаясь стонов,В тоске смертельной мечется толпа,А за рекой на траурных знаменахЗловещие смеются черепа.Вот для чего я пела и мечтала,Мне сердце разорвали пополам,Как после залпа сразу тихо стало,Смерть выслала дозорных по дворам.
Лето 1917, Слепнево* * *И мнится – голос человекаЗдесь никогда не прозвучит,Лишь ветер каменного векаВ ворота черные стучит.И мнится мне, что уцелелаПод этим небом я одна, —За то, что первая хотелаИспить смертельного вина.
Лето 1917, СлепневоЖиви Анреп в России, от роковой страсти первой поэтессы Серебряного века очень скоро и следа б не осталось. Но в год знакомства с Ахматовой (весна 1915-го) он проживал в Англии, в Петербурге бывал редко, по служебной надобности.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Николай Георгиевич Гавриленко - Лора Сотник - Биографии и Мемуары
- На дне Одессы - Лазарь Осипович Кармен - Биографии и Мемуары
- Парашютисты японского флота - Масао Ямабэ - Биографии и Мемуары
- Изгнанник. Литературные воспоминания - Иван Алексеевич Бунин - Биографии и Мемуары / Классическая проза
- Память сердца - Марина Скрябина - Биографии и Мемуары
- Подъемы и падения интеллектуализма в России. Мои воспоминания - Вячеслав Шестаков - Биографии и Мемуары
- Распутин. Почему? Воспоминания дочери - Матрёна Распутина - Биографии и Мемуары
- Искусство ведения войны. Эволюция тактики и стратегии - Брэдли Фиске - Биографии и Мемуары
- Фавориты – «темные лошадки» русской истории. От Малюты Скуратова до Лаврентия Берии - Максим Юрьевич Батманов - Биографии и Мемуары / История
- 22 июня. Черный день календаря - Алексей Исаев - Биографии и Мемуары