Сладкий яд - Миа Эшер

— Закончится. Все ведь заканчивается.

— Я точно знаю, что ничего не закончится. А знаешь, почему?

— Не знаю, но расскажи. Убеди меня, Ронан.

Он берет меня за руку, разворачивает пальцы и прижимает мою ладонь к центру своей груди.

— Чувствуешь, Блэр? Оно твое и останется твоим навсегда. Вот почему.

С ощущением, что я вот-вот упаду в обморок, я опираюсь о стену. На меня снисходит прозрение. Я же сама его оттолкнула. Вот и поделом мне, что он упал в чужие объятья.

— Хватит пялиться на него. Ты выставляешь себя на посмешище, — слышу я сердитое шипение Лоренса, пока вокруг моего предплечья сжимаются его пальцы.

— Лоренс, уйди, — умоляю я. — Прошу тебя, дай мне побыть одной.

— Он пришел с другой, Блэр. Отпусти его.

Ронан с блондинкой исчезают в толпе, и все вокруг становится черно-белым. Раздавленная, я поворачиваюсь к Лоренсу. Его лицо снова непроницаемо.

— Чего ты от меня хочешь? Чтобы я отреклась от своего сердца? — Я смеюсь, как безумная. — Я не могу. Не сегодня.

Он хватает меня за руки, причиняя мне боль. В его глазах горит ярость.

— Мне насрать, что ты можешь, а что не можешь. Я не позволю, чтобы из меня делали дурака.

— Но ты и есть дурак, Лоренс.

— Собирайся. Мы уходим прямо сейчас, — говорит он убийственно-тихим голосом.

Я кручу головой.

— Нет.

— И что же ты собираешься сделать, Блэр? Упасть этому мальчишке в ноги и попроситься обратно? И если он тебя примет, много ли времени пройдет, пока его любовь не начнет душить тебя? Пока ты снова не почувствуешь себя с ним, как в ловушке? Рано или поздно ты вернешься ко мне, станешь умолять, чтобы я тебя трахнул, и предлагать мне свое тело в обмен на мои деньги. — Он делает паузу. — Мы это уже проходили, не так ли?

— Не вернусь. Я могу измениться, — возражаю я слабо.

— Честно говоря, и ты, и эти твои истерики начинают меня утомлять. Идем же, и прекрати себе врать. — Я не двигаюсь с места, и тогда он протягивает мне руку. — Идем. На нас уже смотрят.

Я смотрю на его ладонь, пока во мне сражаются сердце и разум. Разум выигрывает. И я, приняв его руку, иду за ним следом.

Лоренс прав. Я не смогу измениться.

* * *

— Я хочу поехать к себе. Нет настроения ночевать у тебя, — говорю я спустя какое-то время после того, как машина трогается с места.

— Нет.

— Что?

Лоренс смотрит в окно, сидя на максимальном расстоянии от меня.

— Сегодня ты к себе не поедешь, так что выбрось это из головы.

— Я сказала, что хочу поехать к себе, и поеду. Я не нуждаюсь в твоем разрешении. — Я уже тянусь к кнопке, чтобы опустить перегородку, которая отделяет нас от водителя, и дать ему новые указания, но Лоренс вдруг заговаривает.

— Осторожнее, Блэр. На твоем месте я бы не делал этого.

В другое время я бы не вняла его предупреждению, но опасные нотки в его тоне и исходящая от него энергия заставляют меня остановиться.

— Что ты мне сделаешь? Возьмешь меня силой? — Я раздвигаю колени и, задрав подол платья, обнажаю перед ним свои ноги и ничем не прикрытое естество. — Зачем ехать к тебе домой, когда ты можешь получить все, что хочешь, прямо здесь и сейчас?

— Еще раз, осторожнее, Блэр…

— Или что? Что ты мне сделаешь, о всемогущий Лоренс?

Я стягиваю платье с плеч, и ткань собирается складками вокруг моих бедер и талии.

— Нравится то, что ты видишь? Почему бы тебе не закончить начатое? Это тело твое. — Голая, в одном только мерцающем в темноте его бриллиантовом ожерелье, я надменно улыбаюсь ему. — Но сколько бы и где бы ты ни трахал меня, какими бы подарками ни осыпал, я никогда не стану твоей. Я смотрю на тебя, но хочу только его, думаю только о нем. Для меня всегда существовал только Ронан.

Я хочу привести его в ярость. Я хочу, чтобы он сделал мне больно. Чтобы возненавидел меня, ударил меня, причинил физическое страдание. Может, тогда боль и стыд, которые разламывают мне грудь, исчезнут, и внутри все онемеет.

Он движется так молниеносно, что я едва успеваю понять, что происходит, перед тем, как он оказывается надо мной, а его руки смыкаются вокруг моей шеи. Моя душа отравила и его своим ядом.

Я не могу вздохнуть. Не могу шевельнуться. Я вся в его власти, но вместе с тем что-то во мне ликует. Лиши меня силы воли сказать тебе «нет». Сделай так, чтобы мне было проще отречься от своего сердца, проще ненавидеть себя. Пожалуйста, прости меня, Лоренс.

— Больше не упоминай при мне его имя, — предупреждает он, чуть ослабляя хватку.

Даже с его пальцами, опасно сжимающими мою шею, я кое-как выдавливаю смешок.

— Это неважно. Он…

Прежде, чем я успеваю договорить, Лоренс впивается в мои губы. Его поцелуй смертелен, как пуля в самое сердце. Он разрывает меня, пускает мне кровь, и при каждом прикосновении его губ я умираю медленной смертью, но мазохистская сторона моей натуры тянется к этой боли и к пустоте, которую он мне приносит. Я извиваюсь. Пинаю его и царапаю, разжигая в нем еще большую ярость. Это битва за доминирование. В его руках — моя жизнь, в моих — его гордость. Мы оба обречены.

Освободив одну руку, он просовывает ее между нами и раздвигает мне ноги, потом распускает ремень, расстегивает брюки, вытаскивает свой член и вонзает его в меня. От нехватки кислорода у меня мутнеет перед глазами, но мне это нравится. Мне нравятся его агрессивные, безжалостные толчки. Обхватив его ногами за талию, я притягиваю его еще ближе, мои пальцы погружаются ему в волосы, с силой тянут за них. Его лицо искажено гневом. Каждый быстрый и жестокий удар его бедер пронизан моей деградацией. И господи, помоги, но я хочу его, жажду его с животным, пугающим голодом. Он так хорошо меня трахает. Он трахает меня, пока не помечает собой меня всю, и я, кончая, вскрикиваю в приправленном болью экстазе, все во мне взрывается атомной бомбой, когда разъяренный Лоренс тоже достигает вершины своего временного безумия и кончает в меня.

Спустя секунду — или же вечность — Лоренс отпускает мою шею и выходит из меня, словно моя плоть обжигает его, затем отталкивается и, содрогаясь всем телом, откидывается на сиденье. С бледным лицом он следит пустыми глазами за тем, как я сажусь и, взявшись за горло, пытаюсь вдохнуть как можно больше воздуха. Легкие горят огнем, но тело поет от воспоминания о его жестоких прикосновениях.

— С твоей стороны это было очень глупой выходкой, Блэр. Больше не провоцируй меня. — Немного дрожащей рукой он проводит сквозь волосы. — Но если ты хочешь, чтобы с тобой обращались именно так, будь по-твоему. Мне плевать.