Герцогиня Пять Мешков - Кристина Юраш

Глава 33

Бертран проснулся в самом отличном расположении духа. Он был не прочь повторить эту ночь, и вознамерился сделать это прямо сейчас, но вместо жены лежала смятая подушка. Внутри у герцога что-то похолодело, когда он посмотрел на приоткрытую дверь, ведущую из комнаты. Потом до него донеслись голоса. Герцог прислушался. Он смутно понимал, о чем говорили. Потом стало понятно, что говорили о нем. Он приоткрыл дверь на балкон, и голоса стали отчетливей. - Хороший герцог… - рыдал мужской голос. – Такой прямо светлый человечек… Хоть он мне и глаз выколол, но глаза у него в этот момент были добрые-добрые. - Ыыыы, - донеслось нестройным хором. - Да, чудесный герцог. Проницательный. Служить ему – одно … простите,- кто-то высморкался и женским голосом продолжил. – Одно удовольствие. Мужа моего в пропасть скинул. Но я же потом нового себе нашла. Получше. Вон как чувствовал, что Джон Большая Нога мне не пара! - А когда меня над пропастью держал за горло, - захлебывался рыданиями кто-то из слуг. – Так держал так бережно. Я-то сразу понял, что бросать не будет. А я обделался только ради приличия. Бертран не понимал, что происходит. Крестьяне и слуги не шибко его любили. То и дело вспыхивали мятежи, восстания, бунты, которые срочно приходилось гасить, уничтожая зачинщиков. Чтобы другим неповадно было! Он платил много, но при этом много требовал! Так что тут в какой-то мере все было справедливо. Бертран был всегда уверен, что его ненавидят и бояться, как вдруг плач усилися. - А помните, как он мятеж подавлял? – заревел кто-то в голос. – Троих в пропасть скинул! А мог бы и всех, без разбору! - Да-а-а, - горестно подтвердили остальные плакальщики. - Я вон на старых ногах к нему каждый день поднимался, спешил,- послышался севший голос Гиоса. – И ругал иногда, но любя! Как вспомню, так слезы на глазах наворачиваются. Однажды я сказал ему, что он слишком жесток. А он мне что? Он говорит: «И ты старик туда же хочешь?». А сам с такой добротой и любовью посмотрел… - А какой справедливый наш герцог! Помните, когда восстание было пять лет назад? – вспомнил кто-то, трубно сморкаясь. – Он тогда разделил восставших на две половины. И заставил сильную половину лишить девственности слабую. А потом наоборот. Зато я судьбу свою встретил! До сих пор вместе живем! Мужикам в тот день тяжко пришлось. Ну еще бы, бабы на восстание не пошли! Ни одна! Бертран недоумевал, а что его так резко все начали любить? Поэтому он осторожно слетел с башни, видя, как все слуги собрались возле колодца и ревут. - А какой щедрый, - заныла кухарка, утирая слезы фартуком. – Подзатыльники щедро по всем размазывал… И тут один из слуг обернулся, глядя на Бертрана красными от слез глазами. - Герцог? – спросил он так громко, что остальные слуги тоже начали оборачиваться. – Герцог!!! Словно маленькие дети, они бросились к нему обниматься и плакать. Расстерянный Бертран стоял посреди двора, а кто-то из слуг бежал в сторону ворот. - Герцог жив! – кричал он, а в голосе было столько звонкой и непередаваемой радости, что бровь Бертрана полезла наверх. К нему прижимался стары Гиос, кухарка, конюх, коридорный, горничные, доярки, кучер, а с поля с радостными криками бежала целая орда крестьян. «Дубина народной любви» чуть не повалился герцога на землю. «Ты обнял герцога, дай другим! Ты что ли один его любишь!», - слышались возмущенные голоса. А Бертран машинально хлопал каждого по плечу, видя заплаканные, но счастливые глаза. - Если восстание вдруг устроим, то это любя! – кричали ему. – Ну походим, побухтим! Поорем! Погундявим! Сожжем стог. Только не долго, завтра рано в вставать на работу, - захлебывались крестьяне, прильнув к герцогу. - Она сказала, что вы отмучились, - послышался дребезжащий голос Гиоса. - Прекратите! – очнулся герцог, которому уже надоела народная любовь.. Он раздавал тумаки, пинки и подзатыльники особо любвеобильным, которые лезли к нему отовсюду. А они радостные хвастались синяками и смотрели на Бертрана с непередаваемой любовью! «Меня он больше любит! Гляди, какой синячище поставил?». - А где герцогиня? – спросил Бертран. При упоминании герцогини, все побледнели. - Она что-то собиралась мыть, - произнес Гиос и тут же умолк. Всем стало страшно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍