Серые тени - Евгения Сушкова

даже без прямого вмешательства: зелий еще никто не отменял.

— Какая ты очар-ровательно гр-розная, — рыкнул от дверей Джайлс, и сердце на секунду пропустило удар. Игривая интонация, бесенята в глазах и вибрирующий голос всколыхнули во мне волну теплых — даже жарких — эмоций, и я поспешно прислонилась к столу в попытке сохранить равновесие, расцветая ответной улыбкой.

— Эм… — Лин переводила взгляд с меня на Джея и обратно. На открытом личике моей помощницы можно было прочесть любую эмоцию, а потому она, смущенно покраснев и отвернувшись, неуверенно пробормотала: — Пожалуй, я вам тут только мешать буду. Я пойду. Увидимся завтра.

— Хорошо, Лин. Пока.

Джей посторонился, пропуская Джоэллину в коридор, шутливо дернув ее на прощание за кончик светлой косы, и улыбнулся как-то совсем уж плотоядно, едва послышался звук захлопнувшейся двери.

— Ушла, — констатировал он с удовольствием.

— Перестань смущать мою помощницу, — «грозно» потребовала я, старательно удерживая на лице маску строгости. — Она только-только начала ощущать хоть какое-то подобие самостоятельности, а тут появляешься ты, со своими «взрослыми» намеками, и она снова чувствует себя ребенком.

— Вообще-то это не намеки, а вполне себе… — Джей оттолкнулся от косяка, мягко приближаясь ко мне. Отошла за свой стол и взмахнула рукой:

— Даже думать не хочу, что это за «вполне себе», — замотала головой. — Лин, кстати, каждое утро ко мне принюхивается. Не объяснишь, почему?

Джей расхохотался, откинув голову назад и даже глаза прикрыв. Задел макушкой тонкостенный стеклянный колокольчик на полочке, заставленной справочниками — я воплотила часть планов по обставлению кабинета и приведению его в респектабельный вид, — скинул его на пол и, извернувшись каким-то чудом, не иначе, подхватил в последний миг. Вернул колокольчик на место, отошел на пару шагов от шкафа и пояснил, не переставая улыбаться:

— Ищет на тебе мой запах.

— Зачем? — недоуменно поинтересовалась я и тут же поняла. — О!

— Наверное, проверяет, не претворились ли взрослые намеки в реальность. Она тебя ревнует, кстати, — Джейн притворно нахмурился, — и это ко мне-то! К тому, кто был с ней с самого ее детства! К старшему брату, практически!

Я на мгновение растерялась, не зная, на какое признание реагировать в первую очередь.

— Хочешь сказать, ваше обоняние такое позволяет?

Об этом в учебниках не говорилось. Да и Эрик никогда не упоминал о чем-то подобном. Хотя, наверное, логично…Но так странно! А ревнует… Это мне куда понятнее. Я тоже Ташу периодически ревновала, когда она, со своим легким и дружелюбным характером, заводила новые знакомства. Хотелось спрятать ее ото всех и рычать на каждого покусившегося: «Моя подруга!». Прошло. И у Лин пройдет, когда поймет, что я действительно хочу быть ей настоящим другом и не стану размениваться этой дружбой по мелочам. А вторая половинка — это же первейший конкурент за внимание!

Джей снова приблизился к столу. Ухватив меня за руку, мягко потянул в сторону софы, чтобы устроиться на ней со всеми удобствами. Самому. Потому что мне отводилась роль подушки и расчески. Но я не жаловалась. Мне нравилось перебирать его волосы и видеть, как он жмурится, лежа на моих коленях.

— Джоэл ушла. Значит, на сегодня вы закончили?

— Если бы кое-кто не заявился пораньше, она бы еще посидела, хотя больше мы никого сегодня не ждали. Да и вообще день достаточно легкий был.

— Вот! — Джей приоткрыл один глаз и обвиняюще ткнул в меня пальцем, попав… хм… аккурат между попав. — А у меня день тяжелый был. И я скучал. А ты мне не рада.

— Я рада, Джайлс, — наклонилась, чуть коснувшись его губ. — Рада. Только, прошу, перестань называть девочку Джоэл. Это мужское имя. Кто вообще придумал подобное сокращение?

Оборотень на какое-то время призадумался, припоминая, а потом уверенно выдал:

— Джимми.

— Кто? — в первую секунду я не поняла, а потом вспомнила.

Джимми — младший брат Джайлса. Несколько лет назад из-за какого-то скандала он покинул Фаркасс и обосновался, кажется, в столице. Джоэллин сама была не уверена, выдавая информацию о семье моего на голову стукнутого, как ласково называла его Таша. Моя помощница тогда была еще подростком, потому точно не помнила, в чем дело и почему Джимми сорвался с места. Но скучала по нему искренне: Джайлс и его брат были неотъемлемой частью ее детства. Добиваться от девушки подробностей я тогда не стала, а с Джеем не поднимала эту тему. Во-первых, меня это не касается. Во-вторых, когда решит, что готов впустить меня в свою жизнь на более серьезных основаниях — сам расскажет.

— Джимми. Ему не нравилось быть младшим, и он постоянно требовал от мамы родить еще братика, но… наш отец погиб, когда мы были еще совсем мальчишками, и требования мелкой бестолочи оказались неосуществимы. А потом в нашей жизни появилась Джоэллина. Разница в восемь лет не помешала Джимми признать ее и превратить в пацаненка по имени Джоэл. А потом как-то так и прижилось это имя. Но, если тебе не нравится, я перестану ее так называть.

— Это не мне не нравится, — я вздохнула, чуть потянувшись и выгибая спину. Пробежавшие по бедру пальцы дали понять, что лучше бы мне воздержаться от подобных поз, если я только не изменила своего мнения по поводу перехода от намеков к действиям, и я послушно замерла на месте. — Это вы с братцем задушили в ней девушку, и она теперь сама не знает, кем является. Она стала носить юбки, но одеждой ничего не изменить. Как прежде она себя вести не может — девушка все-таки. А как ведут себя девушки — тоже не знает, ведь все детство и юность провела рядом с вами. Ее мать, насколько я понимаю, не очень озадачивалась вопросами воспитания дочери.

Джей хмыкнул:

— Инара Дана — весьма своеобразная женщина. Дети и все, что с ними связано, ее не очень волнует. Да и Джоэллин на свет появилась, можно сказать, случайно — благо, сама девочка об этом не догадывается. А тетя Дана до сих пор не нарезвится никак и про дочь вспоминает очень редко. Поэтому — да, Лин воспитывалась Найджелом и нами. Иногда — нашей мамой, но… — Джей развел руками, показывая, что исправлять что-либо было уже поздно: девочку они испортили.

Какое-то время мы сидели молча. Джей практически дремал, свесив ноги с софы, я мерно перебирала темные пряди и тихо млела, удивляясь собственному умиротворенно-счастливому состоянию. Пока оборотень все не испортил, разрушая волшебство скучным бытом:

— Накормишь ужином? — спросил он, открывая глаза и жалобно глядя на меня. Такому взгляду я сопротивляться не умела, но сразу показывать, что поддалась, не стала:

— И не