Аэронавт - Петр Заспа

Вот и вся база. Столб, да едва заметная казарма.

Смородин не стал дожидаться, пока поднимутся остальные, чтобы не услышать очередную колкость от наследника, и, перепрыгивая с камня на камень, побежал вниз. Если когда-то кто-то и пользовался базой, то было это очень давно. Снег повсюду казался нетронутым и не замаранным следами ни людей, ни животных. Миша потянул на себя дверь, заваленную наметённым сугробом, и заглянул внутрь. Вечернее солнце подсветило комнату косым лучом, и всего в шаге от себя Смородин увидел аккуратно сложенные вдоль стены напиленные дрова, а за ними чёрное жерло печки. Её массивный вид напомнил о терзавшем весь путь холоде, и Миша жадно пробежался глазами в поисках спичек. Всё было на месте. Командэр Юлиус хорошо понимал значение таких баз для нуждавшихся в помощи дирижаблей, а потому содержал их в порядке, свойственном лишь ему и его аэронавтам.

За печью выглядывали деревянные нары, застеленные соломой. Дальше маячила дверь в следующее помещение.

– Наконец-то! Михай, я займусь печкой? – потирая от холода руки, спросил Стефан.

– Займись, – согласился Смородин, пропуская его внутрь и собираясь сделать обход вокруг барака. – А вы со мной осмотритесь снаружи и внутри! – крикнул он Прохору с Ларионом.

Неожиданно Миша встретился взглядом с перегородившим путь Александром. Неприятного разговора, казалось, не избежать, и он нехотя спросил:

– Чего тебе?

– Флагман, вы оскорбили меня своим недоверием, но в результате сами оказались посрамлены. Я требую извинений.

– Перебьёшься!

– Вы отказываетесь признать мою правоту? Но база – вот она! Перед вами! – От возмущения наследник покрылся пятнами. – Этого вы не можете отрицать?

– Первым нашел её я, а не ты. Так что мы квиты.

– Вам тяжело признавать собственные ошибки? Что ж, отчасти я вас понимаю, а потому готов принять извинения с глазу на глаз. Хотя оскорбляли вы меня прилюдно, перед всей вашей командой.

– Тебе нечем заняться? Помоги лучше Стефану с печкой.

– Не увиливайте! А если вы отказываетесь извиниться, то я заявляю вам, что вы негодяй! – возмущённо выкрикнул Александр. – Бесчестный негодяй и глупец!

– Послушай меня, Сашок, – сделал ещё одну попытку отделаться от наседающего наследника Смородин. – Тебе повезло. В следующий раз повезёт мне. Обещаю, что в свою очередь, я не стану доставать тебя ненужными извинениями. А сейчас иди, отдышись, отдохни с дороги. В общем – отцепись!

– Ну уж нет! Или вы немедля принесёте мне извинения, или я вас знать не знаю!

– Вот и прекрасно! Отогрейся, успокойся, а потом познакомимся заново.

Неожиданно из-за угла выбежал Прохор.

– Флагман, быстрей сюда!

– Что случилось? – обрадовался внезапной возможности закончить неприятный спор Миша и мягко отодвинул наследника в сторону. – Где Ларион?

– У ледника! Мы нашли, где хранятся коровьи туши, но кто-то уже там побывал до нас.

– Что? Ты кого-то видел?

– Следы! Там всюду следы!

Забежав за угол барака, Смородин увидел склонившегося над ямой Лариона. Раньше она была доверху завалена глыбами льда, но кто-то её вскрыл и уволок одну из сваленных в кучу замороженных туш в сторону скал. Рядом с широкой полосой, оставшейся на снегу от коровьей туши, семенили мелкие человеческие следы. Босые ноги! – удивлённо констатировал Миша.

– Ага, – согласился Прохор. – Но следы давние. Льдом покрылись и снегом припорошило.

– Вопрос в том, когда они вернутся снова? – ни к кому не обращаясь, задумчиво спросил Ларион. – Уволокли в горы, а не в посёлок. Кто может жить в горах?

– Да ещё тот, кто не носит обувь и шастает по снегу босиком? А вернутся они снова тогда, когда съедят утащенную тушу. Это зависит от того, сколько их, и от того, каков у них аппетит. Во всяком случае, нужно быть готовыми.

– У нас есть пневморужьё! – решительно заявил Прохор. – База наша, а стало быть, кто бы ни были эти босоногие горцы, они воры!

Смородин обошёл барак, но больше следов нигде не было. Ни у окон, ни у дверей их тоже не оказалось. Тех, кто сюда приходил, интересовала только еда. Немного успокоившись, Миша закончил обход и, заметив дымок над дымоходной трубой, заторопился внутрь барака. Недалеко от входа он увидел сидевшего на камне и скрестившего на груди руки наследника. В тонкой венгерке ему было холодно. Даже издалека Смородин видел, как у Александра дрожат губы. Миша посмотрел на него с жалостью и, улыбнувшись, предложил:

– Не валяй дурака, Сашок. Иди внутрь, погрейся.

– Только после извинений за причинённое мне оскорбление.

– Долго будешь ждать. Да и не оскорблял я тебя. Так… рабочие моменты.

Александр не ответил и отвернулся. С отсутствующим видом он смотрел на садившееся солнце и поднимавшуюся над горизонтом луну, всем своим видом демонстрируя презрение к собеседнику.

Подождав с минуту, Миша примирительно сказал:

– Послушай, Сашок, ты упрямец, и я тоже упрям. Что поделать, вот так уж у нас получилось, что нашла коса на камень. Но всему есть разумный предел. Ты тоже хорош! Если бы не твоя глупость со сброшенным ремкомплектом, мы бы не потеряли Марко. Давай согласимся с тем, что мы оба были не правы, пожмём друг другу руки и забудем все возникшие между нами недоразумения.

Александр встал, и Миша, обрадовавшись, шагнул ему навстречу, но наследник отвернулся и пошел прочь, подальше от Смородина. Дойдя до следующего валуна в сотне метров от барака, он вновь сел, застыв в позе следящего за луной сфинкса.

Миша скрипнул зубами, злобно плюнул и крикнул ему в спину:

– Да пошёл ты!

Рванул на себя дверь и гулко хлопнул ей, стряхнув со стен штукатурку. Задыхаясь от негодования, он раздвинул гревшихся вокруг печки аэронавтов и молча протянул руки к огню.

– А где князь? – поинтересовался Стефан.

– Заткнись! – огрызнулся Миша.

– Понятно, – посмотрел на него с осуждением Ларион. – Нехорошо так, флагман Михай. Он ведь почти ребёнок. Чего с него взять? А выставить мальчишку на мороз – не по-людски как-то. Под одним Господом ходим. Милосерднее нужно быть.

– Ну, ты меня ещё поучи. Ничего с ним не станется. Замёрзнет, сам явится.

– Примириться бы вам, – вздохнул Стефан.

– Я с ним не ссорился!

– Ну как знаешь. Тогда я пойду его сам приведу.

– Только попробуй! – схватил за руку уже поднявшегося Стефана Миша. – Считай это воспитанием строптивого. Если уступим, то замучит он нас своими капризами. А если обломаем, то сделаем человеком.

– Заморозим мы его, а не воспитаем. Пойду, схожу за ним.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});