Дом в центре - Леонид Резник

Игра слов: я, обитатель и властелин Дома, прикинулся бездомным. Меня поселили в Хевроне, огромном древнем городе в Иудейских Горах. В одном из новых районов, живописно карабкающихся по поросшим лесом холмам, находился мой коттедж. Я делил его с семьей какого-то офицера. Хеврон славился хорошим нежарким климатом, новоприбывшие из Германии валили туда валом, спасаясь от влажности побережья и жары расположенных в пустынях городов. Я, если и выделялся на их фоне, то только габаритами и незнанием идиша. Но особенно долго «выделяться» не пришлось. Догадываясь, что рано или поздно я заскучаю и смоюсь, контрразведка приступила к эксплуатации моего таланта.

Человек, стоящий на проходе, обречен на то, что его все время будут толкать. Государство, расположенное на стыке Азии с Африкой, да еще и на кратчайшем пути из них в Европу, обречено на войны. А если учесть, что в том же месте находятся религиозные святыни и удобный подход к огромным запасам нефти, то война в таком государстве должна выглядеть куда более естественным состоянием, чем мир.

Когда 500 лет тому назад лидеры евреев, покидающих Испанию и Португалию под страхом смерти на кострах инквизиции, договорились с правившими в Египте мамелюками, – беженцев просто использовали. Мамелюки тогда владели территорией библейского Израиля, но натиск турок османов становился все сильнее и сильнее. Турки не нравились не только своим египетским единоверцам. Еще меньше они нравились христианским владыкам Европы. Набеги Рязанского Халифата на Польшу и Трансильванию становились все разрушительней, казалось, что вот-вот – и из всех щелей на Европу полезет мусульманская чума. Четверть миллиона испанских евреев не были нужны никому. И их решили использовать так же, как шахматист использует пешку в гамбите. Была заключена, если пользоваться терминологией ХХ века нашего варианта, «пакетная сделка». Христиане, мусульмане, иудеи.

Евреям, за их же деньги, было позволено добраться до Святой Земли и основать там, под протекцией мамелюков, очень зависимое государство Иудея. Какое-то время спустя, турки действительно напали, но тогда же рязанцы вторглись на Балканы, и турки сцепились с более сильным, опасным и близким противников. Так мусульманская не-Россия, сама о том не зная, ухитрилась спасти местный Израиль. А он жил не очень легкой, какой-то «политически ненормальной» жизнью. То пиренейские монархи, изгнавшие еретиков, вдруг вспомнили о том, как долго жили с этими же еретиками в мире, бок о бок (обыкновенные торговые и политические интересы), и испанцы стали соперничать с португальцами, кто пошлет больше пышных посольств в Иерусалим. То вдруг папа римский решил изгнать евреев из Италии, а те, разумеется, перебрались в Иудею. О протекторатах даже смешно говорить: Иудея прыгала как мячик то под крыло Турции, то под крыло Египта, не забывая о мачехе Испании. В какой-то момент началось жуткое истребление евреев в Персии и Междуречье, уцелевшие бежали в Иудею, оставляя в пустынях тысячи трупов, лежавших вдоль караванных путей. А откуда взялись хазарские евреи, и почему Иудея стала вдруг называться Израилем, я уже не понял. И куда делась страна, которую в нашем мире называли Сирией – тоже. Так далеко моя любознательность не простиралась.

Границы местного Израиля (даже при моем не очень хорошем знакомстве с географией нашего варианта) выглядели намного логичней и удобней. На западе граница шла по искусственному Синайскому каналу. На северо-востоке и востоке Израиль граничил с совершенно мне неизвестным Курдистаном. На юге граница проходила по пескам, примерно в середине полуострова Арава (Аравийского, надо понимать?). Сложнее всего было с юго-восточной границей. Лет тридцать назад она проходила по Ефрату. В Междуречье располагались буферное арабское королевство, жители которого одинаково ненавидели и боялись и Персию, и Израиль. В соревновании между Персией и Израилем, кто первым захватит этот рассадник терроризма, Израиль оказался у финиша раньше. В результате Двухнедельной Войны новая граница Израиля прошла по Тигру. Треть королевства забыла о своей ненависти к персам и перебралась под власть шахиншаха. Остальные присягнули на верность Иерусалиму и поделили между собой земли беженцев. Беженцы поклялись превратить жизнь израильтян в один большой кошмар.

Мне вручили несколько фотографий. Одноэтажные бедные домики, высокие, белые же, каменные заборы. – Сможешь сюда выйти? – спросил Моше. – Выйти-то я смогу, но есть ли там многоэтажные дома, чтобы вернуться?

Моше посоветовался с сидящими рядом мужиками профессионально-убийственной внешности.

– Нет, – ответил он, – но нам это очень важно, чтобы ты без помех вернулся, привел наших ребят и притащил одного типа. – Что за тип?

– Какая разница? Да ты не волнуйся, это не очень хороший человек, раз он знает несколько десятков убийц на территории Израиля. Именно про них мы его и хотим спросить.

Я уже заранее был настроен не очень задумываться над заданиями. «Клиент» меня не особенно волновал. Но проблема возвращения – да, волновала.

Слишком быстро для моего испанского, вставляя массу непонятных мне разноязычных слов, Моше стал что-то обсуждать со своими коллегами. Все загалдели, замахали руками, как фехтовальщики своим оружием.

Через несколько минут на стол вывалили еще груду фотографий. Разведчики забыли про меня, они тыкали пальцами в однообразные белые домики и кричали, иногда даже переходя на арабский.

– Это почти одноэтажный город, – объяснил мне Моше, – там есть многоэтажные дома, но они, в основном, все правительственные, туда так просто не зайдешь.

– У Эль-Сулейха есть огромная вилла, – сказал один из головорезов. – Три этажа. Но туда тоже так просто не войти… – Придется ворваться, – сказал, судя по тону, командир.

– Жалко Эль-Сулейха, хороший мужик. Его же убьют, подумают, что он нас прячет…

После бурного обсуждения мне были предъявлены фотографии других домиков (как бы их не спутать?). Была показана и фотография полуразвалившейся водонапорной башни.

– Это старый минарет, – сказал Моше. – Лет сто тому назад он пострадал при землетрясении, и с тех пор его не трогали. Сойдет? – А он не рухнет под нами? – Сто лет простоял, думаю, и вас выдержит.

– Но мы же евреи, мало ли, Аллах рассердится… Кстати, ваши люди что, весь город засняли?

– Почти. Мы планировали эту операцию именно в расчете на тебя. Вот и фотографировали. А теперь тебе надо одеться, времени мало. Нужный человек заедет в эту деревню на несколько часов. Посоветоваться с шейхом.

Вскоре я уже красовался в довольно необычной одежде, напоминавшей длинное платье из плотной белой материи. «Платье» посерело от грязи и… дурно пахло.

– Не расстраивайся, – успокаивал меня Моше, – тебе придется побыть сорок минут одному. Вдруг кто-то захочет с тобой заговорить? Будешь изображать ненормального дервиша. А тут лучше выглядеть правдоподобней. Не волнуйся, одежда не чужая, ей просто специально придали такой запах…

В дополнение к вонючему балахону я получил еще и грязное полотенце, обмотал его вокруг головы. На лицо был нанесен «грязный» грим. Борода оказалась очень кстати, а вот волосы я подстриг зря. Хотя, под полотенцем не видно…

Меня дрессировали, как крысу перед лабиринтом. Рисовали на бумажке мой путь от места выхода до старого минарета. Предупреждали, что деревенские улицы похожи одна на другую. И заверяли, что в старом минарете мне ничего не грозит, дервишу там самое место, я должен буду ждать группу не только полагающиеся сорок минут, но и еще немного, хотя бы час. Я согласился.

Вышли мы на рассвете. Идущий за мной следом разведчик крепко держал меня за шиворот. Те, кто шли за ним, наверное, делали то же самое. Домиками мои спутники остались довольны. Еще бы! Автомобиль ждал их в двадцати метрах от места выхода. А вот мне предстояла пешая прогулка.

Я с тоской проводил глазами своих спутников, садившихся в машину. Двое в балахонах, трое в старомодной европейской одежде. Без них мне стало как-то неуютно. Восстановив в памяти план местности, я двинулся к минарету.

Задача оказалась намного сложней, чем я думал. Улицы переплетались как любовники во время буйной оргии. Они были категорически не похожи на рисунок. Я считал повороты, искал ответвления, вместо «влево» мне почему-то попадалось «вправо». Через десять минут таких мучений я наконец издалека увидел минарет. Плюнул на планы и двинулся напрямую. Внимание на прохожих я не обращал, шел быстрым шагом, размахивал руками и делал вид, что шепчу что-то сам себе под нос. Боковым зрением я заметил, что на меня оглядывались, но без особого удивления. Неужели и в самом деле сумасшедшие выглядят именно так?

Наконец, я вышел на небольшую площадь перед минаретом. И мне тут же стало плохо. Очень плохо! Минарет был, возможно, не новый, но аккуратный и чистый. А рядом с ним, под зеленым куполом, громоздилась еще более чистая и красиво изукрашенная мечеть. Все ясно. Это другой минарет. Я шел к нему, наплевав на план. Как я теперь найду свою развалину?