Ленин. Жизнь и смерть - Роберт Пейн

Автор считает, что буржуазия двулична по своей природе; с одной стороны, она способствует прогрессу, с другой — она реакционна; она борется с засильем средневековых порядков, все еще опутывающих Россию, но одновременно стремится сама к господству. Развенчивая буржуазию, он приберегает особо едкие выражения для класса чиновников, приклеивая им ярлык: «кучка иудушек», скрывающая свои непомерные аппетиты под «фиговым листком фраз о любви к народу». Он пишет: «Рабочие должны знать, что без ниспровержения этих столпов реакции им не будет никакой возможности вести успешную борьбу с буржуазией, так как при существовании их русскому сельскому пролетариату, поддержка которого — необходимое условие победы рабочего класса, никогда не выйти из положения забитого, загнанного люда, способного только на тупое отчаяние, а не на разумный и стойкий протест и борьбу».

Под «сельским пролетариатом» он разумеет безземельное крестьянство. Еще долгие годы он будет жить этой мечтой о слиянии крестьянской бедноты с рабочим классом.

«Что такое „друзья народа“ и как они воюют против социал-демократов?» — важный документ в истории русского коммунистического движения, но следует признать, что как раз критика «друзей народа» является слабым местом в работе. Зато та часть, где В. Ульянов, отбросив споры, открыто провозглашает свои взгляды, убежденно и страстно отстаивает свою позицию, — ему удалась. В этих отрывках молодой, двадцатичетырехлетний автор заставляет свой голос звучать пророчески; он как бы зрит далеко вперед, за пределы настоящего; ему видится Россия в мировом масштабе, без дворян, чиновников, капиталистов, — страной, рабочий класс которой служит примером неисчисляемым миллионам трудящихся всего земного шара в общей борьбе за мировую революцию. В заключительной части, имевшей, с точки зрения автора, наиболее важное значение, он выделяет ключевые слова жирным шрифтом или курсивом. Приводим эти строки:

«На класс рабочих и обращают социал-демократы все свое внимание и всю свою деятельность. Когда передовые представители его усвоят идеи научного социализма, идею об исторической роли русского рабочего, когда эти идеи получат широкое распространение и среди рабочих создадутся прочные организации, преобразующие теперешнюю разрозненную экономическую войну рабочих в сознательную классовую борьбу, — тогда русский РАБОЧИЙ, поднявшись во главе всех демократических элементов, свалит абсолютизм и поведет РУССКИЙ ПРОЛЕТАРИАТ (рядом с пролетариатом ВСЕХ СТРАН) прямой дорогой открытой политической борьбы к ПОБЕДОНОСНОЙ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ».

С рукописью ознакомились в революционных кругах, и было решено ее напечатать. Дело было поручено молодому инженеру Алексею Ганшину. В Юрьеве-Польском, городке, расположенном в ста шестидесяти километрах на северо-запад от Москвы, у Ганшина был знакомый рабочий типографии. Полный надежд, он отправился туда, но после длительных переговоров выяснилось, что напечатать работу невозможно. В конце концов ему пришлось купить пишущую машинку и литографский камень и с помощью друзей отпечатать несколько экземпляров, на что ушло немало времени. Ганшин взялся выполнять поручение в июне, и только в ноябре в Москве появилось несколько экземпляров брошюры, напечатанных на желтой бумаге. Их распространяли нелегально среди революционеров.

Зима была целиком посвящена Владимиром агитационной деятельности. Тогда повсюду стихийно возникали все новые и новые марксистские кружки, и число рабочих, вовлеченных в нелегальную сеть, росло. Прежде Владимир был кем-то вроде революционера-любителя. Теперь же он стал настоящим профессионалом-подпольщиком. Он устанавливал связи среди подпольщиков, придумывал секретные шифры, изобретал методы, с помощью которых заговорщики могли обманывать шпиков из полиции. В рабочих районах он знал все проходные дворы и темные закоулки, куда полиция боялась сунуть нос. Революционеры были разбиты на ячейки по шесть человек в каждой. Ячейка была кружком, в котором изучали Маркса, и одновременно крепко спаянным ядром конспираторов, занимавшихся пропагандой революционных идей в среде рабочих. Ячейки были изолированы друг от друга, и только Владимир знал каждую из них. В случае, если бы его арестовали, эти группы распались бы. Ввиду этого было решено назначить ему заместителя. Выбор пал на Крупскую. Странно, но она не была на подозрении у полиции, хотя вела самую активную революционную деятельность.

Подпольные марксистские кружки в Петербурге практически были организованы по типу конспиративной сети, разработанной еще членами «Народной воли». Для Владимира образцом для подражания среди заговорщиков этой группы был Александр Михайлов, близкий друг Желябова, большого мастера без конца изобретать новые и новые способы конспирации. Владимир потребовал, чтобы все письменные сообщения, вне зависимости от их содержания, в обязательном порядке шифровались или были написаны невидимыми чернилами. Был еще такой способ конспирации: в какой-нибудь книге буквы помечались еле заметными точками, и читающий послание, следуя этим пометкам, складывал слова. Однажды Крупская с друзьями решила зашифровать текст целой книги, но у них ничего не вышло. Дойдя до половины, они решили попробовать расшифровать текст, но слова были слишком искажены, чтобы можно было что-то понять.

Подпольщикам нужны были средства, и немалые. Деньги требовались на то, чтобы печатать литературу революционного содержания, приобретать книги, а также, чтобы откупаться от полиции в случае необходимости. Первые два года своего пребывания в Санкт-Петербурге Владимир пользовался щедрой финансовой поддержкой Александры Калмыковой, женщины богатой, жены высокопоставленного правительственного чиновника. Она открыла на Литейном, одной из центральных улиц Санкт-Петербурга, книжный магазин, ставший частью маленькой книгоиздательской «империи», ей принадлежавшей. Типография печатала книги, выпускаемые в недорогом исполнении, которые предназначались для покупателей из народа. Как и ее близкая подруга Крупская, Калмыкова читала лекции рабочим. Если требовалось напечатать нелегальную литературу, эта женщина всегда оказывала помощь подпольщикам. Итак, к весне 1895 года марксисты создали свою типографию и бесперебойно снабжали нелегальной литературой учащихся в марксистских кружках. Пришло время возводить фундамент партии.

В марте Владимир внезапно слег. Заболевание было достаточно серьезным, и его мать срочно приехала из Москвы. У Владимира было воспаление легких. Он вроде бы быстро поправился, но силы еще долго не возвращались к нему. До болезни он вынашивал план съездить за границу, чтобы встретиться там с Плехановым и Аксельродом, двумя вождями социал-демократии, жившими в эмиграции в Швейцарии. Паспорт, помеченный 27 марта, был уже у него на руках, но выехать из России он смог только 7 мая. Худой, бледный, страдающий непонятной болезнью желудка, которая не поддавалась диагнозу врачей, все еще не окрепший после воспаления легких, он сел в берлинский поезд.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});