Трест (Воспоминания и документы) - Сергей Войцеховский

Якушев предложил желающим приехать "проверить работу на месте". На первый подпольный съезд, под Москвой, должны были поехать Ю. А. Ш.-Ш. и, от Ллойда (Александр Сергеевич) Гершельман, как представители полярных (противоположных) течений; съезд состоялся весной 1923 года, но эмигрантские делегаты на него не попали: Ш.-Ш. из-за отсутствия денег, а Г. разминувшись в Риге с лицом, посланным трестом, дабы перевести эмигр. делегатов через границу.

В августе 1923 г. Якушев приезжал в Берлин и Париж, где виделся с В. К. Ник. Ник. К этому времени относится его разрыв с В. Moн. Сов., установление тесной связи с Врангелевской организацией - Лампе, Хольмсен, Монкевиц, знакомство с Шульгиным и уход Ю. А. Ширинского-Шихматова, не принявшего предложение Як. переехать в Берлин для слежки за Высш. Мон. Сов. и заявившего о неприемлемости для него "вождизма" - трест объявил себя подчиненным В. К. Н. Н. (великому князю Николаю Николаевичу) и национал-пораженческой линии трестовской тактики, выразившейся в торговле русскими военными тайнами, особенно в Варшаве и Ревеле, где покупателями были также англичане. К этому же моменту относится усиление дружбы Як. и Арапова и знакомство Як. с лидером евразийцев П. П. Сувчинским. Весной 1924 г. был второй съезд МОЦР, переименованного в М.О.Р., в котором участвовал и Арапов, близко сошедшийся с Касаткиным (Опперпутом)".

[Image008]

{153} Сообщение этого документа о несостоявшейся поездке А. С. Гершельмана на "съезд МО.Р." в России подтверждается его очень интересными, еще не опубликованными воспоминаниями, а тот трудно объяснимый факт, что Якушев не скрыл от некоторых эмигрантов ареста, которому - по советской версии истории Треста - был подвергнут после возвращения в Москву из Ревеля - запиской князя К. А. Ширинского-Шихматова.

В последние годы своей жизни автор этой записки находился в полупарализованном состоянии, но сохранил до смерти полную ясность ума. Он постоянно вспоминал Трест и хотел написать критический отзыв о книге Никулина. Болезнь заставила отказаться от этого желания, но сохранилась написанная дрожащей рукой обреченного человека записка, в которой оказано:

"Моя теория о двойной игре А. А. Якушева. Мы узнали об его аресте от него самого. Он играл на два "табло", чтобы в эмиграции не узнали от посторонних, напр. от Кутеповской линии, об его аресте, а, с другой стороны, он "предупреждал" эмиграцию о том, что его выпустили: не говорите мне лишнего, я обязан обо всем докладывать патронам".

В таком запутанном и сложном случае, как дело Треста, каждое свидетельское показание заслуживает внимания, а показание К. А. Ширинского Шихматова - не только внимания, но и доверия. Мне кажется, однако, что он напрасно приписал Якушеву благородное побуждение - желание предостеречь эмигрантов. Судя по включенным в "Мертвую зыбь" сведениям об его докладах О.Г.П.У. после возвращения из заграничных поездок, он не щадил эмигрантов и над некоторыми издевался.

--

В том же парижском архиве сохранились: одна открытка Якушева К. А. Ширинскому-Шихматову, два письма Якушева его брату и один документ, поражающий подражанием Треста дореволюционной официальной переписке через пять лет после захвата власти в России коммунистами. Это подражание удивительно тем более, что Ю. А. Ширинский-Шихматов, которому документ был предназначен, отнюдь не был сторонником восстановления монархии в ее прежнем облике. {154} Открытка Якушева была написала в Кенигсберге 5-го января 1923 года и адресована "господину К. Шихматову, в отдел рукоделий на Потсдамерштрассе 27-6 в Берлине":

"Покидая Кенигсберг, шлю в последний раз привет. Очень огорчен, что не встретил Липского (Артамонова), должно быть он проехал с другим поездом и не протелеграфировал. Желаю всякого успеха. Кланяюсь низко всем сослуживцам по Ллойду (Высшему Монархическому Совету).

Ваш Федоров".

--

21-го января того же года Якушев написал Ю. А. Ширинскому-Шихматову, из Москвы:

"Дорогой Юрий Алексеевич!

С особенным удовольствием сообщаю Вам, что я благополучно вернулся и до сих пор чувствую себя вполне удовлетворительно.

Наши конкуренты заняты теперь совсем другим делом и мы, пользуясь этим, стараемся развернуть деятельность нашего кооператива.

Работа идет бешенная, напряжение очень большое, приходится действовать решительно и потому, конечно, скучать от безделья не приходится.

Все, сделанное нами (в Берлине Якушевым, братьями Ширинскими-Шихматовыми, Артамоновым и Араповым), одобряется здесь, но сейчас невозможно менять форму Треста и мы ограничиваемся образованием организационного комитета, который подготовил бы переход к новой форме.

Завязываем торговлю с иностранцами, но крайне нуждаемся в энергичных представителях, которые, будучи вполне нашими, проводили бы нашу линию и защищали наши интересы в иностранных городах.

В частности нам очень важно иметь представителя в Париже, который бы служил связью между нами и местными кооператорами (монархистами) отечественного происхождения, а, если понадобится, входил бы в сношения и с местными французскими коммерческими (политическими) учреждениями. Требуется - буду говорить грубо - высшая изворотливость вместе с твердостью, быть может даже нужно быть иногда иезуитом. Что делать, такова потребность момента. {155} Выбор наш останавливается только на Вас, в чем, я думаю, Вы не могли сомневаться. Помогите нам, дорогой, и не отказывайтесь от делаемого Вам предложения.

Дело трудное, неприятное, но крайне важное и необходимое. Обнимаю Вас и крепко жму Вашу руку.

Ваш Федоров".

--

Судя по сохранившейся в бумагах К. А. Ширинского-Шихматова памятной записке, в которой его брат назван представителем М.О.Р. в Париже, Ю. А. Ширинский-Шихматов предложение Треста принял, но вскоре Москва сделала отклоненную им попытку перевода в Берлин для наблюдения за Высшим Монархическим Советом.

От этой попытки сохранились: присланный ему из Москвы, упомянутый мною документ, написанный по всем дореволюционным правилам и подписанный тремя советскими агентами - Якушевым, бывшим генералом Лебедевым и Опперпутом - и приложенное к нему частное письмо того же Якушева. Оно показывает, что уже тогда Трест стремился протолкнуть в иностранную печать нужную ему дезинформацию.

Извещение о назначении в Берлин было написано 29-го ноября 1923 года и адресовано "Его Сиятельству князю Ю. А. Ширинскому-Шихматову" с указанием даты и места его отсылки, причем Москва была названа Варшавой, но М.О.Р. было названо не Трестом, а полным своим именем. Удивительно, что это извещение не вызвало напыщенным языком, столь странным после пяти лет коммунистического порабощения России, немедленного подозрения в провокации. В нем было сказано:

"Милостивый Государь, князь Юрий Алексеевич!

По постановлению Политического Совета Монархического Объединения России Вы назначены с 1-го ноября 1923 года Представителем МОР для Германии и Бельгии.

С получением сего Вам надлежит немедленно вступить в исполнение своих обязанностей.

Вам поручается установить и поддерживать деятельную связь с Высшим Монархическим Советом и входящими в его состав монархическими организациями равно и с местными представителями фирмы Сергеева (генерала Врангеля). Кроме того, на Вас специально возлагается {156} руководство кружками русской молодежи, как в Германии, так и в Бельгии, а равно общее направление деятельностью кружков русской молодежи в Париже и вообще во Франции, не касаясь вопроса представительства МОР в Париже.

Благоволите срочно сообщить нам Ваш берлинский адрес, по которому могла бы направляться к Вам простая корреспонденция.

Всю деловую корреспонденцию Вы будете получать и должны отправлять дипломатической почтой через г. Липского (Артамонова). Вам будет указано им лицо, с которым Вам придется быть в непосредственных сношениях по этому делу.

Выражая уверенность, что Вы вполне справитесь с возлагаемым на Вас ответственным поручением, мы просим Вас передать привет кружкам русской молодежи и сообщить им, что мы рады их считать своими и всецело поддерживать во всех разумных начинаниях.

Зам. Верховного Эмиссара А. Федоров

За Начальника Штаба Богданов

Член Политического Совета Касаткин"

--

В частном письме Якушев, в тот же день, написал:

"Дорогой Юрий Алексеевич!

Прежде всего приветствую Вас с назначением и радуюсь, что Вы теперь окончательно наш. К сожалению, по независящим от нас обстоятельствам, извещение о Вашем назначении несколько задержалось.

Ну да я уверен, что Вы одним скачком догоните все опозданное. Дипломатическая линия, о которой Вам официально сообщается, идет по Женевской Торговой Палате (варшавскому генеральному штабу).

Ю. А. Липецкий (Артамонов) сообщит Вам лиц, к которым Вам придется обращаться для получения и отправки корреспонденции и от которых Вы будете получать содержание, конечно за наш счет.