Псион - Джоан Виндж

Только стена, к которой я прижался, помогала устоять под хлынувшим на меня потоком гнева от мириадов ослепительных ранящих осколков какого-то образа, разбивающего мой мозг… острый нож сконцентрированной мысли, крошащий убежище в моем мозгу, докапывающийся до глубины моей души…

— (Подождите, остановитесь, чего вы хотите?)

Моя память, мое сознание распадались на части. Беспощадная мысль, сметая все на пути, искала ответы, которых я не знал… Я не мог остановить ее или перейти в контрнаступление, забыв, как это делается, не в состоянии вспомнить собственное имя… Мой внутренний мир распадался, мое "я", мой разум быстро уходили из меня, как сквозь решето…

Наконец чужак добрался до моей последней линии обороны, где-то в самой потаенной части души, о которой я и сам не подозревал. И когда упала последняя стена защиты, тайна, лежащая там, прорвалась наружу — это был кошмарный образ, залитый кровью, полный предсмертных воплей и агонии. Наступающий разум чужака, казалось, сам ужаснулся тому, что увидел. На долю секунды он даже потерял контроль.

Воспользовавшись этим, я вновь выстроил защиту, замуровав ужас, не давая остаткам своего сознания идентифицировать его. Мне удалось таким образом перейти в контрнаступление, уцепившись за ярость против столь мощного и наглого вторжения и сфокусировав мысль, пришедшую откуда-то. («Кот» пишется: К-О-Т.) На базе этой мысли я стал наращивать щит, чтобы обороняться и изгнать чужака: он не имеет права, никто не может делать со мной такие вещи! Я почувствовал удивление, но это было удивление чужака. Он перетряхнул мое сознание, мне удалось улизнуть, но… (Я — Кот… Кот… и я не позволю…) Чужак отпустил мое скрученное сознание и продемонстрировал, чему я противостоял — не одной его наступательной пси-энергии, но энергии, усиленной в сто раз. Ведь я во время разведки настроился в резонанс со множеством этих существ. Теперь чужак соединил их в своем сознании и спроецировал эту мощную силу на мой мозг. Они все смотрели на меня через его глаза, они жгли меня, как ледяные изумруды, зеленый огонь, зеленый лед, глаза, зеленые, как трава, как мои собственные…

— (Нет, не делайте мне больно, я такой же, как вы! Посмотрите на мои глаза, они такие же зеленые!)

Казалось, все потерянное под напором вторжения возвращалось ко мне. По кусочкам, словно мозаика, во мне возрождались память и сознание. Но прежде чем я смог что-либо предпринять, он, вернее, они вновь неожиданно вторглись в мой мозг целой толпой и снова обрушили стены, за которыми, казалось, я так надежно замуровал свои страхи, — мой щит, мои доспехи, мою безопасность и здравый рассудок. Я беспомощно стоял в окружении их алчущих сознаний, а они заставляли меня почувствовать каждое мгновение их отдельных жизней. Мой разум перегорал, превращаясь в орудие враждебных существ.

Когда я был уже на пределе, чудовищная пытка внезапно прекратилась. Меня оставили в покое, тотальное мощное вторжение закончилось, остались лишь незначительные сообщения на поверхности сознания, к которым я привык. Однако что-то изменилось. Голос сообщающего включал в себя много голосов, а вместо слов в моей голове формировались образы (и это было логично — они знали мои глаза и видели меня насквозь), а внутри образов происходили непонятные мне передвижения. (Они обнаружили зеркало в моем сознании и, заглядывая в него, видели свои глаза на лице чужака. Я стал тем, кто призван изменить все, что исковеркало их мир…) Я не мог понять, что это все означает, и не желал знать. Единственное, чего я хотел, — это поскорее избавиться от них. Единственное, что я мог подумать:

— (Черт вас побери за все, что вы со мной сделали!) — И я бомбардировал этой мыслью своих мучителей. — (Каждый думает, что может использовать меня как мусорное ведро. Я человек и имею право оставить хотя бы небольшую часть моей личности для себя!)

Чужаки на этот раз послали мне сообщение почти ласково, и сотня разгневанных орущих голосов превратилась в мягкий шепот, излечивающий, восстанавливающий и ободряющий. Они показывали, что мне нечего было их стыдиться или скрывать от них что-либо. Весь мой стыд и гнев внезапно растворились. Я вдруг осознал, что все нелепые и смешные препятствия, мешавшие нормальному действию моего Дара, убраны с его пути и мое телепатическое зрение стало таким же ясным, как чистое небо…

— (Они ворвались в мое сознание как невежественная толпа, теперь они пытаются возместить мне нанесенный ими ущерб… Но никто из осквернителей святыни, равно как и из синекожих рабов, не обладал даром истинного обмена мыслями. Я был тем, кто был им обещан, но они не понимали, что я буду существом между мирами; оказалось, что я и не человек, и не такой, как они. Они хотели узнать, почему я другой, как получилось, что я именно такой.)

Я помотал головой и начал передавать им:

— (Я ничего не понимаю. Не знаю. Так получилось. Но… на самом деле мы не другие, мы все одинаковы, одно и то же.) — Я вспомнил, как эти слова однажды произнесла Джули. — (Ваш народ и мой. Именно поэтому я такой, какой есть.)

Ответ нашелся легко, хотя я по-прежнему не представлял, что со мной происходит.

Я почувствовал, что на мое сознание вновь обрушилось странное удивление, всполохи отвращения и волна неверия.

— (Одинаковые? Одно и то же с безумными разрушителями, или рабовладельцами, или дикарями, которые хуже животных?.. Это была воля Единого: тех, кто добывает священный камень, следует остановить, они не должны более приносить разрушений…)

Передо мной возник образ — не смерти, но абсолютной пустоты, как будто исчезло все, что я когда-либо знал.

— (Я — тот, о ком они знали давно. Было начертано, что в один прекрасный день их великий однокровка придет с дальних звезд и положит конец их страданиям. Я — доказательство того, что обещание выполнено и время пришло.)

Чужаки наконец полностью прервали контакт, освободив мое сознание — и наполнив его. Я смотрел в человеческое и одновременно нечеловеческое лицо чужака, пытаясь заглянуть через него, потому что я понял, что всю жизнь был наполовину слеп и только что прозрел. Я был абсолютно в своем уме, но мое сознание без всяких целей воспринимало образы, мысли и чувства других людей.

Чужак, человек, кто бы ни был — я читал любого как книгу. Мой разум растворился, как морская пена, пока я не вздохнул более или менее свободно.

Затем чужаки исчезли, как будто их никогда не было. Колени подогнулись, и я медленно сполз на пол по стене…

Когда я смог подняться, Джоральмен и Мика все еще как изваяния стояли на том же месте. Подбежав, я со всего размаху ударил Мику и обрушил его на пол, хотя для меня уже не имело значения то, что он меня выдал.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});