Как воюют на Донбассе - Владислав Шурыгин

По родам войск

Пехота отлично мотивирована, но уровень обученности оставляет желать лучшего. Впрочем, это компенсируется храбростью и инициативой.

Танковые подразделения распределены между отрядами. Обучены хорошо, но так же, как и танковые подразделения ВСУ, используются для огневой поддержки пехоты. В противовес ВСУ ополченцы свои танки берегут и прикрывают пехотой, поэтому уровень потерь боевой техники несравним.

Артиллерия — высокообученная, слаженная, прошедшая полный курс боевой подготовки. За это отвечали «северяне», и они свое дело сделали хорошо.

Оперативное командование ополчения также укомплектовано профессионалами своего дела, имеющими специальное военное образование и большой опыт ведения боевых действий в других горячих точках. Этот штаб вполне способен организовывать и проводить эффективные операции масштаба дивизия-корпус, но вот здесь и проявляются слабые стороны ополчения.

Главная слабость ополчения называется одним словом — «махновщина». И нужно отдавать себе отчет, что никакой «армии Новороссии» нет. Вместо нее есть десятки отрядов разной численности, вооружения и организации. Объявление донецкого ополчения регулярной армией, по сути, ничего не изменило. При этом часто численность является не только и не столько показателем боеспособности, сколько показателем «веса» того или иного полевого командира на контролируемой им территории. Как следствие, каждый полевой командир самостоятельно решает проблемы снабжения своего отряда. Каждый ищет или выстраивает свои каналы поступления «гуманитарки», и каждый налаживает свои отношения с «военторгом». И чем шире эти каналы, чем объемнее поставки, тем выше «ранг» полевого командира и тем большую территорию он контролирует. Самое печальное, что именно этот доступ к снабжению и контроль над территорией являются главными препятствиями объединению сил. Ведь часть денег на амуницию, продовольствие, связь, на зарплаты и премии ополченцам — все это по большей части «сборы» с «земли», как и автомобили, жилье, склады и прочее. И добро, когда это делается хотя бы «полюбовно», официальными налогами на местный бизнес, но чаще всего простым «отжимом» — грабежом, попросту говоря. Когда я был там, «зинданы» для упрямых «спонсоров» были почти обязательным атрибутом большинства крупных штабов ополченцев. Объединиться под единым командованием — значит утратить вес и потерять каналы снабжения и контроль над «землей», которая кормит почти всех полевых командиров. То есть потерять главный источник довольствия.

Но еще хуже то, что под видом ополченцев на территории Новороссии действуют «индейцы» — десятки обычных банд, которые буквально терроризируют местное население. Под флагами ДНР они творят полный беспредел: грабят, насилуют, убивают. Есть целые поселки, которые попали под контроль таких «индейцев»-беспредельщиков. И борьбы с ними особой не ведется. Полевым командирам не до них, они на собственной территории делят власть и выясняют отношения, а милиции и прокуратуры в ДНР и ЛНР сейчас нет.

Поэтому при достаточно большой численности ополченцев, а в августе это было примерно около двадцати тысяч бойцов, их боевая эффективность невысока. Ополченцы хорошо воюют в городе, стойко обороняются, но в силу «крепостной психологии» и почти полной дискоординации вести современную маневренную войну практически неспособны. Вне городов и поселков ополчение лишь вело разведку и удерживало блокпосты на ключевых трассах, оставляя без прикрытия целые направления. Украинское командование уже к середине июля выяснило эту слабость, после чего разведрейдами своих БТГ нащупывало такие «провалы» в обороне ополченцев и проводило локальные наступления, глубоко вклиниваясь в оборону ополчения. К середине июля фактически вся территория ДНР и ЛНР была, как ломтями, надрезана такими ударами. И опять же только помощь «северян» превратила эти вклинения в «котлы» для ВСУ, сами ополченцы тут лишь «зачищали» после нашей работы местность да громили отступающие мелкие отряды разгромленных ВСУ.

Северный ветер

Часто говорят, что «северяне» спасли ополчение от разгрома. Мол, подкрепление прибыло, когда до победы ВСУ оставались чуть ли не считанные часы. Это свидомая брехня! Ситуация в середине августа была тяжелой, но не критической. На этот момент ВСУ использовали практически все свои резервы, увязли и вели тяжелые бои в северных пригородах Донецка, в районе Иловайска и на подступах к Луганску, в районе Новосветловки-Лутунино. Сил рассечь территорию Новороссии у ВСУ уже не было, но война все больше погружалась в кровавый хаос — в зоне боевых действий оказались самые густонаселенные районы Донбасса. Счет погибших мирных жителей пошел на сотни. Необходимо было остановить эту бойню и принудить Украину к прекращению боевых действий и мирным переговорам. Для этого была разработана операция, и мы приступили к ее проведению.

Если не считать мелких огрехов, то все прошло как по нотам. Противник не смог вовремя вскрыть наше выдвижение и развертывание и обнаружил наше присутствие, только когда мы вошли с ним в непосредственное соприкосновение. ВСУ так и не смогли вскрыть наши силы, и потому по украинским докладам до сих пор гуляют самые фантастические цифры. Некоторые украинские военачальники договорились до того, что на территорию Украины вошло аж сто тысяч «северян», что есть полный бред!

Никаких глобальных задач «дойти до Киева» мы не имели. Если сводить все к одной формуле, то нужно было нанести поражение противнику, создав тем самым условия для прекращения боевых действий и начала переговоров.

О «северянах»

Я доволен действиями «северян». Могу сказать, что они продемонстрировали высокий уровень подготовки и слаженности. Отлично работала разведка, хорошо справились с задачами штабы всех уровней,

Фактически «северяне» продемонстрировали тот тип ведения боевых действий, который на Западе называют «сетецентричной войной». Постоянное перемещение, постоянная разведка, своевременное выявление целей и своевременное их огневое поражение. Достаточно сказать, что, несмотря на очень ограниченный по площади район ведения боевых действий, «северяне» практически нигде не вступали с ВСУ в непосредственное взаимодействие, не вели боев, что называется, «глаза в глаза», нанося поражение дистанционно. Лишь считанные разы, что называется, завязывались бои. Единственный случай, когда несколько «северян» оказались в плену у ВСУ, стал следствием нарушения боевых документов и разгильдяйства младших командиров.

О «котле» под Иловайском

Вина за этот разгром и огромные потери целиком и полностью лежит на командовании АТО и Южного сектора: сначала они буквально в «нору» загнали целую группировку, никак не прикрыв фланги. Потом, увязнув в городских боях, вместо того чтобы обходить город, начали стаскивать под него новые БТГ — видимо, так хотели поднять над ним флаг. Ну а когда получили удар во фланг и счет пошел на часы, просто растерялись, начали ждать указаний «сверху», пока «котел» не захлопнулся. После этого никакого внятного командования мы уже не видели. Внутри «котла» метались, неся потери, батальоны нацгвардии и ВСУ, а снаружи командование даже не пыталось организовывать деблокирование своих войск. И это было странно! Мы, честно говоря, готовились к тому, что будем держать внешний фронт, но они даже не дернулись. Создавалось впечатление, что там изо всех сил делают вид, что под Иловайском ничего не происходит и все само как-то рассосется.

Ну и рассосалось…

У нас был приказ — по возможности избегать больших жертв. Поэтому почти сразу до командиров окруженных частей довели наш ультиматум: всем, кто сложит оружие и оставит технику, гарантируются жизнь и выход из котла к своим.

Сейчас «окруженцы» везде голосят, что-де их обманули, им обещали коридор, но вместо этого раздолбили артиллерией. Это опять же брехня! Был конкретный ультиматум: оставляете на месте все тяжелое вооружение и технику — и на автотранспорте в определенном порядке выходите. Но вместо этого они начали играть в крутых рейнджеров. Выстраивать колонны на прорыв — с танками, бэтээрами, САУ. Все, что не могли вывезти, начали сжигать и выводить из строя. Мы за всем этим внимательно наблюдали. Разведка постоянно докладывала. Еще раз вышли на них — не хитрите! Хотите жить — выполняйте условия, выходите, как определено: днем, без тяжелой техники, по согласованию и под контролем. Всех выпустим! Они опять: «Да-да!», но, как начало смеркаться, рванули на прорыв, ну, собственно, и получили. Почти никто не ушел. Такой бессмысленной гибели людей я себе представить не мог. Дорога смерти какая-то…