Легавые. Ружье. Загадка Глухого - Эван Хантер

ним?

— Не знаю. Вокруг него все время крутятся медсестры, двют таблетки, делают уколы. Просто столпотворение ка- Юе-то. как на вокзале.

— Так это же хорошо! — возразил Карелла.

— В каком смысле?

— Если сестры все время крутятся.

— Это верно;— согласился Дженеро. — Среди них есть очень даже ничего.

— Как это тебя угораздило? — спросил Карелла, кивнув на забинтованную ногу Дженеро.

— Ты не знаешь?

— Я только слышал, что тебя ранило.

— Ранило… — начал Дженеро и запнулся. — В общем, мы преследовали того типа. Когда он приблизился ко не, я вытащил револьвер, хотел сделать предупредитель- иый выстрел… — Он снова замолчал. — Так все получилось.

— Не повезло, — сказал Карелла.

— Всякое бывает, — отозвался Дженеро. — Ра? уж решил стать полицейским, надо быть готовым ко всему.

— Конечно.

— Надо же — как тебя отделали. Значит, вот как оно 1вает.

— Что бывает?

Ну то, что детективы попадают в переделки чаще, м-м патрульные. Я имею в виду патрульных, которые прохладцей относятся к своей работе. Такие ведь не станут рисковать собой, чтобы задержать опасного преступника. Верно я говорю?

Карелла улыбнулся.

— Ты со мной не согласен? — гнул свое Дженеро.

— Все начинают с патрульной службы, — уклончиво ответил Карелла.

— Так-то оно так. Но неужели ты думаешь, что патрульный — это человек, который только и может регулировать движение, помогать детишкам переходить улицу или регистрировать мелкие уличные происшествия? По- твоему, разве патрульный не способен рисковать жизнью?

— Я знаю, что иногда патрульные погибают при исполнении служебных обязанностей, — ответил Карелла.

— Вот-вот. Я просто хочу сказать, что и среди патрульных есть люди, готовые рисковать жизнью.

— Ты имеешь в виду себя?

— Вообще-то, да…

Возникла пауза.

— Нога, конечно, болит, — сказал наконец Дженеро. — Но все равно, хочется поскорее выйти отсюда. Служба не ждет.

— Ты не особенно торопись, — посоветовал Карелла.

— А ты когда выписываешься?

— Вроде завтра.

— Как себя чувствуешь?

— Все в порядке.

— Они тебе ребра сломали?

— Три штуки.

— И нос?

— Точно.

— Плохо, — вздохнул Дженеро. — Но ты же детектив,

— Детектив, — согласился Карелла.

— На днях дежурил в вашем отделе, — сказал Джа* неро. — Замещал ребят, когда они ходили навещать тебя, Это было еще до перестрелки. До того, как меня ранило.

— Как тебе понравился наш бедлам? — спросил Ка< релла.

— По-моему, я справился, — ответил Дженеро. — Ко» нечно, многого я еще не знаю, но со временем это придет,

— Обязательно. '

— У меня был довольно долгий разговор с Сэмом Гроссманом.

— Сэм хороший парень.

— Да. Мы с ним говорили о записках, которые прислал вымогатель. Сэм хороший парень.

— Очень даже.

— Ну, а потом заявился тип с новой запиской, и х задержал его до прихода остальных. Вроде я сделал все, как положено.

— Не сомневаюсь, — улыбнулся Карелла.

— Раз уж ты выбрал профессию полицейского и выбрал ее на всю жизнь, надо делать дело как следует.

— Еще бы, — сказал Карелла.

Он поднялся с кровати — его лицо исказилось гримасой боли — и сказал:

— Я зашел узнать, как твое здоровье.

— Все в порядке. Спасибо, что заглянул.

— Ну, пока.

Карелла двинулся к двери.

— Выйдешь на работу, — сказал Дженеро, — передавай всем привет. .

Карелла удивленно посмотрел на него, и Дженеро пояснил:

— Коттону, Хелу, Мейеру, Берту. Всем, с кем мы брали того. типа.

— Передам.

— Еще раз спасибо, что зашел.

— Не за что.

— Стив… — начал было Дженеро, но Карелла уже вышел из палаты.

Адвоката Ди Филиппи звали Ирвинг Баум.

В следственный отдел ворвался запыхавшийся человек и первым делом спросил, сообщили ли его клиенту о го правах. Удостоверившись, что закон не нарушен, ад- юкат кивнул, снял коричневую шляпу, толстое коричневое пальто и положил на стол Мейера. После этого он поинтересовался, что случилось. Баум был приятный седо' ый человек с карими глазами, сочувствующим взглядом > привычкой кивать головой, как бы в знак согласия собеседником. Мейер сообщил, что полиция вовсе не Обирается привлекать его клиента к ответственности — их «нтересует только информация. Баум не возражал, чтобы ' го клиент оказал полиции посильную помощь. Кивнув 1и Филиппи, он сказал:

— Давайте, Доминик, отвечайте на вопросы.

— Хорошо, мистер Баум, — отозвался тот.

— Ваше полное имя и адрес? — спросил Мейер.

— Доминик Америко Ди Филиппи, Норт-Андерсон- стрит, триста шестьдесят пять, Риверхед.

— Род занятий?

— Я уже говорил. Музыкант.

— Прошу прощения, — вмешался Баум. — Разве вы уже допрашивали моего клиента?

— Спокойно, адвокат, — ответил Мейер. — Мы только поинтересовались, как он зарабатывает на жизнь.

— Да? — отозвался Баум и склонил голову набок, словно размышляя, имело ли место вопиющее нарушение закона или нет. — Прошу вас, Доминик, продолжайте, — сказал он наконец.

— Возраст? — спросил Мейер.

— Двадцать восемь.

— Семейное положение?

— Холост.

— Родственники есть?

— Прошу прощения, — снова подал голос Баум. — Если вас интересует только информация, к чему все эти вопросы?

— Мистер Баум, — ответил Уиллис, — вы юрист и находитесь с вашим клиентом. Он не сказал ничего, что мцжо бы дать повод отправить его за решетку. По крайней мере, пока. 

— Так положено, — сказал Мейер. — Вы прекрасно это знаете.

— Хорошо, продолжайте, — уступил Баум.

— Родственники есть? — повторил Мейер.

— Да, отец. Анджело Ди Филиппи.

— Его профессия?

— Каменщик.

— В наши дни это большая редкость, — (казал Мейер,

— Да.

— Дом, — вступил Уиллис, — в каких ты отношениях с Тони Ла Бреской?

— Он мой приятель.

— Зачем вы с ним сегодня встречались?

— Просто так. Мы же дружим.

— Встреча была короткой, — сказал Уиллис.

— Ну и что?

— Вы всегда ездите через весь город, чтобы поболтать пять минут?

— Мы же приятели.

— О чем вы сегодня говорили?

— О музыке?

— Точнее.

— У него женится двоюродный брат. Вот он и интересовался нашей группой.

— Что ты ему сказал?

. — Сказал, что мы готовы играть. .

— А когда свадьба?

— В июне.

— Когда именно?. _

— Точно не' знаю.

— Тогда откуда же ты знаешь, что вы сможете там играть? .

— У нас на июнь ничего не запланировано, почему бы и не сыграть?  '

— Ты администратор группы? .

— Нет. .

— Почему же Ла Бреска обратился именно к тебе?

— Потому что мы приятели, и о группе он знает от меня.

— Значит, речь Тила о том, чтобы играть на свадьбе <iro родственника?

— Да.

— Сколько вы берете за выступление?

— Я сказал, что долларов семьдесят.

— Сколько же приходится на каждого?

— Семьдесят разделить на пять.

— Точнее? ’ .

— Значит, семь на пять — Один и два в уме, двадцать на пять — четыре. Получается, стало быть, по четырнад- цвт долларов на. человека; '

— Ты этого не знал, когда просил семьдесят?

— Почему не знал? Знал!

— Тогда почему делил сейчас? 

— Для точности. На всякий случай.

— Итак, ты сказал Ла Брейке, что вы готовы играть н чтс это будет стоить семьдесят долларов?