Во все тяжкие… - Анатолий Тоболяк

Драгоценности находились в незапертой шкатулке, которая стояла на трюмо в спальне.

Прошу произвести срочное расследование этой ужасной кражи».

И стояла подпись: Р. Ю. Автономова, заместитель управляющего Агробанка.

Прочитав, Автономов вскинул на меня глаза.

— Каково, Анатоль, а? — чуть ли не ликующе вопросил он.

— Что сказать? — отвечал я. — Художественное произведение. Мне бы так писать!

— Тебе так слабо!

— Да уж.

Возьмите назад эту мерзость, — протянул Автономов листок следователю. Тот с улыбкой взял и положил на стол.

— Итак, — сказал он очень радушно и улыбчиво, — вы, как я понимаю, отвергаете подозрения своей жены?

— Я даже говорить об этом не желаю! — вдруг заорал Автономов, вскакивая со стула.

— Спокойно, Константин Павлович, спокойно. Без эмоций, пожалуйста.

— А какого хрена, скажите на милость, я должен читать эту абракадабру?

— Заявление официальное. Я должен ознакомить вас.

— Как мужик мужику я вам так скажу, — Автономов перешел на таинственный шепот. — Это элементарная бабская месть. За то, что я ушел из дома и завел новую женщину, понимаете? А эти ее колечки и висюльки… она их припрятала, только и всего. И шьет мне дело. Думает, что я напугаюсь и вернусь домой. Тогда она заберет заявление, понимаете?

— Понимаю, но вы ошибаетесь. Судя по всему, драгоценности действительно украдены.

— Доказательства?!

— Есть доказательства. Вы, — перекинулся следователь на меня, что скажете?

— Я? — переспросил Сочинитель, поправляя очки на носу. — Что скажу? Скажу, что в этом деле я чист, как агнец. Впрочем, заявительница права, что я постоянно нуждаюсь в деньгах.

— Я читал вашу прозу, — внезапно сказал следователь Слепов.

— Да? — оживился Сочинитель. — И что же?

— Беспросветная проза, — дал он безжалостное определение. — Черные герои.

— Автор такой же, — предательски хохотнул Автономов.

— А вы любитель лучезарной прозы? — озлобился я.

— Нет. Но… Скажите, Константин Павлович, — внезапно покончил он с литературной темой, — ваша дочь имеет ключ от вашей квартиры?

Автономов не успел ответить, ибо дверь широко распахнулась и без стука, как свой человек в этом милицейском приюте, вошла Раиса Юрьевна Автогенова.

На этот раз она ничем не напоминала ту старую богодулку, какой предстала перед нами в памятное утро около гаражей. Раиса Юрьевна была в светлом элегантном костюме. Она держала под мышкой красную элегантную сумочку. Элегантные туфли — загляденье. Укладка волос безупречна. Полное, строгое лицо, омоложенное косметикой, дышало свежестью. Словом, очень представительная женщина. Словом, ответственный банковский работник.

Хозяин кабинета тут же почтительно поднялся со стула. А на Автономова блистательный вид его жены, похоже, не произвел должного впечатления. Он вскочил со своего места и разухабисто заголосил:

— А, вот она, дорогуша наша, явилась! Очень хорошо! В самый раз! Тебя-то нам и надо!

Раиса Юрьевна замерла на месте, едва прикрыв дверь. Ее лицо сразу пошло нехорошими красными пятнами. («Как у Милены».) Но самообладания она не потеряла.

— Эдуард Аркадьевич, — прозвучал ее низкий грудной голос, — я прошу избавить меня…

— Да, да! Константин Павлович, ведите себя прилично.

Но тот уже сорвался. Он схватил со стола следователя листок с заявлением, подскочил к жене и замахал им перед самым ее носом:

— Твое творение, а? Как ты посмела?! В ворюги меня зачислила! МЕНЯ?! После тридцати лет совместной жизни. Где твоя совесть, а?

Раиса Юрьевна отшатнулась. А следователь Слепов внезапно проявил характер: ударил ладонью по столу и зычно гаркнул:

— Тихо!

И сразу стало тихо.

— Сядьте на место, Константин Павлович. И вы садитесь, Раиса Юрьевна. Ваши семейные разборки оставьте для суда. Садитесь, говорю!

Автономов, заворчав, отступил, но успел при этом нанести жене оскорбление (какое-то детское, по-моему):

— Бесстыжая ты, Раиса!

— Не тебе говорить, старый распутник! — был ее ответ, и Раиса Юрьевна проследовала к столу следователя, уселась на хрустнувший стул и, открыв сумочку, нервно достала пачку сигарет. Э. А. Слепов поспешно поднес ей огонек зажигалки. Она глубоко затянулась дымом. Она растерзанно спросила:

— Ну что, Эдуард Аркадьевич? Есть результаты? — «Вы вызывали эту шлюшку? Вы раскололи ее?» — мысленно закончил я.

Молодой блондин загадочно улыбнулся. Он сунул руку в открытую дверку сейфа, стоящего рядом, и извлек оттуда две маленькие коробочки.

— Мы не бездельничали, Раиса Юрьевна, — с некой гордостью произнес он. — Вот посмотрите, пожалуйста. — И поставил коробочки на стол.

Раиса Юрьевна поспешно схватила одну из них, открыла крышечку, и словно золотой отблеск осветил ее лицо. Она ахнула. Она воскликнула:

— Господи! Мое кольцо! Мое!

— Вы уверены? А второе посмотрите.

— Господи! — опять озаренно закричала Раиса Юрьевна. — Это тоже мое!

— Вы абсолютно уверены? — улыбался молодой сыщик.

— Да господи! Да что же я своих колец не знаю? Да я же давала описание, вы сравните… Вот этот изумрудик… И вот эта насечка…

— Да, с вашими описаниями сходится.

— Вот это с изумрудом я сама покупала, а вот это, с насечкой, это его подарок… — бросила она уничижительный взгляд па мужа.

— Дураком был! — немедленно отреагировал Автономов.

— Вы узнаете эти кольца, Константин Павлович? Посмотрите внимательно.

— Что смотреть! И так вижу. Ее кольца, ее! — в крайнем раздражении пробурчал Автономов.

— Наденьте, Раиса Юрьевна.

На левой руке заявительницы было золотое кольцо, с которым она, вероятно, путешествовала в Москву. Она его поспешно сдернула с пальца, короткого и толстого, нетипичного, я бы сказал, и тут же насадила на него кольцо с зеленым камешком. Оно пришлось тютелька в тютельку.

— Видите! — торжествовала Раиса Юрьевна. — В самый раз!

— Второе, пожалуйста.

И второе, с оригинальной насечкой по ободу, пришлось впору для правой руки Раисы Юрьевны.

— Видите, видите! Эдуард Аркадьевич, миленький, как вам удалось найти?

— Ну, это дело техники, — не скрыл некоторого торжества следователь Слепов.

— А где? Кто? — «Эта самая шлюшка, да?» — закончил я ее мысль — про себя, разумеется. Автономов, наверное, подумал то же самое. На его скулах заиграли желваки.

— Пока тайна, Раиса Юрьевна.

— А остальные… изделия? Их нашли?

— Не все сразу. Но, надеюсь, найдем, — мягко утешил следователь.

Автономов не выдержал этого воркования. Он порывисто встал, дернул меня за руку:

— Пошли, Анатоль. Нам тут нечего делать.

Но Э. А. Слепов его остановил:

— Еще одна формальность, Константин Павлович. Вам следует написать… кратенько, что вы ознакомились с заявлением Раисы Юрьевны, и… выразить свое отношение к нему. И вам тоже, — холодно взглянул он на меня. — Вот бумага. Вот ручка. В коридоре есть стол.

Мне кажется, я услышал, как прошелестел в воздухе злой шепот Автономова:

— С-сука! — К КОМУ ОН ОТНОСИЛСЯ?

За обшарпанным столом в коридоре я написал на листке: «С заявлением гр. Автономовой Р. Ю. ознакомился. Ее измышления в мой адрес категорически отвергаю».

Автономов написал: «Заявление своей жены прочитал с омерзением. К пропаже драгоценностей, мать их так, не имею никакого отношения. К жене тоже».

Мы понесли свои писульки в кабинет следователя, когда оттуда порывисто, как молодая, выскочила Раиса Юрьевна и зашагала по коридору.

— Эй, ты! — хамски крикнул Автономов. — Ну-ка подожди.

Она оглянулась и прибавила было шагу, но он догнал ее, схватил рукой за плечо и развернул. Я ожидал визга, но неожиданно Раиса Юрьевна широко и золотозубо улыбнулась.

— Что, Костенька? — услышал я и не поверил своим ушам. Автономов задохнулся. Он тоже не поверил своим ушам. А его супруга продолжала:

— Что, Костенька, нелегко тебе приходится, а? Погоди, еще не то будет. Лучше возвращайся домой, пока не поздно. Кстати, знай, дорогой, что развода я тебе не дам. Не надейся.

— Ты смеешь мне угрожать? ТЫ? МНЕ? — осатанел Автономов.

— Да, я. Тебе, — четко ответила, как будто четко плюнула, его супруга.

— Знай же и ты, дорогуша, что отныне я действую твоими методами. Немедленно, вот сейчас же подаю заявление о твоей причастности к угону машины, поняла?

— В психушку тебе пора, дорогой. Кстати, имей в виду, что если ты вознамерился продать дачу, то этот номер просто так не пройдет. Я тоже тратила на нее деньги, вспомни.

— Ты?! Пятака медного ты в нес не вложила!

— Тише вы, люди слушают, — встрял я. А чего встрял, зачем? КТО Я ТАКОЙ И ПОЧЕМУ ВООБЩЕ ЗДЕСЬ НАХОЖУСЬ?

— Это надо еще доказать, — опять отчеканила Раиса Юрьевна. И, круто повернувшись, зашагала по коридору, покачивая мощным крупом, постукивая каблуками.