Остановите самолёт – я слезу - Эфроим Севела

Откуда можно сейчас раздобыть эмигрантов? Из России. В других странах еше раньше был окончательно решён еврейский вопрос, и поэтому там ничего не остаюсь. кроме еврейских кладбищ, которые понемногу превращаются в парки и места народных увеселений имени Болеслава Гомулки.

А там, где еврейский вопрос ещё не решён окончательно, евреи себя чувствуют не так уж плохо и на историческую родину никак не стремятся. Ибо имеют достаточно информации о том, как там сладко живётся. Такие евреи – очень горячие сионисты и одаривают большими деньгами тех евреев, которые поверили, что их место – в земле обетованной.

В России окончательное решение еврейского вопроса близится семимильными шагами, и евреи оттуда бегут, не ожидая последнего звонка. Вот и свежая кровь для Израиля. Под эту свежую кровь мировое еврейство раскошеливается, и золотой ручеёк, гремя и позванивая, устремляется в Израиль.

К кому? К новым эмигрантам? Как говорят в России: извини-подвинься.

В Израиле из этих денег творят экономическое чудо, которое при ближайшем рассмотрении довело бы до сердечного приступа любого учёного-экономиста, а цирковых фокусников свело бы с ума на почве профессиональной зависти.

Не будем далеко ходить за примером. Я тоже как подопытный кролик прошёл через этот эксперимент, и поэтому мои показания ничем не хуже чьих-нибудь других. А то, что я – простой парикмахер, а кто-то другой – учёный с полумировым именем, картины не меняет. Мы оба – эмигранты, и израильское экономическое чудо испытано на нас обоих с одинаковым результатом: мы вкалывали, а кто-то подсчитывал барыши.

Евреи – не идиоты. Поэтому как парикмахера меня направили работать не в Академию Наук. а в парикмахерскую. В неплохое место. В самом пупе Иерусалима. На улице Яффо. Возле рынка «Маханей Иегуда». Так что. когда я выключал электрическую бритву, мог отчётливо слышать предсмертные вопли влекомых на заклание кур. Парикмахерская как парикмахерская. Ни шика. ни блеска. Старые, потёртые кресла. Зеркала, мутные от древности – времён Оттоманской империи. Инструмент, конечно, лучше советского, но, по американским стандартам, годится для музея.

Хозяин – румынскими еврей. Из старожилов. Очень рад взять на работу русского эмигранта. Почему? Ведь советский парикмахер, в отличие от советского шампанского, не самый лучший в мире.

Тут-то мы и подходим к разгадке экономического чуда. Хозяин берёт меня на работу, как в древнем Риме брали иудейского раба. Даже на более выгодных условиях. Того надо было кормить.

Мой хозяин получает меня как подарок с неба. Целый год я буду получать жалованье за счёт мирового еврейства – как стипендию Министерства абсорбции. А работать буду как вол на хозяина, и вся выручка пойдёт ему. Кроме того, за то, что он помог трудоустроить эмигранта, ему положена скидка с налогов. Рай! Где ещё в мире можно, не вкладывая ни гроша, держать бесплатного раба и наживать капитал?

Считается, что такая райская жизнь у хозяина длится ровно год. Потом он уже сам должен платить мне за мой труд. Но ведь хозяин не идиот, он – румынский еврей. Ровно через год он меня увольняет. На моё место поступает новый эмигрант, из свеженьких, за которого мировое еврейство будет платить целый год. А потом хозяин и его уволит и будет с надеждой смотреть в сторону аэропорта имени Бен-Гуриона, где приземляются авиалайнеры, гружённые русскими эмигрантами, среди которых обязательно попадётся несколько парикмахеров.

Однажды, выпив больше положенного румынской цуйки, хозяин разоткровенничался со мной и сказал, что если он удвоит количество кресел и советское правительство – благослови его Бог – не приостановит ручеёк эмиграции, то ему раз плюнуть – стать миллионером.

Вы думаете, что так поступают только с парикмахерами? Так поверьте мне, вы глубоко заблуждаетесь. Люди почти всех профессий проходят через это «чудо», своими руками, своим трудом создавая Израилю собственных миллионеров.

Взять, к примеру, такую профессию, как технический переводчик. Обычно – это инженер, знающий два языка. Скажем, русский и английский. Таких в Израиль понаехало немало из Москвы и Ленинграда.

Один ловкий малый, из польских евреев, открыл бюро технических переводов. Засадил русских эмигрантов за работу, с мирового еврейства взял деньги на выплату жалованья и купил, говорят, за свои деньги, сейф, чтобы прибыль складывать.

Каждый год он увольняет сотрудников и нанимает новых.

Он стал миллионером.

А уволенные русские евреи, за которых больше не платит мировое еврейство, продают последние тряпки, чтоб бежать куда глаза глядят. Или, вернее, туда, где, как у всех нормальных людей, платят за труд заработную плату, а не стипендию, и миллионерами становятся иным, более трудоёмким путём.

Мой хозяин уволил меня ровно через год. И взял на моё место парикмахера из Киева, только что распаковавшего свои чемоданы по прибытии в страну.

Я же стал складывать чемоданы,

Южнее города Свиноуйеце (Польша). Высота 30900 футов.

Почему я еду? Почему не нашёл себе места ни в Израиле, ни в Америке и возвращаюсь туда, откуда еле вырвался? Добровольно покинуть Америку, о которой столько людей мечтает, как о награде?

Ну, что ж, сделаем анализ. Без эмоций, холодным разумом.

Свобода? Не будьте ребёнком. Всем этим байкам о свободе грош цена в базарный день. Свобода, дорогой мой, начинается после первых ста тысяч долларов. А кто их имеет? Много вы таких знаете? Назовите мне.

Значит, с болтовнёй о свободе покончено. Переходим к более существенной проблеме – экономической. Америка – страна неограниченных возможностей, здесь каждый чистильщик сапог может стать миллионером.

Так вот, мой дорогой. Это всё бабушкины сказки. Один становится миллионером, а сто тысяч до самой смерти будут вылизывать ему сапоги.

Когда я покидал Россию, клянусь вам, я не строил планов стать богачом. Мои желания были скромней. Я хотел зарабатывать своими руками на нормальную жизнь и не ловчить, не изворачиваться, а получать своё и спокойно спать по ночам, без этих кошмаров, что тебя пришли взять прямо в постели. Короче говоря, я мечтал честно получать свою копейку и никого не обманывать.

Вы же знаете, что у нас в Союзе на одной зарплате можно ноги протянуть. Я работал как вол, и сверхурочно, и налево. До поздней ночи таскался с инструментом из квартиры в квартиру. И даже при этом должен был делать махинации.

На работе мой основной доход был не от работы, а от казённых материалов, которые я экономил, то есть воровал. К примеру, чем мы красим волосы? Вам любой ребёнок ответит: гаммой или хной. На одну голову положено но норме столько-то гаммы, а я ею крашу две головы вместо одной. Половина – моя добыча. Также и лак, одеколон. Всё, что хотите. При такой калькуляции за день собирается немало, а за неделю – весьма заметно.

Куда мне девать всё это? В магазин. Там работал один еврей – красивый малый, кудрявый, хоть к нам в витрину ставь как манекен. Он ведь тоже хочет кушать: зарплата – с гулькин нос. Я ему с чёрного хода заношу сэкономленный материал, он его пускает в продажу. весь доход – пополам. Вот с этих денег я мог жить прилично. До поры до времени. Пока не цапнут за руку: гражланин, пройдёмте. Не больно-то разжиреешь на таких хлебах.

Зачем далеко ходить за примером? В нашем же Банном переулке, в соседнем доме, жил бухгалтер. Тихий, вежливый человек. Моих лет. Никогда на здоровье не жаловался. Однажды приходит с работы, – работал он на кондитерской фабрике, – и падает замертво. Инфаркт миокарда, копыта в сторону.

Как? Почему? Ничем не болел. Прекрасно выглядел. Оказывается, он, голубчик, каждый божий день выносил с фабрики в портфеле кило шоколада. С этого и кормилась семья, Его, как бухгалтера, охрана не проверяла. Никто его не заподозрил, никто не поймал. Он умер до того, от страха, что это случится. Десять лет ежедневно сердце уходило в пятки. Буйвол свалится, не то, что бухгалтер.

Моё сердце, как видите, выдержало. Но я уехал. Зачем? Чтоб иметь честный кусок хлеба. Вы думаете, я его нашёл? Глубоко заблуждаетесь.

Везде одно и то же. Повсюду воруют, крутят с налогами, суют взятки инспекторам. Одним словом, тех же щей, да пожиже влей. И в Израиле, и в Нью-Йорке. Тогда возникает вопрос: чего же я мчался как сумасшедший из Москвы, где всё привычно, где говорят на твоём языке и где все свои?

Этот вопрос свербит в башке не только у меня одного. Сотни таких же идиотов, как я, лезут на стенку – что они наделали? У каждого свои причины для расстройства, но подкладка под всем этим одна: несовместимость нашего характера с чужой жизнью.

Вот пара из Ленинграда. Он и она не первой молодости. Им даже повезло. Американская родня ссудила денег, и они купили в рассрочку обувной магазин в Бруклине. Сбылась мечта идиота – сиди, подсчитывай прибыли. Послушайте, что она рассказывает. У меня память, как магнитофон. Даю дословно: