Чёрный утёс - Лука Каримова

сумерки.

Темные воды стали агрессивно набрасываться на стены замка, брызгами долетая до окна Нокте. Девушка недоверчиво всмотрелась в полумрак. На одной из скал, вцепившись в камни, сидел Хаос. Волны хлестали его по бедрам, заливали грудь, он повелевал стихией. Нокте протянула руку, пытаясь сократить разделявшее их с Хаосом расстояние. Прикоснуться к его чешуе. Тритон будто понял ее желание и покачал головой, запрещая совершить непростительный поступок. Девушка скользнула на пол, устало прижалась виском к холодной стене.

«Когда же я сумею отсюда выйти?»

Глава 9

Хаос отбросил в сторону обглоданную рыбу и, поковыряв ногтем между клыков, выплюнул мелкую кость в море. Волна обидчиво ударила о край чаши с горячим источником и с шипением отхлынула. Черный утес давно погрузился во мрак ночи, тускло горели звезды, прячась среди серых туч, застивших месяц.

В чернильной воде показался острый плавник, и у источника вынырнул Эфир. Тритон смахнул волосы со лба и ловко забрался по камням в чашу, устроившись рядом с братом. Жар воды напоминал ему о прошлой жизни в Умбре.

«Когда-то мне нравилось лежать на нагретых солнцем камнях, загорать. Благодаря сильному хвосту я мог быстро преодолеть расстояние от столицы до берега», – он опустил задумчивый взгляд на две конечности и, с сожалением вздохнув, посмотрел на Хаоса.

– Слышал ее сегодня?

Брат давно вернулся в Сомбру и о многом ему рассказал, заставив Эфира пересмотреть привычные взгляды на людей.

«Эти существа оказались куда хуже, чем я мог предположить. Даже воды Сомбры, порождающие мутантов, не сравнятся с человеком, создавшим чудовище. Стихия не могла породить такое… Это противоречит ее природе».

Хаос вытащил из ушей кусочки от морской губки и тряхнул головой.

– Ты о чем-то спрашивал?

Эфир криво улыбнулся и посмотрел в сторону, где за отвесной скалой находился проход в грот под замком.

– Поплыли, если наелся. Сегодня составлю тебе компанию, последим за Сиреной вместе.

Хаос оторвал от края чаши свежую губку и, разделив ее надвое, вручил Эфиру.

– Теперь мы друг друга не услышим, – проговорил он как можно яснее, чтобы брат смог прочесть по губам.

Выбравшись из чаши, они нырнули в море и двинулись к гроту, откуда доносилось еле слышное пение. Морские губки искажали его, и тритоны свободно заплыли внутрь, укрывшись за камнями.

Сирена лежала в лодке, перекинув одно щупальце через бортик, а вторым легонько раскачивала ее, словно колыбель. Эфир давно наблюдал за этим созданием. Он увидел ее задолго до возвращения Хаоса и сразу понял – чудовище не принадлежит к их миру. Бледный цвет чешуи, раздвоившийся хвост и прозрачные плавники. От нее даже пахло иначе: не человеком, не русалкой или морской тварью. Получеловек, полурусалка, с дивным, но чужим голосом, принадлежащим Нокте. Его Эфир не мог спутать ни с каким другим.

Хаос не сумел ответить на все его вопросы – брат и сам знал не слишком много. Однако убивать неизвестное создание Эфир не торопился; он терпеливо выжидал. Каждый день они следили за Сиреной. Та редко покидала убежище, при приближении серпенсов или аквапилов и вовсе забиралась в лодку, но никто из чудовищ не проникал в грот (их истинная хозяйка покинула Утес, и они утратили интерес к берегу замка).

На деревянном мостике всегда стояли бочки и корзины с рыбацким уловом – Сирена не голодала. В самые темные ночи она отправлялась к границе Сомбры и подолгу плавала в отравленных водах, с наслаждением пила их, от чего ее чешуя сверкала здоровым блеском. Что для мутантов казалось отвратительным, для Сирены было приятно и необходимо.

«Она не может жить в иной части моря. Королева Сорфмарана или же этот сумасшедший целитель вырастили ее в отравленных водах, только они безопасны для Сирены», – понял Эфир из рассказанного Хаосом.

На верхних ступенях блеснул свет фонаря. Мортус сжимал кольцо, неторопливо спускаясь по ступеням, пока не оказался на мостике. При виде целителя Сирена мгновенно замолкла и выбралась из лодки. Раскидав пустые корзины, она подползла к Мортусу.

Переглянувшись, тритоны вытащили из ушей губки и прислушались. С потолка в воду падали капли, скрипела старая лодка – все эти звуки эхом разносились по гроту.

– Еще немного, и ты сможешь петь, когда захочешь, а сейчас потерпи и сохраняй молчание. Не зря я даровал тебе голос твоей матери, – сурово проговорил Мортус, опустившись на колени перед Сиреной.

Та протянула к нему склизкие руки, обвила шею, прижалась щекой к груди и защелкала клыками:

– Прости, отец. Я стараюсь не привлекать к себе внимание, но временами не могу удержаться.

Мортус поставил фонарь рядом и потрепал дочь по голове, вытянул из ее волос краба и поднес ко рту Сирены. Та хрустнула едой и широко улыбнулась, ее оскал заставил Эфира содрогнуться. Ему все время казалось, что он видит перед собой искусственно созданную, отвратительную в своей незавершенности копию Нокте.

«Само существование Сирены противоестественно».

В свете фонаря ее кожа стала болезненно-желтого цвета, растрескавшиеся губы посинели, а зрачки заполнили радужку. Сирена стала походить на уставшую костлявую старуху. Лишь пение заставляло окружающих забывать о ее уродливых шрамах и неполноценной мутации.

Хаос сосредоточенно вслушивался в диалог. Подозревала ли Нокте об эксперименте, он не знал, но образ тянущей к нему руки принцессы стоял перед глазами.

«В ее движениях было столько отчаяния. Она словно собиралась выпрыгнуть из окна, разбиться о камни, только бы очутиться в объятьях стихии».

Сам того не осознавая, Хаос испытал к Нокте жалость.

– Сколько же мне еще ждать? – жалобно спросила Сирена.

– Сегодня ночью я отправлюсь в Умбру, где окончательно стану собой. – Он освободился от мантии.

В свете фонаря тритоны увидели мутанта. Под бледной кожей Мортуса перекатывались круглые, размером с жемчужину шарики. На горле и под ребрами целителя виднелись алые рукотворные порезы вместо жабр. Местами бледно-розовую кожу покрывали странные бурые пятна, будто от щупалец осьминога. На локтях и лодыжках белели пришитые тритоньи плавники.

«Он сотворил это с собою?» – не поверил Хаос, продолжая изучать мужчину.

– Я вобрал в свое тело достаточно жемчужин, их магия растворилась в моей крови. Теперь дело за артефактами Эриды.

– Ты уверен, что Форкий не обманул и рассказал обо всем? Не поспешил ли ты избавиться от него… – Сирена коснулась пальцем плавника на ноге отца, такого же, как у нее.

Множество ночей Мортус проводил с ней в бассейне с водами Сомбры. Они вдвоем мутировали, помогали друг другу измениться, переживали с трудом переносимую боль операций.

– Самое важное он сообщил, а остальное не имеет значения. Как только артефакты будут